Будь проклят этот механический голос в голове

В конце он увидел новое начало

От искажения ци невозможно избавиться. Му Сиюфан видел немало случаев, когда даже его учитель оказывался бессилен. Он видел младших учеников, которые страдали от неправильно сформировавшегося золотого ядра; старших учеников, кричавших в бреду имена матерей; но страшнее всего было видеть, как шисюн, который всегда улыбался, приветствуя его, царапал себе шею до крови. Учитель советовал ему привязывать Шан Хуа к изголовью кровати или перебинтовывать кисти рук, но Му Сиюфан не мог этого сделать, ведь наутро шисюн будет в сознании. Как он посмотрит ему в глаза?

Шан Хуа уже как-то говорил ему, что в нем пока мало признаков настоящего целителя и Му Сиюфан молчаливо соглашался с этим. Будь он напористее, то давно бы погрузил шисюна в лечебный сон, а сейчас он просто не мог противостоять его отказам.Но, тем не менее, Му Сиюфан с уверенностью бы сказал, что никогда не видел Шан Хуа более спокойным, чем сейчас, за исключением тех же ночных кошмаров. Не то чтобы он интересовался особенностями других вершин и их обитателей, но сейчас Шан Хуа был совершенно другим — он больше никуда не спешил, не заикался при разговоре, не оглядывался и не вздрагивал от любого шороха.

Он был тем, кем его описывали до ухода в медитацию: самым что ни на есть обыкновенным старшим учеником Ань Дин со своими задатками и стремлениями. Единственное, что его отличало от прошлого себя — это потухший огонек миндальных глаз.

Шан Хуа больше не улыбался, приветствуя своего шиди, у него даже не было сил подняться.

Чтобы помочь шисюну, Му Сиюфан, первым делом, решил вернуть тот огонек. Для начала он хотел перепрограммировать сознание, направить мысли в положительную сторону, тогда дальнейшее лечение пойдет намного легче. С этим ему помогал Ци-шисюн.Он по возможности приходил как можно чаще и занимал Шан Хуа новостями вершины Ань Дин. Были и другие посетители, но Му Сиюфан пустил их только спустя полторы недели, когда Шан Хуа уже мог уверенно стоять на ногах.

Лю Мингэ и Вэй Йивей были крайне недовольны, что их мало того что не уведомили об уходе Шан Хуа в длительную медитацию, так еще и не пускали поворчать. Больше всего злился Лю Мингэ. Злился потому что думал, что Шан Хуа пренебрег его приглашением и их реванш так и не состоялся.

Но, как бы то ни было, про его неудачную медитацию все молчали — таков был наказ Му Сиюфана.

Целитель уже по второму кругу заварил чай с успокаивающими травами, но Шан Хуа снова к нему не притронулся. Вместо этого он носился у лечебного корпуса, замахиваясь на Лю Мингэ деревянным мечом. Вэй Йивей сидел между Му Сиюфан и Ци Лингом. Он смог спокойно выдохнуть только когда обменял у двух несчастных вояк настоящие мечи на тренировочные, а в случае с Лю Мингэ это оказалось намного сложнее, чем он думал.

— Осторожно! — дернулся Му Сиюфан. Он уже десятикратно пожалел о затеянном втайне от учителя мероприятии.

Шан Хуа пошатнулся, но не упал, — Лю Мингэ схватил его за пояс и откинул подальше от себя.

— Это нечестно, — вскричал Самолет. — Я же увернулся!

— Нечего озираться по сторонам во время боя, — хмыкнул адепт Бай Чжань.

Вэй Йивей потянул Му Цинфана за рукав, чтобы тот успокоился, а сам откинулся назад, уставившись на тихо плывущие облака. Кажется, травы подействовали.

— Если ты себя хорошо чувствуешь, то почему бы тебе не сходить к учителю? — с упреком произнес Ци Линг, но, несмотря на свое замечание, он был рад видеть Шан Хуа в приподнятом настроении.

— Может быть завтра? — Самолет неловко потер затылок, качнулся, и, в конце концов, все-таки распластался на земле. — ЛЮ-ШИДИ!

Му Сиюфан обратил на шисюнов молящий о помощи взгляд, на что Ци Линг махнул рукой, а Вэй Йивей пожал плечами, как бы говоря, что они тут бессильны.

И все бы ничего, Шан Хуа и правда почувствовал себя восставшим из мертвых после небольшой тренировки, но на следующий день, оказавшись подле двери в кабинет учителя, ему словно снова перекрыли кислород.

Ноги подводили, поэтому, вместо традиционного приветствия, он тут же упал на колени:— Этот ученик разочаровал учителя.

Он знал, что никакого наказания за его неудачу не последует, более того, на это скорее всего закроют глаза, ведь свои обычные обязанности адепта Ань Дин он выполнял без особого труда, а это было самым главным.

Адепт Ань Дин может обойтись и без культивирования, но Шан Хуа не мог.От него словно отрывали частичку чего-то важного. Ведь не зря же он оказался в собственном романе, верно? Пускай и в тело пушечного мяса, но он явно ощущал, что может стараться больше.

Он в кой-то веке чувствовал, что наконец полюбил этот мир со всеми его странностями и изъянами.

— Этот учитель уже много раз говорил тебе, Шан Хуа, — начал Юн Чаошань, как всегда не отрываясь от бумажной работы, — что ты слишком торопишь события. Разве пример этого учителя не показал тебе, что всему свое время? Разве не ты просил этого учителя помочь? Ты пренебрегал своими обязанностями и пренебрегал наставлениями своего учителя. Как думаешь, какое правило ты нарушил?

Шан Хуа казалось, что он вот-вот сгорит от стыда. Он безвольно сжимал подол верхнего одеяния, боясь поднять головы, словно когда его взгляд встретится со взглядом учителя, тот хлипкий купол, в котором он находился, вспыхнет вместе с ним.

Но учитель всегда был таким, даже несмотря на сплошное клише в этом второсортном романе, Юн Чаошань никогда бы не стал задвигать умную речь или раскрывать тайны своего прошлого. Все, что Шан Хуа о нем знал, ограничивалось мутными строками перед глазами, да отрывистыми слухами, которые он мог мельком услышать от старших адептов Бай Чжань. Ему было достаточно того идеального образа, который он построил в своей голове, наблюдая за учителем со стороны. И все же Старейшина Юн тогда впервые ухмыльнулся в присутствии ученика:

— Что же получается, ученик стоит своего учителя.

Уголки губ Шан Хуа невольно задрались вверх. Как говорил учитель, он был на своем месте, а остальное теперь не важно. Ничего, кроме завершения квеста, больше не могло его заинтересовать.

И именно в тот момент учителю нужно было грубо оборвать его мысли о дальнейшем продвижении по карьерной лестнице привычным для себя раздражением:

— Шан Хуа, если ты не забыл, то перед церемонией имянаречения нового главы школы состоится Собрание Союза Бессмертных.

— Этот ученик помнит, — глаза Шан Хуа загорелись от предвкушения, но Юн Чаошань смерил его хмурым взглядом и недовольно цокнул языком.

— Нужно подготовить повозки и лошадей, — в одну фразу он разрушил все надежды ученика. — Найди того, кто поможет тебе с этим и не забывай, что пик Ань Дин выступает исключительно в качестве поддержки. Впредь я запрещаю тебе вступать в бой пока твои братья и сестры с боевых вершин все еще стоят на ногах. Ступай.

Самолет поклонился и поспешил удалиться.

***

Предстать перед учителем было не так уж и сложно, как он думал. Сложнее всего было вернуться в Северные пустыни. Шан Хуа даже представить было страшно, что с ним будет, когда Мобэй-цзюнь увидит его после долгого отсутствия. Но он знал, что если продолжит затягивать с этим, то демон рано или поздно сам придет по его душу. Совсем как во сне, в каждом чертовом сне после его возвращения из медитации. Это был бесконечный кошмар, где он бежал со всех сил, но все равно оставался на месте, когтистые тонкие кисти обволакивали его шею с такой легкостью, словно он был маленькой запуганной мышью в лапах голодной совы.

Он засыпал и просыпался с мыслью о том, что что-то может пойти не так, что его сон станет явью, в которой он будет переживать этот ужас снова и снова.

И где-то в глубине души он желал охладить свой изувеченный и кровоточащий разум.Шан Хуа снова хотел оказаться в снежной обители, где, несмотря на мрак и устрашающие метели, бывали и дни с легким снегопадом. Дни, которые Самолет по-настоящему мог назвать спокойными. Здесь, вдали от суетливого пика Ань Дин, он чувствовал некое подобие на спокойствие. Это осознание пришло не сразу и очень сильно напугало его, но, с другой стороны, король не заставлял его делать то, чего он не хотел. Оно было и понятно, до его дебюта с открытием бездны было еще достаточно времени на испытание элементарной верности.

Прошел ли он проверку или нет, могло показать только время.

Самолет вернулся в ледяной замок сразу, как появилась свободная минута. Всю дорогу он только и думал о том, как будет оправдываться и молить о пощаде.

Но ему не пришлось. Мобэй-цзюнь посмотрел на него так холодно, что Шан Хуа приморозился к земле под его угнетающим взглядом. Демон даже замахнулся, однако ничего не произошло. Сердце Шан Хуа то забилось чаще, то упало вниз.

Но он, можно сказать, привык к скачущему настроению короля. Демон словно совсем не менялся с годами, он все еще был тем избалованным ребенком, которого Шан Хуа когда-то впервые повстречал.

— Собирайся, — отрезал демон.

И на этом их долгожданная теплая встреча завершилась.

Не то чтобы он ожидал чего-то большего, но причина того, что его не тронули была в том, что Самолет умеет появляться в удачное время.

Время, когда Таньлан-цзюнь начинает свой путь с объединения Царства демонов. И эта война продлится еще долго прежде чем несчастный полководец оставит надежду о завоевании севера. Но до этого было еще множество этапов, которых Шан Хуа благополучно оставил пылиться в черновиках, а его задача как попаданца это восполнение пробелов.

Если его король желает отправиться в поход прямо сейчас, то ему ничего не остается кроме как бегать от одной группы демонов к другой и проверять все ли готово к отбытию.Конечно, эти демонические отродья не были счастливы, что среди них слоняется человек, да еще и пытается контролировать их. Они всегда открыто высказывали свое недовольство в отсутствии Мобэя, поэтому все те же лица пытались всячески его задеть, а некоторые даже пытались унизить в присутствии короля.

— Посмотрите как он трясется, — один из воинов пнул своих товарищей локтем. — Мы еще с места ни сдвинулись, а он уже дрожит от ужаса.

Шан Хуа привык к подобным словам и он привык отвечать на них, как ответил бы настоящий Шан Цинхуа. Но даже так он понимал, что никак не походит на тот маленький брюзжащий ком лицемерия, каким прописывал оригинала, хотя система до сих пор не давала о себе знать. Были времена, когда Шан Хуа запугивал демонов огненными талисманами, однако это продолжалось недолго — они очень быстро сообразили, что от пары талисманов им ничего не будет.

— Прибереги силы для похода. Как ты будешь смеяться, если вдруг лишишься своего длинного языка? — хмыкнул Самолет, отходя в сторону. К ним приближался Мобэй. — Мой король, мы готовы к отбытию.

— Тогда отправляемся, — Мобэй-цзюнь навис над ними с как никогда суровым выражением лица, из-за чего демоны проглотили свое недовольство и разбежались по местам.

А Шан Хуа так и стоял рядом, не зная, что ему делать дальше, однако стоять на месте было невыносимо холодно. Он то и дело тер друг о друга околевшие ладони и старался не дрожать всем своим существом. Оборачиваться на Мобэя было страшно — он и без посторонних комментариев знал, какую жалкую картину из себя представлял.За этими мыслями он и не заметил, как чья-то широкая ладонь обхватила его за кончики пальцев.

— Что случилось? — глухо поинтересовался демон.

— Ваше Величество, этот слуга просто... — Шан Хуа вздрогнул от неожиданности и совсем не нашелся с ответом. — ...не важно.

Он дернулся, освобождаясь из некрепкого захвата и поспешил спрятаться в толпе демонов. Чего это он вдруг? Они ведь уже не дети. Сердце Шан Хуа так и норовило выпрыгнуть из груди, а в голове была лишь одна мысль: «Что я сделал не так?».Не попадаться на глаза до первого привала было хорошей идеей, а с таким успехом подобное могло произойти не скоро. Стояла гробовая тишина, от которой в голове мысли переплетались огромными узлами. Самолет только сейчас вспомнил, что не удосужился спросить, на сколько его тут задержат. Он уже успел всерьез испугаться, ведь даже не предупредил Ци Линга о своем уходе.

Ци Линг, конечно, не был глуп, но хотелось бы получить оплеуху от одного соученика, чем от него и учителя в придачу.

Самолету больше не хотелось бы лгать, но и покинуть север он пока не мог.

Он все еще чувствовал легкое прикосновение, высасывающее из него остатки холода и Шан Хуа словно весь вспыхнул, заливаясь краской. Он чувствовал, что больше не может контролировать дыхание. Он вновь задыхался и то было по-настоящему.

Самолет крепко сжал поводья, но, несмотря на эту скованность, кто-то из демонов задел его так сильно, что Самолет полетел вниз. Испуганная лошадь встала на дыбы и кинулась прочь.

Шан Хуа смог подняться на колени, но дальше его словно парализовало, — он продолжал хватать ледяной воздух ртом, на лбу выступила испарина. Он был оглушен болезненным шумом извне и в то же время страдал от внутренних колик, от самого себя, от своей нестабильной ци, которая с бешенной силой пыталась уничтожить все, что так старательно восстанавливал Му-шиди. Он не справлялся со своими мыслями, со своими эмоциями и бушующим огнем, вспыхнувшем в собственных меридианах.В какой-то момент он перестал понимать, где находится, и чувствовал, будто бы медленно падал в бездонную яму пока кто-то из демонов не вздернул его за ворот, силой вернув в реальность.

— Поднимайся, — кажется это был тот же воин, что назвал его слабаком. — Нашел время для отдыха.

Рядом с Шан Хуа упало чье-то окровавленное тело и это окончательно привело его в себя. Оказалось, что никто и не пытался подшутить над ним, а то, что его до сих пор не задело, было настоящим чудом.

Не успели они и приблизиться к границе, как лазутчики с юга окружили их со всех сторон, что было вполне похоже на Таньлан-цзюня, хотя сам демон предпочел держаться подальше от северных земель, отправив вместо себя каких-то других важных шишек, которых Мобэй-цзюнь явно признал, в отличие от Шан Хуа.Находясь в центре событий, Самолет все еще не мог заставить себя сдвинуться с места.В его голове звучали слова учителя. Тогда почему, прокручивая их в раз за разом, он все же пересилил себя и кинулся вперед?

Он выхватил меч, закрыв Мобэй-цзюня от мелких демонов, мешавших его сражению с более сильными противниками. В глазах короля он увидел некое неверие, отчего ему хотелось взреветь. На сколько он был бесполезен по мнению Его Величества?По правде говоря, он сам не менее поразился своему поступку, отчего пропустил через себя пару ударов. Кровь брызнула из рассеченного предплечья, перекрыв собой былое место ожога. Под натиском двух демонов он отступал все дальше и дальше, не имея возможности отбиться, пока не заметил торчащие из земли острые льдины, оставленные королем. Шан Хуа продолжал делать вид, что отступает, а после запустил несколько припрятанных талисманов, которые на время ослепили противников и Шан Хуа смог зайти им за спину. В точности, как учил Вэй-шисюн.

Когда действие талисманов прекратилось, было уже поздно.

Самолет огляделся в поисках короля и увидел его, сражающегося с каким-то демоном, который сейчас больше походил на огромного освирепевшего зверя. В то время как один пытался оттеснить Мобэй-цзюня в сторону начинающегося хвойного леса, другой аккурат выползал из укрытия, чтобы напасть со спины. Шан Хуа призвал меч и направил в сторону второго демона. Скорее чтобы предупредить короля, чем нанести какой-то ущерб нападавшему. Сам же заклинатель бросился следом за мечом, какая-то неизвестная сила заставляла его действовать наперекор собственным инстинктам.

Сначала делал, потом думал. Совсем как Лю Мингэ. А ведь когда-то он сам упрекал его за подобную дурость.

И все же его жест был замечен. Когда Шан Хуа приблизился, жар снова дал о себе знать, обжигая горло, грудную клетку и распространяясь все дальше.

Демон, в которого он запустил меч, переключил свое внимание на заклинателя и бросился туда, где Самолет уже был готов потерять сознание. То, чего они оба не ожидали, это появившегося из ниоткуда Мобэй-цзюня, который оттолкнул Шан Хуа в сторону. Достаточно было одного щелчка пальцами, чтобы разобраться с препятствием.Шан Хуа смотрел на это, удивленно распахнув глаза. Просто так уж вышло, что, прожив две жизни, он всегда стремился помогать другим и впервые кто-то ответил на это взаимностью.

— Почему? — обернулся к нему Мобэй.

Самолет хмыкнул, сжимая раненую руку. Его так бесила эта отрывистая манера речи.

— Потому, — он запнулся, обдумывая ответ. — Разве я мог поступить иначе?

— Мог.

Так просто и так холодно, что у Шан Хуа чуть не выступили слезы от обиды. Он просто не мог злиться на того, кого сам создал таким твердокожим, поэтому лишь покачал головой, пытаясь унять дрожь.

— Значит, — продолжил демон, протягивая руку, — больше не уйдешь?

Шан Хуа рассмеялся, тихонько всхлипнув:

— Конечно нет, Сяо Бэй. Позволь мне следовать за тобой до скончания дней.

***

В огромном зале стоял отчетливый шум голосов, — он то усиливался, то превращался в приглушенный шепот, — но даже так Шан Цинхуа умудрился заснуть, устроившись на плече Вэй Цинвея.

По дороге на Цюн Дин система вновь дала о себе знать спустя долгое время. В этот раз она верещала без остановки о предстоящем испытании, однако Цинхуа так вымотался за ночь, заполняя различные бумажки, что по прибытии в зал собраний, он даже не удосужился нормально поприветствовать других горных властителей. Он сразу же занял свое место между Ци Цинци и Вэй Цинвеем и тут же заснул на последнем.Во взгляде Ци-шимей еще читалось некое недовольство, но остальные уже давно привыкли к этому. Более того, Самолета самого сначала напрягло, что на собрании больше нет посторонних адептов, помимо них, так еще и Лю Цингэ выглядел слишком задумчивым, что не походило на его привычный образ, однако он тут же откинул эти мысли. Сначала нужно дождаться опаздывающих Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюаня, а уже после они обо всем узнают.

— Вы только посмотрите на него, — все же не удержалась от комментария Ци Цинци. — Не забывай, где ты находишься, Шан Цинхуа!

Му Цинфан поспешил успокоить ее:

— Шицзе, собрание еще не началось, — заметил он, а сам начал раздавать документы которые Шан Цинхуа и Ци Линг дописывали ночью совместным трудом. Все же Самолету повезло со своим «секретарем». — Пускай шисюн пока отдохнет.

Их скупой диалог оборвался хлопнувшими дверьми, Юэ Цинъюань зашел чересчур хмурый — никто бы не заметил его присутствия, если бы не характерный хлопок дверей, а взгляд, обращенный в никуда заставил всех мгновенно замолчать.

Шан Цинхуа сразу догадался обо всем на свете и осознание во что его ввязала матушка-система пришло в тот же миг, как из уст обычно сдержанного главы школы вылетело дрожащее «с Цинцю что-то не так».