Крыжовник и Сирень. Фредмиона

Глава 12

*Кнут Гамсун, «Голод»

...меня рвало, я выкрикивал проклятия, снова грыз кость и плакал в отчаянье, и меня снова рвало. я громко проклинал весь божий свет*

Гермиона была уверена, что расстояние им обоим пойдёт на пользу. Потому что так, не видя друг друга, они не навредят друг другу. И спустя пару дней после окончания экзаменов она уехала, как и обещала. Ему и ей предстояли долгие месяцы разлуки, терапии и исправления ошибок.

Фред, пусть и говорил, что был готов на этот шаг с разлукой, всё равно испытывал долгие душевные метания как до отъезда Грейнджер, так и после. А когда она стояла на пороге квартиры с единственной сумкой, в которую вновь спихнула почти все свои пожитки, он ощутил такой наплыв мрака и отчаяния, что его сотрясло каждой клеткой тела. Грейнджер стояла к нему лицом, улыбалась своей натянутой, но ласковой улыбкой в последний раз, теребила ремешок сумочки в руках, а Уизли сидел перед ней в этой проклятой коляске, как аршин проглотив, и ничего не мог сделать или сказать.

Все дни после экзаменов Гермиона постоянно где-то пропадала, улаживая дела перед отъездом, потому они вновь, как первое время сожительства, встречались только по вечерам у камина. Сидели совсем тихо, изредка переговариваясь (потому что о чём было говорить, когда горло стягивало от неузнанных вопросов и от недосказанных ответов?). Грейнджер, утомлённая, засыпала у него на коленях, устроив голову на мягком пледе поверх бёдер Фреда, и в те моменты ему сильно хотелось, чтобы это не заканчивалось. Чтобы момент отъезда не приближался. Но время текло сквозь пальцы.

И вот они стояли у порога квартиры перед расставанием на долгие месяцы.

Ей пора, но она не могла заставить себя уйти, так ничего и не сказав на прощание. Ей пора, но Фред не хотел прощаться, потому ничего и не говорил. И когда это надломленное молчание затянулось так надолго, что его можно было физически натянуть на палец, Грейнджер опустила (почти бросила) сумочку на пол, встала на колени и крепко обхватила его за пояс. И Уизли вцепился в её плечи так крепко и безумно, что те почти захрустели. Что-то внутри сумочки с грохотом обвалилось, но они не обратили внимания. Грейнджер считала, что поступает правильно, но расставание всё равно давалось ей с трудом.

Гермиона быстро дышала, сдерживая плач, впитывая успокаивающий запах яблока на месяцы вперёд, чтобы потом, одной, было не так страшно. А Фред прижался к её голове носом, провёл губами по волосам и тоже дышал глубоко, чтобы запомнить и забрать хоть частичку крыжовника. Потом Грейнджер поднялась так же резко, как опустилась ранее, с трудом выпутавшись из цепких рук рыжего юноши, прижалась губами к чужой щеке в жесте прощания (Фред оторопело обхватил её лицо ладонями, опять-таки не желая, чтобы это заканчивалось), оторвалась и, выпорхнув за дверь… исчезла.