Неудовлетворяемый

Бывших не бывает

Дверной звонок врывался в сон постепенно. Сначала как часть сна. Потом как назойливая помеха. И только с третьего раза как суровая реальность, на которую надо откликнуться. Но к тому времени, когда Сольджун открыл глаза, ему в дверь уже не звонили, а стучали. Не видя себя со стороны, в одних кожаных штанах, взлохмаченный и помятый, с сильнейшим перегаром, он побрёл разобраться с источником тревоги. Начав пить пять дней назад, он как-то не смог притормозить. На первое утро он ещё не думал продолжать, но, отходя от похмелья, постоянно смотрел на телефон и ждал какого-нибудь сообщения от Айли. А его не было. И он пошёл пить с Ютой и Джонни снова. Они, к счастью, не отказались; Юта был умелец выпить, после вина и виски он делался добрее, но никогда не терял ясности ума. На второй день Сольджун, отойдя от попойки, написал Айли сам, но та ответила, что до окончательного выяснения с Ёндже не хотела бы встречаться, чтобы не совершить очередную глупость – а они двое и так уже плохо поступили. И Сольджун пошёл пить дальше. На этот раз уже с Джело. На четвёртый день с Ямадой и Котой. А вчера опять вернулся к Джонни. Золотой смутно помнил, как тот шутил, предлагая ввести в транс двух девчонок, которых снял, и гипнотизёр, пьяно хихикая, даже попытался проверить, пропил ли способности, подбирал обычно запросто сочиняемые строчки, но язык к тому времени уже заплетался, и все только посмеялись. А теперь было совсем не до смеха – голова разрывалась, хотелось её сунуть в лёд, замотать подушкой, отрубить. О! Да, Юта бы ему очень помог, у него удар верный, мгновение – и ты уже отделён от тела.
Сольджун открыл дверь и увидел за порогом Химика. Подставить голову подо что-нибудь рубящее и острое захотелось в два раза сильнее. В распахнутом тёмно-синем пальто, из-под которого виднелся дорогой костюм, при галстуке и перекинутом через шею белоснежном шарфе, Ёндже едва не поморщился, увидев «собрата» по банде. Его глаза так и цедили: «Вот с этим?!» - но он ничего не произнёс и перешагнул порог. Сольджун отступил, неловким жестом указывая на прихожую, мол, располагайся. Он даже сам чувствовал собственный перегар, и представлял, какое впечатление производит. Ёндже однако не стал проходить далеко, может, потому что понимал, что всё произошло здесь, а может потому, что не хотел разуваться, демонстрируя тем ещё один пункт брезгливости.
- Привет, - глупо сказал гипнотизёр и, уже почти на автомате протянув руку для пожатия, поднял её, завёл назад и потёр шею. – Давно прилетел?
- Полчаса назад. Я только из аэропорта.
- Ёндже, слушай... - выдохнул Сольджун и замолчал. Тот, собственно, только это и делал – слушал. Ждал объяснений. Ему ничего больше было не нужно. А как такое объяснишь? Как оправдаешь? Извиниться? Извиняются, когда сожалеют, а о проведенной с Айли ночи Сольджун не жалел ни разу. – Я это... уйду из золотых, наверное.
- С чего вдруг? – хмыкнул миллионер.
- С чего? Ты подъёбываешь или...
- Личное ни коим образом не касается общего дела, - Ёндже посмотрел на стены, как будто бы заглянул за спину Сольджуна в зал, и вернул взгляд на соперника, - или ты хочешь предать по всем фронтам?
- Я не... Я не собирался и не собираюсь никого предавать, Химик! – гневно взмахнул он руками. По сравнению с неподвижным оппонентом, не вытаскивавшим рук из карманов пальто, гипнотизёр ощутил себя слишком суетливым и неудержимым.
- Правда? А что же произошло? – едко, с вредным, уничтожающим изгибом губ поинтересовался тот.
- Произошло... что произошло... хуйня произошла, что ещё?! Давай подерёмся, а? Мне полегчает, правда.
- Ещё осталось только тебе легче делать, - поморщил он нос, окинув презрительным взором Сольджуна с головы до ног. – Больше тебе ничего не нужно?
- Хорошо, давай ты меня изобьёшь? Я даже сопротивляться не буду.
- Руки марать? - буквально выплюнул Ёндже. – Ах увольте, господин фокусник, обойдёмся.
- Химик... как ты представляешь с такими отношениями наше дальнейшее пребывание в братстве? Ты золотым нужнее, поэтому уходить мне! Я уйду...
- Ты останешься! – приказным тоном бросил Ёндже. – Ты. Останешься. Твои... услуги бывают полезны. Некоторые, конечно, оказались излишними, но основные – ещё пригодятся.
- Да я даже не знаю, могу ли я ещё... - хотел сказать Сольджун про свой запой. Он был долгое время жутко суеверным, верил про сумки на полу, женщину на корабле, звяканье ложкой по тарелке, в вещие сны и что о загаданном нельзя говорить вслух, а то не сбудется. Но, когда-то начав избавляться от предрассудков, он дошёл до того, что обстоятельства подтолкнули к равнодушию насчёт всего этого. Случится беда или нет, будут у него способности дальше или нет, какая разница?
- Это так присматривают за чужими жёнами, да? – не удержался Ёндже, прервав его фразу. – Это так выполняют дружескую просьбу, скажи мне?
- Я же отказывался...
- Откуда я мог знать, что вы с Айли снова знакомы! Почему ты не сказал мне?! Ладно – она, у девушки могут быть секреты, но ты-то что?!
- Да потому что мы перестали быть знакомы! В смысле... Короче. Вернёмся на пять лет назад. Я с ней познакомился, когда она за тобой следила.
- Я знаю. Ты стёр ей память. Разве нет?
- Да! Но потом мы снова встретились! И мы... мы понравились друг другу – так мне казалось. Мы с тобой, Дже, никогда не были очень уж близкими друзьями, и я понятия не имел, что происходит между тобой и ней, я хотел за ней поухаживать, она вроде бы тоже мне симпатизировала, всё было... всё было так здорово и казалось чем-то... простым и приятным, мимолётной романтикой, от которой я никогда не отказывался. Но вдруг я узнал, что у вас с ней завязываются отношения. Что и ты за ней ухаживаешь. И она вроде как тоже к тебе расположена... Я не знаю, как это объяснить! Я подумал, что ты старше меня, лучше меня, надёжнее, что ты – тот человек, который ей нужен. Что вы – отличная пара. А мне тогда не хотелось связывать себя ничем. Мне хотелось вернуться сюда, в Токио, место, которое по-настоящему моё – безумное, полное загадок, я не хотел сидеть в Нью-Йорке, обзаводиться семьёй. И я снова стёр себя из её памяти, всё наше общение, полностью. Стёр и ушёл.
- Что же ты не ушёл второй раз?! – Ёндже достал правую руку из кармана, ему явно хотелось схватить Сольджуна за грудки, но на том не было даже футболки, и пальцы в воздухе сжались в кулак. Гипнотизёр рефлекторно отметил знающим взглядом вора на запястье Ришара Милля тысяч за двести зелёных и, воскликнув в голове «ого себе!», вернул внимание к разговору. – Почему же ты оказался такой непоследовательный? Если наметил себе образом жизни сбегать – бежал бы дальше, что же в этот раз остался? Где постоянство и умение отвечать за свои решения? Где непоколебимость? Ну?
- Я... пытался! Но не смог. Я всегда думал, что если и влюблюсь, то моим идеалом будет та, которая разделит со мной страсть к этой чёртовой Японии, будет японкой, как минимум – говорить на японском, знать чайные церемонии и всё это... И тут появляется Айли, здесь, заговорившая по-японски! И я... понял, что я не смог её забыть! За эти пять лет я регулярно вспоминал Айли...
- Нет, я тебе всё-таки врежу... - прищурился Ёндже и, уже замахиваясь, опять забрал кулак, приложив его к своим губам нервным жестом, полным отчаяния и призыва к выдержке вернуться обратно. – Нет. Это тебе должно быть стыдно – ты думал о чужой жене! Айли была моей женой, ты это понимаешь? Как ты мог о ней думать?!
- А что, так просто, по-твоему, не думать о том, о чём не хочешь думать, что пытаешься забыть? Да от этого только ещё больше всякого в голову лезет!
- А надо её занимать чем-нибудь полезным, чтобы не лезло в неё! Пусто, наверное, в такой голове, в которую приходит всё, чему не надо!
- Я рад за тебя, гений наш, что у тебя голова забита под завязку! Не все так могут! Кто-то эмоционален, кто-то думает и о женщинах, да! Может, ты слишком мало об Айли думал, раз нас с ней судьба снова свела? – Ёндже не удержался и зарядил Сольджуну в челюсть. Но тот уже разозлился к этому моменту сам, и бросился с ответным ударом. Химика отбросило спиной о дверь. Проведя пальцами по разбитой губе, он оттолкнулся и опять налетел на Сольджуна. Они оба упали в коридор между прихожей и залом, и начали колотить друг друга, остервенело и с ненавистью.
- Сука, я тебя прикончу! – ударил Ёндже парня в челюсть.
- Попробуй! – схватив того за отворот пальто, Сольджун прижал его к полу и ударил в лицо. Поймав руку гипнотизёра, старший скинул его с себя и дёрнул так, что тот улетел носом в стену. Стукнувшись заодно и лбом, фокусник стал приходить в себя – что они творят? Взрослые же люди! Он увидел, что Ёндже опять поднимается с горящей в глазах ненавистью. – Прекрати, Химик! – прикрикнул он. – Что это решит? Мы убьём тут друг друга.
- Ты же сам предлагал подраться? Струсил?
- Подумай об Айли! Хотя бы теперь, - не удержался он от этого неуместного, но логически продолжающего предыдущее заявление саркастического замечания. Ёндже зарычал и бросился вперёд. Сольджун подскочил и, подпрыгнув, схватился за турник, приколоченный в дверном проёме для подтягиваний. Перескочив над головой Ёндже, он схватил с тумбочки в прихожей катану и развернулся с ней, выставив оружие, как защиту. Но судя по полыхающему во взоре Химика безумству, он мог броситься и напороться, не думая о сохранности и последствиях: - Стоять! Стой! Прекрати, прошу тебя!
- Ты... ты понимаешь, что ты сделал, Джун? – отдыхиваясь, поправлял обратно на плечи пальто миллионер, подтягивал почти свалившийся на пол шарф. – Ты понимаешь?!
- Я слишком хорошо это понимаю! Но я понял, что люблю её. И я не мог остановиться. Прости!
- Никогда. Ни тебя, ни её! Вы... да как же... - Ёндже провёл пятернёй по волосам, закидывая их назад, опустив взгляд в никуда. – Мы золотые, Джун! Золотые! Мы же братство! Как можно так поступать с братьями, скажи? Как?!
Сольджун отвёл лицо, кусая губы. Опустил катану. Взлохмаченная чёлка упала ему на лоб.
- Я не знаю, Химик. Я уже сказал, что вижу только одно решение – мне нужно уйти. Я прекрасно понимаю, что я не достоин больше быть золотым. У нас есть кодекс чести, и я его нарушил.
- Об этом никто не должен узнать из наших, ты понял? – сказал, успокаиваясь, Ёндже.
- Ты им не скажешь? – нахмурился гипнотизёр.
- Нет, это останется между нами. Если кто-то спросит, я, наверное, не смогу скрыть, удержать в себе, что стал жертвой супружеской неверности, но я не собираюсь говорить, кто разрушил мой брак.
- Дже, я не хотел...
- Заткнись, - махнул на него рукой Химик и прошёл мимо, направившись к выходу. У двери он остановился. Кто-то из них разбил себе кулак, пока дрался, и появилась кровь, которая теперь украшала оба лица. Толком было не понятно, кто и где ушиблен, мелкие ссадины виднелись на скулах, подбородках, носах. – Ты хочешь остаться с Айли?
- Да. Я хочу. Но не уверен, что хочет она.
- Она хочет развестись. Для чего тогда, если не для этого?
- Ей стыдно, так же, как и мне. Мы не виделись с тех пор...
- Да что уж теперь-то? – хмыкнул Ёндже. – Что за странная щепетильность?
- Я прошу тебя, не заставляй её мучиться, не унижай и не оскорбляй, она этого не заслужила.
- Она пока ещё моя жена, - сказал Химик. – И не ты мне будешь говорить, как себя с ней вести.
Открыв дверь, он вышел и хлопнул ею. Сольджун, постояв немного, откинулся к стенке и сполз по ней, чтобы сесть на пол. Сегодня, кажется, лучше продолжать пить.