Неудовлетворяемый

Самонепонимание

Ынхёк смотрел на грустное уже не первый день лицо Айли, замечал её непривычную молчаливость и рассеянность, а что самое главное – отсутствие тяги к очередным приключениям и переполохам. Она не пыталась разнюхать и вырвать задания у других корреспондентов, почему-то удовлетворённая просьбой Икута-сана осветить дело какого-то банковского служащего, который пытался вывести банковские средства на свой счёт и был пойман на этой махинации. Скучная коррупционно-капиталистическая бытовуха не вынудила Айли начать возмущаться и требовать чего-то поинтереснее. Что-то явно шло не так, поэтому Ынхёк в очередной раз не удержался:
- Да что с тобой происходит? Ты уверена, что не нужно дружеское плечо? – похлопал он по своему.
- С какой стати оно стало дружеским? – покосилась на него с недовольной миной Айли. Но уже почти вернувшись к статье, она задумалась. Рано или поздно все узнают, что она развелась, шила в мешке не утаишь. Какой смысл держать всё в себе? – Я развожусь, - быстро пробормотала она, взяв автоматическую ручку и начав ею щёлкать.
- Да ладно?! – ахнул Ынхёк. Откинувшись на спинку своего стула, он качнулся два раза, потом вернулся к столу, налегая на него. – Это из-за меня? Ты поняла, что снова меня любишь, и не выдержала находиться рядом со своим миллионерчиком?
Это было самое смешное предположение, какое могла услышать Айли, поэтому оно её даже взбодрило. Подняв брови, она посмотрела на коллегу и с трудом не захохотала:
- Ты серьёзно? У тебя могла появиться такая идея?
- Я не вижу других причин, - соблазняюще стрельнул он взглядом в девушку.
- А тебе не приходило в голову, что я могла приехать в Токио уже с каким-то разладом?
- Нет, ты слишком мило щебетала с мужем в первые рабочие дни здесь.
- А ты чего такой радостный-то сидишь? Приятно, что у кого-то семья развалилась?
- Может, я радуюсь освободившемуся месту.
- Ёндже не падок на мальчиков, прости, но он на тебе не женится, если вдруг ты раскатал губу на его деньги.
- Да ну тебя! – чертыхнулся он, отплёвываясь. – Хватит дурочку включать, ты прекрасно поняла, о чём я.
- Если мне предложат на выбор, с кем я согласна переспать, с тобой бесплатно или с другим за деньги, то я спрошу, сколько надо заплатить этому другому?
- Ну-ну, рисуйся, - многозначительно покивал Ынхёк, - ты ещё скажи, что отказалась бы теперь за меня замуж пойти?
- Что-то когда мы встречались, ты предложений не делал.
- Ну а если бы теперь сделал?
- Когда я почувствую себя очень жалостливой, настолько, чтобы сочувствие перебороло во мне здравомыслие, то из жалости я за тебя пойду. Кто ещё пойдёт за такого придурка?
- Ой, я смотрю такую дурочку тоже кто-то не вытерпел, - хмыкнул Ынхёк.
- Не знаешь, в чём проблема – не лезь.
- А ты расскажи.
- Не собираюсь.
- Тогда остановимся на том, что ты дурочка.
- Даже спорить не буду, - отмахнулась от него Айли. И ему стало даже немного обидно, что она не заспорила с ним, как обычно.
Объективно – то есть с точки зрения большинства, которое не обязательно выразитель интеллектуальных решений и истин, а скорее рупор самого простого, примитивного и устоявшегося – она дура и есть. Уходит от заботливого олигарха, не хочет оставаться женой, плодить детишек, бегать по особняку с указаниями для горничных и уборщиц, лежать, глядя в потолок, наслаждаясь обеспеченным будущим, надёжным тылом, гордясь причастностью к семье Ю и её состоянию. Субъективно – по её собственному мнению, она тоже не далеко ушла по уму, потому что уходила в неопределённость, не представляя, чего именно хочет дальше. Она только знала, что ей нужны перемены, что ей стало душно, что там, возле Ёндже эта рутина казалась нормальной, потому что ты в одной колее, и не можешь взглянуть со стороны на свою жизнь, а когда уезжаешь куда-то и попадаешь в другие обстоятельства, то ловишь другие ощущения и понимаешь, что они тебе важнее и приятнее, и назад ты не хочешь. Да, пусть подвернулся Сольджун, как катализатор, но не будь его, Айли просто бы позвонила мужу и сказала, что не хочет возвращаться, не хочет оставлять эту работу, что ей нужны перемены. О чём она и не подозревала, пока не попробовала. Просто измена – это то, что требует развода. Из-за уважения к Ёндже. А не потому, что она разлюбила его или он ей сильно наскучил – нет! Но начиная думать о себе, она не собиралась думать только о себе, а если думать о супруге, то, конечно, такое решение максимально приемлемое. А что же Сольджун? Поняв, что прошло достаточно времени, и она уже поговорила с одним, Айли взялась писать и второму. Она отправила ему сообщение с предложением встретиться вечером, и когда он пригласил приехать к нему, отказалась, назначив свидание в кафе. Чёрт, она ведёт себя точно так же, как Ёндже. Но у неё совсем другие причины, она Сольджуна убивать не собирается – за что бы? – она не хочет поддаться его очарованию и отдаться ему снова до того, как состоится развод. Какая-то надежда дрогнула в Айли. А не поэтому ли и Ёндже не поехал к ней? Чтобы не остаться наедине и не помириться. Почему-то в такие моменты неразберихи и обострённости возбуждение особенно повышается, эмоциональная защита ломается и постоянно хочется выразить чувства физически. Журналистка попыталась представить, смогут ли они быть вместе с Сольджуном, но этого не получалось. Она не могла быть в нём уверена, а без уверенности – какой союз? По этой причине она и решила быть честной перед Ёндже во всём. Чтобы и у него вера в женщин и доверие женщинам не пропало, сделала – сказала. А Сольджун? Конечно, хотелось быть с ним, но она не могла представить, что он будет только с ней, без этих трусов и лифчиков неизвестного происхождения под кроватью. Ускользающий, загадочный, неуловимый и непостоянный – именно таким он манил и притягивал, но именно с таким невыносимо строить отношения. Способен ли он исправиться и надо ли это? Станет ли делать это ради неё? Захочет ли он чего-то серьёзного, помимо романтических прогулок и ночных встреч? А готова ли она из одного серьёзного перескочить в другое? А если от Сольджуна захочется обратно к Ёндже? Это пугало Айли больше всего, что она не знала, как гарантировать свои собственные чувства. Она могла бы, да, поклясться, что не изменит больше и в другой раз удержаться, волевыми усилиями и загоняя себя в узду брачных уз, но она не могла бы приструнить желания, которые могут однажды вдруг появиться. Разве появившееся желание уже не измена? Лично её бы оскорбила уже одна эрекция своего мужчины, вдохновлённая другой женщиной, ведь нет моральной разницы, пихнуть член в другую, или пихать в жену, думая о другой. Ещё неизвестно, что хуже. Поэтому отсутствие уверенности в желаниях не даст пока что определиться.