Всё, что нас не убивает

Часть 21, о погоде в январе

Мерзкая горьковатая жидкость выстреливает куда-то в горло, заставляя сдерживать глотательные рефлексы, растекается по языку и деснам, и наконец я с облегчением сплевываю ее в металлическую миску под подбородком. В прозрачном бульоне плавают маленькие белесые комочки, которые ЛОР — миловидная блондинка лет тридцати пяти — назвала «пробками», а между ними кое-где виднеются красные прожилки.

— А вот то, что тут кровь, — киваю на миску, пока врач перезаряжает свой гигантский шприц, — это нормально?

— Такое бывает... — Вновь наклоняется ко мне, заглядывая в рот и прицеливаясь. — Мелкие сосуды... могут повреждаться...

Я закрываю глаза, отдаваясь новому всплеску неприятных ощущений в глотке. К счастью, это, кажется, последний. Лор откладывает шприц и проходится теперь по гландам смоченной в чем-то марлей.

— А чем вы помазали? — спрашиваю, когда она снимает с меня целлофановый фартук.

— Это раствор хлорофиллипта.

— А для чего это?

— У него антисептическое действие, противомикробное. Полчаса не есть и не пить, — добавляет, следуя к своему столу.

Я прохожу за ней и присаживаюсь на стул рядом. Врач уже бегло стучит пальцами по клавиатуре, оформляя заключение.

— А я слышал, что еще можно делать вакуумом — это не лучше? — задаю я новый необязательный вопрос.

Так я их теперь называю: «необязательные вопросы» и «необязательные реплики».

— Это не лучше и не хуже, просто используется в разных ситуациях, — отвечает врач, замедлив печатание. — Вакуумное промывание не всем подходит.

Ладно. Пожалуй, на сегодня можно остановиться.

— М-м. Ясно.

Принтер, пробудившись, начинает гудеть и скрежетать. Через несколько секунд в моих руках оказывается горячий листок бумаги с бледным полустертым текстом.

— Читайте, все ли понятно.

— Все понятно, — говорю, вглядываясь в короткий список назначений, и поднимаюсь. — Спасибо вам! — благодарно кивнув, направляюсь к двери.