Звездные

Интермедия. В темном-темном лесу

Тьма окутывала спящий лес. Завывал ветер в кронах могучих деревьев, трещали в чаще ветки под чьими-то лапами и где-то вдалеке кричали ночные птицы. Юмба жался к костру, жар и тихие потрескивания которого прогоняли страшные тени, блуждающие вокруг поляны. Рядом с ним сидели, лениво переговариваясь, товарищи-торговцы. На самой грани зрения Го-Го нежился под руками хозяина, почесывающего его чешуйчатый темно-каштановый загривок и затылок, периодически переходя на длинные, торчащие в разные стороны уши или область за ветвистыми рогами. Его довольное урчание разносилось по поляне, позволяя Юмбе чуть расслабиться.

Ему не нравился этот лес. Вайтшенгре, конечно, звался лесом, благословленным Адарой, но едва ли это развеивало дурную славу вокруг него. В глубинах его нередко пропадали торговые караваны, а случайных путников, оказавшихся достаточно невезучими, чтобы потеряться в Широколесье, в раз задирали дикие звери. Юмба слышал столько мрачных легенд об этом лесе, что хватило бы на книгу. Но парня никто не слушал и уж тем более не спрашивал. Начальник каравана, Вильша, вообще едва не треснул его, когда Юмба заговорил о том, что Вайтшенгре лучше объехать. Они и так задержались в Партери. Еще немного — и товар протухнет. Деньги терять не хотелось никому, даже Юмбе, который после прибытия в столицу собирался найти другую, более прибыльную и спокойную работу. Потому пришлось гнать шистунов по узким лесным тропкам.

Ночь настигла их внезапно. Сначала всем казалось, что Адара будет сопровождать караван еще долго — все же, когда они попали в объятия леса, был день, а Позднецветный сезон славился длинными днями. Однако стоило повозкам въехать в чащу, как дневное светило медленно угасло. Уже через пару часов торопливого гона животных тьма заклубилась вокруг и объяла все. Вильша останавливаться не хотел. Однако Люн и его шистун, упавшие в канаву, планы изменили. Вытащив беднягу и повозку из западни, они нашли первую попавшуюся поляну и стали привалом.

С тех пор было неспокойно. Если во время езды караван окружала неприятная тишина, нарушаемая фырчанием шистунов и хрустом веток под их лапами, то с началом привала Вайтшенгре словно ожил. Юмба чувствовал, что на них смотрят. С каждой ветки, из каждого куста, из самых темных углов. Сначала далекие, шумы животных с каждым часом становились все ближе, предвещая неспокойную ночь. Спать не хотелось. Вернее, может и хотелось, но страх не проснуться будоражил и не давал закрыть глаза дольше, чем на минуту. Даже переговоры, до того бодрые и постоянно переходящие в гогот, стали тише.