Я стал любящей женой и матерью в мире культивации (часть 2)

Глава 258: Это наслаждение жизнью (2)

Затем они втроем выпрыгнули из кареты.

Тело Жун И быстро выбежало во двор. Услышав, что их папа и отец вернулись, Инь Тао и Цзян Му выбежали из зала. Увидев это, тело Жун И быстро двинулось вперед и схватило Инь Тао.

Инь Тао наклонил голову и спросил: "Дядя, кто ты?".

Тело Жун И открыло рот, но не смогло издать ни звука, поэтому он мог только отказаться говорить и поцеловать его маленькое личико.

Цзян Му, который был рядом с ним, подлетел к телу Жун И и принюхался к нему, тот же запах, что и на Жун И, он выглядел озадаченным: "Почему ты такой же ароматный, как папа?".

Входивший следом Жун И удивился и спросил "Он пахнет как я?".

Не может быть!

Цзян Му чувствовал, что он хорошо пахнет, потому что он владел телом крайнего инь, но его первоначальное тело таковым не было. Как могло его тело пахнуть так же, как он?

Цзян Му кивнул, а затем снова принюхался к телу Жун И. Так хорошо! Ему нравится!

Тело Жун И, видя, что он себе нравится, схватило его и громко поцеловало в маленькое личико.

Цзян Му хихикнул. Ему нравились люди с одинаковым вкусом, как у Жун И.

Жун И, "..."

"И'эр, ты дома". Янь Цюшуан вышла из зала, держа под руку Инь Сэнсэнь.

Инь Сенсен увидел тело Жун И, на мгновение остолбенел, а затем взволнованно махнул рукой в сторону тела Жун И.

Ян Цюшуан улыбнулся: "Смотри! Дети так рады твоему возвращению".

Она подошла, чтобы передать Инь Сэнсена Жун И, но Инь Сэнсен протянул руку к телу Жун И.

Тело Жун И опустило Инь Тао и Цзян Му и приняло Инь Сэнсэна.

Инь Сенсен обрадовался, взял в руку волосы тела Жун И и прорычал: "Папа...".

Все были ошеломлены.

Янь Цюшуань с удовлетворением сказал: "Наш маленький сын наконец-то открыл рот, чтобы позвать папу, но, маленький Сенсен, он не твой папа".

Жун И сказал Инь Цзинье, прижавшись к его груди: "Я ревную".

Прожив с Инь Сенсеном так долго, он никогда не называл его папой, и только впервые увидев собственное тело, он назвал его папой?! В душе он чувствовал себя очень сложно. Он не знал, радоваться ему или огорчаться.