По Раскаленному Лезвию

Глава 22: Мариан.

Парень остался у него на ночь и на второй день тоже. Они почти не разговаривали и проводили время в основном в комнате, заперевшись от всего мира.Савва не был прощён и он это понимал, но всё равно был рядом. Просто держал за руку, когда начинался приступ боли или растирал мазью побитое тренировками тело. Они посмотрели несколько фильмов, прибрали весь беспорядок и склеили разрушенный макет Арены. Конечно, можно было просто заказать новый или чтобы профессионально реставрировали то, что осталось от старого, но ему хотелось починить всё самому.

Иногда парни перебрасывались фразами, чтобы не сидеть в тишине, а иногда Савва специально провоцировал Мариана на контакт. Как словесный, так и телесный.

Один раз он очень правдоподобно начал изображать ужас и говорить, что приклеился клеем «Моментом» к столу, а Мариан как идиот поверил и начал «отклевать» его. Когда Лебедев устал притворяться, он обхватил его руками и ловко подхватив, усадил на высокий стол, сбросив все бумаги на пол, которые они так долго собирали по стопкам.

Мариан только успел почувствовать, как подскочило его собственное сердце в тот самый момент, когда парень его поцеловал. Сначала, как и прежде, ему тут же захотелось на подсознательном уровне оттолкнуть его. Но когда Савва запустил руки ему под футболку, дразня подушечками пальцами чувствительную кожу, все границы снова расплылись, и он позволил моменту просто быть, не задумываясь о последствиях или о том, что он снова перед сном начнёт всё заново обдумывать.

Ему начинало это нравиться. Нравилось быть в руках Савелия, нравились его губы и еле заметная щетина, которая царапала ему шею и нежную кожу бёдер. Ему нравилось абсолютно всё. Но далеко они не заходили. Лишь касания и поцелуи, если не считать того раза, когда...

Картинка, как Савва облизывает пальцы и с уголка его губ бежит белая, почти полупрозрачная, капля, мелькала перед глазами каждый раз в его голове, когда он закрывал глаза. И от этого бросало в такой жар, что даже контрастный душ был бессилен.

Наконец, Мариан смог отоспаться. Проспав двенадцать часов, он открыл глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд. Облепиховые радужки сверкнули, и Мариан нахмурился, приподнимаясь с подушек.

Часы показывали уже полдень.

— Твою мать...

— Приятно знать, что со мной ты так крепко спишь,— промурчал Савва и протянул заготовленную таблетку и кружку воды. — Ты пропустил приём.