Лондонские поля

1

       Тьма поглотила осеннюю Москву своей бездонной черной глоткой в два счета, отчего улицы протестом засветились в едва теплом свете уличных фонарей. Антон покинул такси и неспешно направился в сторону подъезда. Он был измотан; последние несколько рабочих дней были сущим адом из-за огромного трафика пассажиров, которые то и дело куда-то уезжали и возвращались обратно. Работа в аэропорту была отнюдь не мечтой его жизни, но деньги там водились хорошие, и это позволяло вкусить все прелести жизни сполна. Особенно, если ты занимаешь хорошую должность в этом месте.       Наконец, войдя в квартиру, Шастун скинул с себя одежду, принял повышенную дозировку таблеток Сомнола и, едва дойдя до кровати, трупом рухнул на нее. Еще бы… Он — пограничник. И за последние десять часов работы ему довелось «встретить» уйму туристов, бизнесменов и прочих людей из разных уголков мира и максимально тщательно проверить целую кучу различных иностранных паспортов. Но все это позади. Все это осталось в прошедшем дне. Единственная мысль, которая отрадой плясала в его воспаленной от работы голове — отпуск, который начнется через пару дней. Луна отбрасывала шлейфы, проникала холодными стрелами света через окна в спальню и позволяла себе коснуться век парня, убаюкивая его и погружая в глубокий и долгий сон…
•••
      Часы приблизились к отметке 08:00. Осеннее солнце выглядывает из-за горизонта уже немного позже, чем обычно. Залы ожидания, стойки регистрации, таможенный и паспортный контроль, просторные коридоры и другие помещения — словно сосуды — неторопливо наполнялись лучами яркого света, пробивавшимися сквозь панорамные окна терминала. Но люди, похожие на единый организм, торопились тут круглосуточно: одни прилетали, другие улетали, и самое обидное, что никто из них не замечал ансамбли солнечных зайчиков, что исходили от опаздывающего солнца.       Шастун, в отличие от солнца, не любил опаздывать, хотя различий между ними было немного. Он был дружелюбным, легко находившим общий язык парнем. Тепло вперемешку с немалой толикой очаровывающей скромности и огромным запасом добра, разрывающего парня так, что тот иной раз расходился по швам, давало полное основание сравнивать его с небесным светилом.       Создавалось ощущение, что его душа размером как раз с тёплую звезду. Отличия их были наверно лишь в том, что когда Антон находился на работе, то превращался в серьёзного человека, потому что этого требовала его профессия. Он ответственно подходил к исполнению своих обязанностей и поручений начальства, что было Шастуну только на руку. Пограничник зарекомендовал себя, как человека, имеющего твёрдый внутренний стержень. Он не боялся предлагать вышестоящим людям свои идеи, что ярко подчеркнуло инициативность парня. Антон всегда имел свою точку зрения, но охотно выслушивал других и не пытался навязать свой взгляд на ту или иную ситуацию. Зачем перерисовывать картинку чужого, уже сложившегося мира, если можно просто понять его?       Шастун старался придерживаться рабочего регламента, не нарушать установленные правила, лишний раз не злить начальство, и это было не ублажение, а просто уклонение от негативных моментов. Парень не любил разборок и ругани. А если случалось, что гнев заполнял разум Антона, то он старался выпустить его там, где был необходим переизбыток эмоций. Как бы ни было странно, но иногда люди не те, кем кажутся на первый взгляд…       Работа пограничником, требующая точёной выдержки, совсем не мешала Антону быть в жизни тем, кто он есть. В выходные дни он полностью снимал с себя маску работника аэропорта и, созерцая ночные улицы города, творил. В подростковом возрасте парень случайно открыл в себе талант к рисованию, однажды взяв баллончик с краской в свои руки. С тех пор он создавал впечатляющие полотна в свободном стиле и стиле поп-арт, используя всеразличные новаторские техники. Но он не ограничивался одними холстами — парочка стен его квартиры радушно приняла на свою поверхность несколько динамичных работ.       В жизни Шастун разительно отличался от того человека, коим он был на работе. Чувство юмора давало парню смело носить прозвище «душа компании» среди друзей, которые, кстати, ни разу не усомнились в нём. Он был лёгок на подъём, всегда был за любые движения, но в то же время думал о последствиях. Поддерживал в трудную минуту, лаконично выражал свои мысли, но если его будет что-то очень сильно выбивать из колеи, то он с лёгкостью покажет свою скверную черту характера — вспыльчивость.       Шастун, в отличие от солнца, не любил опаздывать.       И поэтому он уже поправлял галстук и намеревался сделать несколько шагов в сторону выхода в зону паспортного контроля, где, собственно, и было его рабочее место, как его отдернул приятель. — Шаст, ты не выходной сегодня что ли? — вопросительным взглядом окинул Антона начальник таможни, который успел его догнать возле полупрозрачной стеклянной двери. — Нет, сегодня точно нет. Так и буду пахать до отпуска без выходных, — грустным голосом протянул Шеминову Антон. — Заебался, конечно, сил нет, — Антон по привычке поправил волосы. — Не то слово. Кстати, слышал, что Матвиенко повязал драгдиллера позавчера тут? Его, как я понял, повышают за это. Ну, он вычислил какого-то чувака, который вез полкило MDMA, — довольно протянул таможенник. — Конечно, тут и без моей помощи, так сказать, не обошлось.       Антон немного насупился и помотал головой, протягивая ладонь к железной ручке двери. В последнее время Сергей лихорадочно хватался за каждое дело и показывал впечатляющие результаты, виртуозно раскрывая одно за другим. Как казалось Антону, все это объяснялось бешеным желанием самоутвердиться и добиться самых высот, и порой ему казалось, что Серега был готов абсолютно на все. И, по необъяснимой для Антона причине, Шеминов всячески ему в этом содействовал. — Не, не слышал этого, но он, определенно, красавчик, раз накрыл наркотранш, - ну, вы оба, конечно, — ответил Шастун, а затем задумался. — Я что-то слышал про какую-то выставку из Англии. У вас еще проблемы возникли с растаможкой, — добавил он, впоследствии приоткрывая дверь. — Ах, это?.. Да, было дело. Декларации оформили неверно, а там картин на сотни тысяч фунтов. Ну, естественно скандал, — ухмыльнулся Стас. — У них какая-то важная выставка в Москве, но мне до этого никакого дела нет. Знаю только, что антиквариат какой-то важный, старинная живопись. А мне же че надо? Чтобы все четко было: декларации и все сопутствующие документы. — Стас принялся живо жестикулировать руками, рассекая воздух. — Я перед органами потом выплясывать не хочу, хоть там и Серега работает. А так, да… Шумихи тут было с этими картинами, ну, просто ёбнись! — продолжал отплевываться Шеминов, отчего на без того уставшем от работы лице Антона поплыла кривоватая улыбка. — Короче, не задался денек, — усмехнувшись, подытожил Шастун. — Ох, слава богу, я скоро в отпуск. Дожить бы! — Ну, доживешь. Какие твои годы, — приятель похлопал парня по плечу и на этом жесте устремился в зону таможенного контроля. — Ладно, до скорого, удачного дня.       Люди заполонили практически все пространство терминала F, безостановочно пульсируя внутри, словно надутая от напряжения вена. Антон уже заступил на свой пост, тяжело вздохнув от предстоящей волны пассажирского трафика. Но выхода у него не было, нужно было просто дотянуть до отпуска и на две недели забыть о работе, как о страшном сне. Рейс Лондон — Москва, который проверяет Антон и пара других его коллег, приземлился десять минут назад, и уже начали показываться первые пассажиры аэробуса. Антон глубоко вздохнул, приготовившись к проверке паспортов людей. — Доброе утро, — строго приветствует парень компанию из двух девушек, которые вернулись в Москву транзитом через Лондон из Парижа. — Ваши паспорта, — на автомате выдавал пограничник. — Держите, — девушки по очереди протянули документы и, дождавшись окончания процедуры проверки, которая на удивление оказалась недолгой, зашагали по коридору в сторону зоны, где выдавался багаж.       После них монотонной вереницей тянулись остальные пассажиры рейса, и Шастун неторопливо продолжал проверять документы, попутно ставя отметку о прибытии в Российскую Федерацию. С российскими гражданами было все куда проще; проверка занимала не более пары минут по понятным причинам, в то время как попадись какой-нибудь заграничный пассажир не из Европы (к слову, с Европейскими паспортами у него так же не возникало никаких проблем), так процесс мог затянуться на пять, а то и более минут. В конце концов, это нормально. Это - его работа.       Конечно, нарушать регламент о проверке документов, а точнее о том времени, которое было ему на это отведено, не хотелось, но на этот раз без этого, к его сожалению, не обошлось. Такая ситуация произошла с неким гражданином из Арабских Эмиратов. Антон провозился с его паспортом порядка целых десяти минут, когда правила гласили о нормативе в три на одного пассажира. В конечном счете, как потом оказалось, прилетел этот гражданин к российским партнерам по бизнесу. — Доброе утро, — произнес голос по другую сторону стойки паспортного контроля, как только предыдущий пассажир удалился. — Доброе утро, Ваш паспорт, пожалуйста, — стараясь убрать мешающие бумаги со стола и не поднимая взгляда, протянул Шастун.       Мужчина развернул документы и протянул парню, снимая с лица чуть затемненные солнечные очки. Антон резким движением руки забрал паспорт и принялся к привычной процедуре, поначалу даже не обронив на него своего взгляда. — Арсений Сергеевич, — Антон тягуче произнес инициалы пассажира, следовавшего из сердца туманного Альбиона, и, наконец, поднял глаза на его лицо. Мужчина продолжал стоять невозмутимо, дожидаясь, пока пограничник сверит его визу и остальную информацию документа. — Все в порядке? — спокойным тоном спросил пассажир, одергивая лацканы песочного цвета пальто, плотно сидевшего по точеной фигуре. Он обратил внимание на то, что Антон пристально разглядывает фотографию, а затем саму визу Соединенного Королевства, будто у него возникли какие-то сомнения в ее подлинности. — Одну минуту, Арсений Сергеевич, — вновь подняв глаза на Арсения, строго говорит Шастун. Он знает свои полномочия, потому может нарочно увеличить время прохождения паспортного контроля, наплевав на регламент, если у него возникало хоть одно малейшее сомнение. И делает он это не из вредности. Таким образом, он наблюдал за тем, как ведет себя человек, начинает ли тот нервничать и вести себя подозрительным образом. — Странно, ранее у меня таких проблем никогда не возникало, — после паузы улыбнулся Попов, все также продолжая выдерживать стальное хладнокровие. Он не сводил взгляда с глаз пограничника, продолжая это противостояние и стараясь не уступить в этой формальной психологической игре. А было ли, в конечном счете, за что переживать? — Что же Вы делали в Лондоне всего одни сутки? — язвительно задал вопрос Шастун, наконец, быстро моргнув и продолжая впиваться взглядом в лицо мужчины. Но к его удивлению, пассажир довольно уверенно ему ответил, и ни одна мышца не дрогнула на его лице. — Я был на выставке в Лондоне. Я — деятель искусства, собственно, об этом свидетельствует моя виза, по которой я въехал в Великобританию. А сегодня эта выставка в России, поэтому я тут, — медовым голосом тянет Попов, раскрывая ладонь на уровне рук Шастуна и поигрывает желваками на лице.       Для простого обывателя слова мужчины могли бы прозвучать немного бредово, хотя богатые люди со своими причудами. Антон вдоволь наслушался всеразличных историй от пассажиров за всю свою карьеру, и именно поэтому слова Попова не казались ему чем-то странным. К тому же, виза действительно совпадала с той категорией, о которой говорил мужчина. — Добро пожаловать в Российскую Федерацию, Попов Арсений Сергеевич, — Шастун продолжал смотреть прямо в глаза мужчине, немного прищурив свои, а затем небрежным движением он вложил мужчине в раскрытую ладонь паспорт с отметкой о пересечении границы, первым отпустив зрительный контакт и переведя глаза на следующего пассажира.       По окончании рабочего дня парень стремительно собирался покинуть надоевшее за день рабочее место, попутно размышляя о том странном мужчине с рейса 0937. Образы пассажира сами собой вырисовывались в его голове, белой вспышкой сменяя друг друга и вновь исчезая. Рождались странные мысли — «Интересно, а кто он такой?»… Подобное редко закрадывалось в уставшую голову, но, тем не менее, периодически с ним это могло произойти. Все зависело от самого человека. От его подачи, внешнего вида, взгляда и даже от таких мелочей, как обычные ужимки. Все детали складывались в один пазл, и если он был вдоволь насыщен загадками, то откладывался на полку долгосрочной памяти. Но это происходило отнюдь не со всеми.       Здесь многие пассажиры были абсолютно безликими, не отбрасывающими тени, простой серой тягучей массой, которая вечно куда-то торопилась и растекалась по всему пространству, придавая ему хоть какой-то живости. Но эта живость была не только в движении, она исходила от стен аэропорта еще другими мощнейшими волнами; место это уникально — среди всех этих заложников обстоятельств огромное здание вибрировало импульсами самых искренних чувств и эмоций, которые впитали в себя эти стены. И казалось, они никогда не иссякнут. Каждый день здесь кто-то встречался после долгой разлуки, сгорая от счастья, и наоборот — расставался с обжигающими слезами на глазах. Искренние поцелуи, долгие объятия вперемешку с мимолётными взглядами людей, устилающими след уходящих, которые, наверняка, задолжались скучать и звонить. Все это видели и впитывали, бережно храня стены аэропортов, вокзалов и морских портов.       Но были и такие пассажиры, коих можно назвать «живыми». Эти единицы хорошенько врезались в память Антона. Мужчины и женщины, парни и девушки - сотни тысяч людей давали ему в руки свои паспорта, пока он рассматривал их лица. Ему симпатизировали некоторые девушки, и даже парни. Он до сих пор помнил светловолосого юношу, на вид лет двадцати трех, который приехал по обмену из Польши. Тогда-то он понял, что не только женщины способны вызывать у него неподдельный интерес. Именно в тот день, три года назад, он осознал, что любовь загорается ярким бенгальским огнем не только между противоположным полом. Так он получил первый опыт в близости с мужчиной.       Арсений оставил о себе неоднозначное впечатление, которое парень никак не мог понять. А потом Шастун вспомнил, что этот пассажир уже пару раз совершал перелеты в этом направлении, проходя паспортный контроль на соседних стойках у других его коллег. И после того, как в его голове всплыли замутненные образы и картинки тех дней, он насторожился. Странное чувство пульсирующей жилкой поселилось в его голове, отчего интерес к персоне того мужчины подозрительно возрос. Нет, он не мог ошибиться, не мог не отличить обычный паспорт, не мог допустить такой глупой ошибки. Так с чего бы ему не перестать думать о странном пассажире рейса 0937.       Шеминов встретил коллегу на выходе из аэропорта и сразу обратил внимание на то, что тот выглядит куда более измотанным, чем обычно. Лицо парня было понурым, и весь его вид сообщал лишь о том, что он хочет немедленно оказаться в стенах своей уютной квартиры. — Че, совсем все так хреново? — подойдя ближе под гул взлетающего поодаль самолета, спросил с улыбкой Шеминов. — Да не то что бы, — протянул Шастун, пожав плечами. — Слушай, а что там за выставка? Она ведь из Англии, так? Или откуда её там привезли? — впоследствии добавил он, тем самым немного удивив Стаса.       Таможенник знал о том, что Антон иногда рисует в свое удовольствие, и все его работы никак не были связаны с академической живописью. Так с чего бы Антону интересоваться каким-то старьем, выполненным в совершенно другом жанре? — Ну да, а что? Ты с головой вдруг окунулся в искусство? Там ведь не Энди Уорхол, — иронично бросил рядом идущий Стас, не понимая, почему тот интересуется чем-то для него чуждым. — Просто странный мужчина сегодня проходил у меня контроль, — он на секунду сделал паузу, глядя себе под ноги. — Вот ты говорил утром про эту ситуацию с выставкой и растаможкой, а потом первым рейсом в мою смену прилетает мужчина, который хочет ее посетить. По крайней мере, по описанию все сходится. Ну, я и подумал, что это за такая крутая выставка, что люди ради нее готовы пролететь две с лишним тысячи километров, — принялся привирать Антон. Разумеется, и выставка его сумела заинтриговать, но не настолько сильно, как сам загадочный пассажир. — Так сходи на нее, не помню где проходит, но что-то связано с картиной «Лондонские поля», вбей просто в поиск и точно выдаст место проведения, делов-то, — посоветовал Стас. — Я пока с декларациями разбирался, слышал, что там какие-то крутые дорогущие и не малоизвестные картины, а эти поля — одна из них, но ее якобы нашли что ли. Еще название этого направления в живописи какое-то мудреное — прерафаэээ*. Не помню, но что-то очень странно звучащее… Да и вообще, я не особо в этом разбираюсь! — Хорошо, на досуге посмотрю. Может быть, — подойдя к ожидавшему его такси, Антон открыл дверь. — Ладно, до встречи. Я завтра на полсмены, к слову, — добавил он, садясь в авто. — Просвещайся, невежда! — посмеялся Стас. — До встречи.
•••
      Шастун громко отхлебнул из чашки свежезаваренный кофе, стараясь немного взбодриться, отчего в комнате отдыха терминала F остальные сотрудники обратили на него внимание.       Утро следующего дня выдалось на редкость легким; Антон, как и полагалось в этот день, отработал полсмены, «встретив» три рейса подряд, на этот раз без каких-либо курьезных ситуаций с пассажирами и их документами. Теперь можно расслабиться и потихоньку выдвигаться в сторону дома, а уже ближе к вечеру встретиться со своими приятелями и провести отвязный вечер в одном из Московских баров.       Антон потянулся за телефоном, который подал сигнал о новом сообщении в кармане его черных джинсов. «Серёга что ли?» — непроизвольно подумал тот, вытягивая аппарат из кармана. На дисплее телефона высветилось сообщение от Оксаны — сотрудницы, работающей на стойке регистрации пассажиров, которое сообщало о том, что ей ужасно скучно, и она ждет Шастуна «поболтать—на—пять—минут». Антон неторопливо покинул комнату отдыха, согласившись немного «развлечь» скучающую Суркову.       Парень вывернул из коридора и, аккуратно лавируя между людьми, направился к стойке регистрации, где работала Оксана. Терминал пока еще выглядел относительно спокойно из-за отсутствия огромного количества пассажиров, и такое явление было достаточно редким для международного аэропорта. — Доброе утро! Или сейчас уже день? — расплылся в улыбке Антон и облокотился на стойку регистрации, слегка нависнув над ней худощавым телом. — Пока еще утро, одиннадцать на часах, — подхватив улыбку Шастуна, рассмеялась Оксана. — Ты уже все? — после недолгой паузы спросила девушка, убирая прядь волос за ухо. — Да, слава богу, на сегодня все, — на выдохе довольно протянул Антон и всплеснул кистью, чтобы выправить завалившийся вглубь манжета один из многочисленных браслетов. — А ты до скольки сегодня? — Полная смена, — Суркова подняла кипу документов, демонстрируя её Шастуну и открыв ногой самый нижний ящик под стойкой, с грохотом кинула бумаги. — Какие планы на вечер? — поинтересовалась девушка, снова взглянув на Антона и подперев рукой щеку, но ответа от него она так и не услышала.       Тот стоял к ней теперь уже почти спиной, слушая ее вполуха и пристально вглядываясь в толпу, отчего она встала, вышла из-за стойки и, заняв место рядом с другом, посмотрела в сторону. Она пыталась понять, на чем так сосредоточено внимание коллеги. Но в огромном зале, что был неподалеку от стойки регистрации, ровным счетом ничего и не происходило. Люди продолжали мельтешить взад-вперед, заполняя пространство терминала; некоторые из них сбивались в кучки, а кто-то и вовсе неспешно расхаживал в гордом одиночестве, дожидаясь прибытия очередного рейса. — Антон, ты чего там увидел? — коснувшись локтя парня, обратилась Оксана. — А?.. Да я… Нет, ничего, — растерянно промямлил Антон, на секунду повернувшись к сотруднице, а затем снова уставился вдаль, ищейкой что-то выискивая. — Ты в порядке? Что там такое? — снова озадачено спросила его Суркова, немного нахмурив брови и сощурив глаза. Она продолжала искать хоть одну причину ступора Шастуна, но её попытки были тщетны. — Щас, подожди! — прыснул Антон через плечо и, ничего не объяснив, уверенным шагом устремился куда-то вдаль, пропадая из виду.       Оксана так ничего и не поняла, лишь только рассеянно пожала плечами, наблюдая, как тот медленно растворялся в набегающей толпе.       Антон чуть сбавил шаг. Он аккуратно продвигался следом за мужчиной, которого он всячески до этого старался разглядеть, выдерживая между ними дистанцию. Тот был одет в классическое пальто песочного цвета; тёмные, немного порванные джинсы и такого же цвета ботинки; по всей видимости, он старался не привлекать к себе особого внимания. Он уверенно шел в сторону, откуда обычно выходил поток прибывших пассажиров. Антон притормозил, а затем и вовсе остановился возле колонны, продолжая наблюдать за мужчиной на приличном расстоянии.       По телу парня пробежал короткий холодный разряд в тот момент, когда мужчина, наконец, повернулся лицом в его сторону. И, увидев запавшие в память черты лица, Антон понял: он не ошибся, когда подумал о том, что этот человек ему знаком. Им оказался тот самый пассажир рейса 0937 — Арсений Сергеевич Попов. Но что он тут делал?       Пребывание мужчины в зоне прилета пассажиров напрямую свидетельствовало о том, что он кого-то встречает. Парень взглянул на наручные часы. Время — одиннадцать тридцать, а значит, через три минуты должен приземлиться триста двадцатый аэробус регулярным сообщением Лондон — Москва. И раз этот Арсений назвал себя деятелем искусства, то, возможно, он встречает своего коллегу. Это было самым логичным объяснением внезапного появления Попова в стенках терминала F, всплывшим в голове у Шастуна. Тем не менее, он остался наблюдать за происходящим.       Спустя несколько минут к Попову подошел неприметный человек в такой же неприметной одежде, без багажа и имея при себе один только дипломат. С виду этот мужчина напоминал какого-то бизнесмена, нежели чем походил на деятеля искусства или человека, приближенного к чему-то подобному. Они поздоровались, пожав друг другу руки, и Попов окинул взглядом происходящее вокруг, будто чувствуя, что кто-то за ними следит. В эту секунду Антон заскользил по колонне, стараясь скрыться из виду. И ему это вполне удалось. Мужчины направились к выходу из терминала, как раз в ту сторону, где сейчас находился Шастун. Благо, Антон уже был одет в гражданскую одежду, тем самым не привлекая к себе чужих глаз. Поэтому парень лишь только развернулся спиной к идущим в его сторону мужчинам, продолжая стоять неподвижно и что-то разглядывать в телефоне.       Мужчины продолжали вести какие-то оживленные беседы друг с другом, потому Попов и его компаньон прошли мимо, не обратив на парня никакого внимания. Шастун вновь поднял глаза, с прищуром провожая теряющиеся в толпе силуэты этих двоих. Он уже собрался было уходить, как его взгляд приковала непонятная вещица, одиноко валявшаяся на полу, до которой, казалось, никому не было никакого дела… Парень сделал несколько шагов в сторону предмета и, протянув руку, его подобрал — им оказался чей-то паспорт…       Шастун неторопливо развернул первую страницу и в эту же секунду поменялся в лице. «Что? Серьезно?!» — подумал тот, удивленно пялясь в чужой документ. «Арсений Сергеевич Попов» — несколько раз бегло прочитал про себя парень, иронично качая головой. Антон пролистал все страницы и осмотрел корочки: единственное, что он обнаружил внутри — это именное приглашение Арсения на ту самую выставку, о которой накануне Антон разговаривал с Шеминовым.       И действительно, совпадение было для него до абсурда смешным, от чего он на секунду погрузился в свои мысли. В любой другой ситуации он бы не раздумывая передал документы через Сережу в полицию, и те бы уже вышли на владельца. Но сейчас Шастун сомневался в правильности такого решения.Что-то внутри него подталкивало поступить иначе.Ведь случайности не случайны?