Лондонские поля

5

       С момента последней встречи с Арсением прошло два дня. Но мысли о пассажире рейса 0937 все еще никак не покидали бедную голову парня, казалось, что он думал о нем постоянно. Но в большей степени его терзала мысль о том, что они так и не обменялись номерами телефонов. Как же теперь можно его найти? Как выйти на связь? И что же, в конце концов, его в нем так зацепило? Парень чувствовал себя пойманной на пустой крючок рыбой. Конечно, Антон нашел хорошее оправдание своему обеспокоенному состоянию, ведь он упустил прекрасную возможность организации собственной выставки, но было ли это в действительности так?       Антон проводил отпуск развлекая себя видеоиграми и какими-то домашними делами. Настроение было слегка угнетенным из-за тошнотворно тягучего времени, хотя, казалось бы, он так долго этого ждал. Ко всему этому он периодически испытывал дискомфорт от въевшихся в его голову слов Матвиенко по поводу Попова, сказанных накануне; они всплывали в его памяти, делали глоток воздуха, напоминая о себе, и снова ныряли на дно его сознания. И даже идти никуда особо не хотелось, несмотря на то, что Шеминов предложил собраться компанией после рабочего дня и обмыть покупку нового автомобиля.       Антон поерзал на диване, снова взглянув на валяющийся рядом смартфон, который не подавал никаких признаков жизни. В этот момент парень поймал себя на мысли о том, что он представляет, как сейчас позвонит Арсений, а затем они завяжут теплую беседу. «Блять, господи» — подумал Шастун, отгоняя все эти мысли прочь, как минимум понимая, что это вряд ли произойдет.       Но мысли об этом человеке так и продолжали хаотично мелькать в его голове, не давая сосредоточиться на видеоигре, в которой он уже проиграл по меньшей мере раза три. Он отложил джойстик в сторону и плюхнулся полностью на диван, уставившись в потолок и пытаясь прогнать назойливые мысли, которые больше походили на мух, слетевшихся на сладкое варенье. Да, в его голове было полное варенье, но было оно, к сожалению, далеко не сладкое. Мысли продолжали набирать обороты, нещадно раскурочивая его голову. И не в силах больше это терпеть, Антон подскочил с дивана и устремился в сторону огромного шкафа; он достал мольберт, разместил на нем большой холст, взял несколько широких и чуть поменьше малярных кистей, мастихин и набор акриловых красок. Это было единственным спасением от всего того, что бушевало в его голове. Он принялся яро творить, небрежно нанося краску на полотно быстрыми хаотичными движениями. Через какое-то время полотно стало насыщаться цветами, и постепенно картина начала приобретать объемы и очертания. Так Антон сублимировал все свои желания и мысли связанные с мужчиной.       Закончив часть работы ближе к вечеру, парень впервые за несколько часов взял в руки телефон. На дисплее высветилось порядка четырех незаписанных номеров, два из которых ему были знакомы; первый принадлежал Шеминову (к слову, Антон все никак не мог занести еще один его номер в телефонную книгу), а второй — назойливому банку, который без конца и края звонил с предложением о кредитовании. Третий и четвертый номера были ему точно не известны, и Антон решил перезвонить на оба.       В трубке раздались монотонные гудки, но так и не дождавшись ответа, Антон повесил трубку. Он нажал на кнопку вызова второго номера и принялся терпеливо дожидаться ответа от последнего неизвестного номера. — Да, алло, Антон? — послышался ровный и бархатистый голос на другом конце телефона. Он был ему знаком, но Шастун не смог сразу понять, кому же он принадлежит. — Да, я. А это, простите, кто? — спокойным, суховатым голосом спросил Шастун, облизнув губы и внимательно слушая голос. — Арсений.       Парень немного оторопел. Кончики его пальцев раздались в лёгких покалываниях, а тело сократилось, совершенно не ожидая услышать Арсения на другом конце телефона. Не ожидая, но надеясь на это. Но, откуда у него номер телефона? — Арсений? — растерянным голосом переспросил парень. — Как ты узнал номер? — Мда, сообразительностью порой ты не отличаешься. Ну, легко же догадаться! — усмехнулся в трубку Попов. — Ты, правда, такой невнимательный? — Антону было слышно, как мужчина на том конце улыбается. — Хм, о чем ты? —непонимающе ответил Шастун. — Я сделал дозвон на свой номер с твоего телефона в тот вечер, — не став мучить Антона, объяснился Арсений. — Надеюсь, я тебя не потревожил? — с едва уловимым волнением спросил мужчина. — Да нет-нет, совершенно нет, я… я смотрел фильм, — принялся выдумывать парень на любезный вопрос Арсения. — И да, я действительно не обратил внимания на историю вызовов.       Они оба на секунду замолчали, не зная, что еще сказать друг другу, но даже это молчание странным образом нежило Антону слух. Это было не ново, но и в диковинку. Затем Попов робким, еле слышным голосом снова прервал тишину. — Я просто хотел узнать, как твои дела. И как ты проводишь время? — Да я в порядке, а ты? — на лице Антона появилась легкая улыбка. — Кстати, а почему ты не набрал мне раньше? — И я тоже в порядке, а не звонил потому что… Потому что побоялся, что ты, вероятно, не захочешь со мной говорить после той ночи с алкоголем, ведь отчасти это моя вина, — Арсений снова сделал паузу, решаясь что-то спросить. — Ты не хотел бы увидеться этим вечером? — голос его прозвучал неестественно, обрывисто и чуть-чуть неуклюже. Он громко и глубоко втянул воздух в легкие.       Антон растерялся от услышанных слов, от того, что Арсений испытывал чувство вины, и потому не думал, что мужчина предложит ему встретиться вновь. Он почувствовал в голосе Арсения зарождающийся, казалось бы взаимный и едва уловимый интерес, запрятанный в последней сказанной фразе. И волнение, связанное таинственным образом с Поповым, вновь переполнило его грудь. — Да, я совсем не против, — робея, протянул Шастун, будто бы соглашаясь с чем-то непристойным. — Хорошо, тогда я заеду за тобой, а там уже придумаем, чем себя занять, — Арсений звучал, как маленький мальчишка, зовущий своего друга во двор на поиски новых приключений, тем самым гипнотически воздействуя на Антона. — Ты помнишь как меня найти? — Да, двенадцатый дом на «чистых прудах», — улыбаясь, быстро выпалил мужчина. — Хорошо. — Я буду через час, до встречи!       Антон положил трубку и завалился на диван, закрыв глаза. Он почувствовал резкое, накатывающее волной чувство страха и подкатывающий ком несуразных и трепетных чувств к горлу. От мысли, что он заинтересован в этом мужчине больше, чем просто в хорошем собеседнике; больше, чем в возможном хорошем друге. Больше, чем в потенциальном помощнике с выставкой. Больше, чем просто больше.       А затем парень начал осознавать, что происходящее с ним не должно так пугать, ведь то, что он испытывал, было одним из вариантов извечного тяготения друг к другу, которое, на самом деле, существует повсеместно. Каждый прохожий на улице некогда испытывал подобное в своей жизни, но «подобное» так давно не случалось в жизни Антона, что, наверно, и являлось причиной чувства тревожности.       Он мечтал гореть до золы, жить так, как хотелось ему: без купюр, законов социального общества, не боясь косых взглядов и возгласов «это ненормально», и плевать на все эти выдуманные запреты. Иначе жизнь — это только путь к смерти, прыжок из пизды в могилу, а любовь — процесс болезненного разочарования. И чем ближе он подходил к этой правде, тем сильнее пах воздух свинцом.
•••
      Матвиенко метался взад-вперед по кабинету, как загнанный в клетку зверь. Он ожидал ответа на свой запрос, посланный мобильному провайдеру Шастуна днем ранее; те должны были предоставить детализацию входящих и исходящих вызовов по номеру Антона. Таким образом, Сергей хотел выйти на нового «друга» Шастуна — Арсения, ведь никаких других возможных путей он пока еще не имел.       По понятным причинам Антон не станет разглашать никакой информации об этом человеке, да и у Сереги не было прямых оснований делать официальный запрос на разрешение под него копать. Поэтому действовать нужно было максимально аккуратно, через «своих», минимизируя любые риски, связанные с нарушением Конституции.       Спустя примерно сорок минут томительного ожидания на его электронной почте высветилось новое входящее сообщение, и, услышав звук оповещения, Матвиенко кинулся к ноутбуку. Это было письмо от провайдера мобильной связи с детализацией вызовов Антона за последние две недели. Сергей, не теряя ни минуты, принялся изучать содержимое. Он вычленил несколько номеров, которые были отображены тем днем, в который Шастун посещал галерею и еще одним днем, следующим за этим.       Он снова отправил письмо с запросом о предоставлении ему сведений об их владельцах и, подождав еще примерно столько же, получил обратную связь. Новое письмо содержало информацию о шести абонентах в виде приложенных сканов их паспортов, и Матвиенко принялся судорожно открывать каждый из файлов.       То необъяснимое чувство, которое подвигло Матвиенко на все эти действия, постепенно превращалось в какую-то сумасшедшую одержимую идею. И к большому сожалению, теперь уже было не понятно — делал ли он это из побуждения обезопасить своего друга или же ради очередного признания и повышения по службе… — Да! Вот оно! — ударив в порыве драйва по столу двумя кулаками и подскочив с места, взвыл Сережа. С виду казалось, будто он только что сорвал крупный куш в казино, добрав последнюю карту до флеш рояля.       Предпоследний номер телефона принадлежал Попову Арсению Сергеевичу, и Матвиенко был на сто процентов уверен, что это тот самый человек, о котором рассказывал его приятель. Теперь дело оставалось за малым, ведь у него были данные паспорта, по которым он мог достать абсолютно любую информацию.       Он схватился за телефон и судорожно набрал номер коллеги. — Это Матвиенко! — выпалил он, как только услышал ответ на другом конце провода, — Так, слушай сюда: немедленно подними мне все архивы на одного человека. Все архивы, слышишь? Приводы в полицию, ДТП, административные и уголовные дела. Все, что есть, ясно? — Понял, фамилия, имя, отчество, дата рождения и серия, номер паспорта, — отозвался на другом конце голос. — Сейчас брошу на почту сканы паспорта. Давай побыстрее! И да, аккуратней там, ну, ты понял, — на этих словах Сергей бросил трубку и снова замельтешил по кабинету.       Он был уверен, что найдет на Попова много чего интересного. Внутренняя ищейка никогда его в этом не подводила. От этой уверенности, возросшее чувство предвкушения, не давало ему расслабиться, продолжая держать все его тело в высоком приятном напряжении. И он готов был провести на работе хоть целые сутки, да сколько угодно, лишь бы его старания принесли ожидаемый результат.
•••
      Лучи осеннего солнца покидали стены квартиры Арсения, уступая теперь уже сумеркам, которые вползали сквозь огромные окна. Сама же квартира Попова представляла собой одинокий уют: большой зал, выполненный в чёрно-молочных тонах; длинный кожаный диван, на котором так редко кто-то сидел. Арсений и сам не знал, зачем он стоит тут такой просторный — гостей в доме всё равно почти не бывает, за исключением, разве что только Димы. Миниатюрный журнальный стол прямоугольный формы стоял, прикасаясь к стене, на которой висел телевизор. Попов его практически не включал. Только иногда, когда нужно было посмотреть последнюю сводку новостей.       На потолке в ряд висели четыре светильника, которых хватало, чтобы осветить часть гостиной возле дивана, но хозяина это вполне устраивало. Он не любил хорошо освещённые помещения, они напоминали ему столовые. Ни шкафов, ни сервизов здесь нельзя было найти. Одинокие полки разделяли зал от прихожей, на которых стояли парочку маленьких арт-объектов и кожаный блокнот, который ни разу не потревожила ручка.       Арсений отставил в сторону пестрящую когда-то яркими красками картину, принадлежавшую малоизвестному шотландскому художнику начала двадцатого века. Полотно, выполненное в стиле импрессионизма, ярко передавало атмосферу городского пейзажа. Шныряющие люди мимо домов, которые пытаются обогнать время, но так откровенно не понимающие, что играть с ним не самое верное решение. Ведь у времени в руках карт-бланш, что означает огромное преимущество. И даже не в пользу наивных людей. Краски потёрлись, выцвели, в каких-то местах даже потрескались. Всецело картина оставляла привкус некой печали. Ведь людям ещё ни разу не удавалось обыграть такое коварное время в таких простых жизнях. В это время Позов проверял все документы, попутно заверяя своей подписью и штампом оценку полотна, на которую Арсений угробил уйму времени. — На! — Дмитрий протянул кипу бумаг, чтобы коллега убрал их в кейс. — Все в порядке? Не продешевим в оценке? — поглядывая на наручные часы, произнес Арсений. — И по размеру как, точно она подходит? Это самое важное. — Нет, она не стоит больше тысячи восьмисот долларов. А по поводу ее размеров — да, этот размер идеален. Я все рассчитал все, вплоть до миллиметра, — уверенно отозвался Позов, поднимая взгляд на Арсения. Он обратил внимание на то, что его приятель теребит без конца и края телефон в своих руках. — Арс, че с тобой? — надвигая на нос сползшие очки, спросил серьезным голосом Дима. — Ничего, — возмутился мужчина, огибая огромный кожаный диван и делая вид, что у него все хорошо. На самом деле, из-за того, что он провозился с этой долбанной картиной порядка трех с половиной часов, он начал переживать о предстоящей встрече. Но дело было не только в ней. Не торопясь и чеканя шаг, в его голову стали проникать мысли, которые он так тщательно пытался отодвинуть на задний план и которые не оставляли бедную голову Попова с того самого момента, как он покинул квартиру пограничника. В оправдание себе он решил, что просто слишком мало времени уделяет личной жизни, а такая спонтанная и, может быть даже, лишняя и ненужная близость заставила его шестерёнки вновь крутиться в данном направлении. — С заказчиком все в порядке? Ты говорил с ним? Нам не стоит медлить… — Да, все с ним в порядке. Он ждет. Я щас, кстати, уеду. Поэтому перепроверь документы еще раз у себя. — Куда это, на ночь глядя? — Позов удивленно изогнул бровь, а уголок его рта еле заметно приподнялся вверх. — Хочу встретиться с тем парнишкой из аэропорта. Ты услышал меня по поводу деклараций? У нас не должно возникнуть ни единой заминки с документами, иначе… — Арсений пробежался быстрым взглядом по стопке документов и убрал их в кейс. — Бля, Арс! — слова Димы с громким эхом прокатились по гостиной квартиры Арсения, свидетельствуя о том, что он в чем-то заподозрил приятеля. — Ты ведь помнишь зачем он нам нужен? — Ну, естественно! — оскалился Попов. — Вообще, к чему ты это спрашиваешь? — прищурившись, вскинул бровь мужчина, делая вид, что не понимает вопроса Димы. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — холодно бросил через плечо Позов, направляясь в сторону прихожей, — не заиграйся там.       Последние слова, а точнее тот брезгливый тон, с которыми они были сказаны, в миг заставили Арсения презрительно поморщиться ему в спину. Но он понимал опасения коллеги и знал, что ему нет никакого дела до личной жизни Арсения, поэтому все его ёрничество он никогда не воспринимал всерьез.       Дмитрий покинул квартиру, и Арс, накинув на себя черное пальто, принялся строчить сообщение адресованное Антону:
Вы: «Я в пути, буду через двадцать минут»
      Закинув телефон в карман, Попов схватил ключи от машины и закрыл за собой дверь квартиры. Он вышел на улицу, окунувшись в полумрак, за которым скрывалась ночная Москва, и томно вздохнул. Ночью легче дышать, если в твоей голове не поселился рой мыслей, которые только и делают, что вьют гнёзда и совсем не собираются улетать на зимовку. Ночью смотришь на всё под другим углом. Ночью город становится вязким, как масло, и все лишнее проглатывает чуть тёплая, осенняя мгла.       Мужчина завел машину и неспешно тронулся с места. По дороге к «чистым прудам» он наблюдал, как жизнь мегаполиса сползается на одинокие плевки света: пьяная молодежь толпилась возле баров и клубов, в мелькающих парках, кафе и ресторанах. Все вокруг живо дышало и было настоящим, за исключением только самого Арсения.