Ты только моя!

Глава 17

—Je suis tombé amoureux,—

•••••••

День плавно шёл к вечеру. Шатенка сидела перед зеркалом, пытаясь нарисовать ровную стрелку. Оглушительный лай окликнул девушку.

— Джози! Ты чего так завыл? Я чуть за контур не вышла,— дорисовав стрелку, Холл пригляделась к ним и не заметив ничего неидеального встала со стула.

Раздался стук в дверь, а после и лай пса.

— Мурмаер пришел, как я выгляжу Джозеф?— хихикнула Ли, после чего двинулась к входной двери.

— Оу,— парень ахнул при виде девушки, — это значит, что твое подумаю, да?— шатен улыбнулся положительному кивку кареглазой.

— Мне осталось только переодеться, подожди меня на кухне,— Ли пошла в комнату, пока Мурмаер по-хозяйски шагнул в квартиру.

— Вот видишь Джози, скоро и на нашей улице будет праздник,— тискал парень макушку пса.

Оглядев кухню в стиле минимализм, шатен увидел картонную коробку среднего размера. На которой была кривоватая детская подпись «Любимому папе». Любопытство брало вверх, поэтому подойдя ближе Пэйтон открыл коробку. На самом верху лежала самодельная открытка с нарисованными самолетиками и сердечками. Видимо маленькая Ли, мастерила её для отца на день его рождения. Далее лежал маленький блокнот, который был исписан полностью. Парень отодвинул стул, сел и открыл записную книжку.

Первые страницы выделялись яркими цветными маркерами. На слегка пожелтевших страницах были написаны радостные моменты жизни Элли. Вот она с папой в парке,сидит и кушает сладкую вату болтая детской ножкой, а вот здесь малышка со старшим братом впервые катается на велосипеде. Тут она у бабушки вся измазанная в ежевике, а вон там снова со своим братом Брайсом, но уже не на велосипеде, а на качелях. Цветные страницы шли одна за другой, пока кареглазый не увидел на одной странице странный рисунок. Женщина, стол, стеклянная бутылка и маленькая девочка. Далее следовала страница с заметкой, на которой были написаны мысли Элли.

«Сегодня мама очень расстроенная. Я не знаю почему, наверное из-за того, что Папа и Брайс ещё не приехали из магазина. Она весь день плачет и я не знаю как ей помочь.»

На листе были небольшие вмятинам от слез. Далее записи в блокноте были уже не такими радостными. Каждый адский день, сменялся таким же. На каждом листе Холл молила бога, чтобы у папы и Брайса попавшие на небо, было все хорошо. И вот настали последние листы, те на которых ей было уже семнадцать.