Желтые глаза в темноте леса

О счастьи и любви

Чонгук дышит через раз. Чонгук постоянно закрывает наливающиеся тяжестью веки и с трудом их снова раскрывает. Он смотрит вперёд и готов чуть ли не выть, ибо до дома ещё слишком далеко, а Тэхен своим жалобным хныканьем ну просто убивает.  Чонгуку тяжело. Держать в своих руках сладкого и точно плюшевого омегу совсем не тяжело. Тяжело держать самого себя и внутреннего волка в руках. Чонгук понял, что это будет очень трудно, ещё тогда на поляне. С лёгкостью подхватив омегу, впившись пальцами в его ягодицы, Чону стоило огромных усилий не положить Тэхена прямо там и не покрыть. Ткань рубахи, служившая единственной преградой меж жаркими телами, была полностью мокрой. Чонгук ощущал в своих ладонях омежью влагу, горячую, пахучую и наверняка терпкую. Чонгуку нужно попробовать Тэхена.
  Его омега, висящая у него на руках, никак не помогает справиться с проблемой. Тэхен тянется к губам вожака, рвано целует их, в спешке перебрасывается на шею, лижет жилу Чонгука. Он понимает: это не собственнический жест и не попытка пометить. Это абсолютнейшая эйфория и благодарность за то, что выбрал, за то, что признал. У Тэхена явное помутнение рассудка от течки и удовольствия, он забыл все слова и выражает свои чувства через поцелуи, касания и тонкий скулёж прямо на ухо. Чонгуку любые действия приносят удовольствие. Сам Тэхен является его катализатором, и только осознание, что этот омега больше жизни сейчас хочет под него лечь, уже приближает альфу к оргазму. Вожак хочет разорвать в клочья эту чёртову рубаху, мешающую ему наслаждаться бархатной кожей Тэхена. О да, Чонгук прекрасно помнит все касания и поцелуи. Все эти дни он жил воспоминаниями. В сегодняшнюю ночь он наконец сможет исполнить все свои желания и фетиши.  Тэхен больше не может терпеть и пытается потереться напряжённым, раскрасневшимся до болезненности членом о живот Чонгука. Альфа на это грозно рычит, мол, нельзя, терпи. Тэхен испуганно ойкает и затихает, вот только в ладони Чонгука выливается новая порция горячей, словно обжигающей смазки. Его омегу возбуждает сила. Его омеге нравится быть покорным. Чонгук удовлетворенно ставит в голове галочку рядом с этим пунктом, обещая себе, что точно когда-нибудь порычит на Тэхена в постели.  Дом Чонгука большой, альфа сам себе его строил. Здесь несколько комнат, есть печь, сени, обустроена даже небольшая баня. В таком доме омеге будет комфортно жить. Тэхену здесь должно понравиться. Чонгук внутренне радуется, что сможет обеспечить свою пару теплом даже зимой.  В спальне у Чонгука стоит широкая кровать, рассчитанная на двоих. Чонгук на ней почти никогда не спит, часто уходит в лес, оборачиваясь волком. Но теперь альфа будет здесь проводить каждую ночь, никогда в жизни больше не оставит свою омегу одного. Он будет каждую ночь охранять сон Тэхена и согревать его в своих объятьях. Чонгуку спать не нужно — просто быть рядом, защищать этого слабого и нежного человека, иметь возможность касаться его кожи и вдыхать омежий запах, запах своей судьбы, запах своей награды.  Чонгук опускает Тэхена на кровать, стоит над ним, величественно нависая, пристально разглядывает желанное тело. Волосы Тэхена разметались по кровати, руки он раскинул по обе стороны, а ноги наоборот сильнее сжал. Чонгук зависим от этих ног. Голодный взгляд выдаёт желание альфы с головой, поэтому он больше не видит смысла сдерживаться: Чонгук невесомо касается тэхеновых ступней, плавно переходит на лодыжки и острые, выпирающие косточки.  — Такой красивый, — завороженно шепчет Чонгук, — такой маленький, такой мягкий, — восхищается он, сжимая икры омеги.  Чонгук берётся за аккуратные коленки, оглаживает их, затем ведёт пальцами вверх, добираясь наконец до мягких и округлых бёдер Тэхена. Альфа с трепетом их гладит, легонько толкает вбок и разводит ноги шире. Он сжимает и щупает внутреннюю часть бёдер омеги, позволяя себе даже ущипнуть мякоть и втайне закатить глаза от восторга. Ноги Тэхена всегда были божественны. Отныне они должны находиться только на плечах Чонгука, дрожать в такт глубоким толчкам.  Тэхен пищит и пытается сжаться, когда рубаха задирается до пупка, обнажая его возбуждение. Член Тэхена раскраснелся от напряжения и долгой невозможности его снять. Маленькие яички поджались, а шовчик на мошонке натянулся, выдавая возбуждённость омеги. Тэхен ерзает и аккуратно накрывает свой пах рукой, когда лицо Чонгука оказывается в непозволительной близости от него.  — Не закрывайся от меня, Тэхен, — хмурится Чонгук и убирает руку, приковывает ее к кровати.  — Я... Я стесняюсь. Мне стыдно, я нагой, в такой развратной позе нахожусь перед лицом красивого альфы, — краснеет Тэхен, когда делает комплимент Чону.  — Твоего альфы, — поправляет Чонгук. — Теперь я только твой альфа и только передо мной ты можешь лежать нагим. Тэхен, не смущайся меня и не стыдись своего тела.  — Чимин сказал, что он... — омега украдкой кивает на свой член, — слишком маленький даже для омеги.  — Чимин просто завидует тебе. Ты прекрасен. Крошечно прекрасен, — с ласковой улыбкой добавляет альфа.  Чонгук оборачивает свою ладонь вокруг маленького омежьего члена, и тот полностью скрывается в его кулаке. От одного малейшего касания Тэхена выгибает в спине, а из его груди вырывается сиплый вздох. Он стонет сквозь зубы, когда Чонгук поглаживает пальцем чувствительную розовую головку.  — Видишь, твои пропорции и размеры идеальны для меня, — шепчет Чон, сжимая орган в кулаке.  Чонгуку стоит огромных усилий не улыбаться, лаская действительно крошечный член омеги. Широкая ладонь с лёгкостью накрывает его полностью, что позволяет легко надрачивать, одновременно ласкать и тонкий ствол, и гладкую головку. По сравнению с Тэхеном, Чонгук с его размерами кажется настоящим монстром, и нельзя сказать, что это его не заводит.  Чонгук слегка сжимает яички омеги, и Тэхен буквально срывается на крик, дёргаясь на постели. Чон в последний момент успевает придержать Кима за поясницу, чтобы тот ненароком не ударился. Омега грациозно выгибает свой живот, прикусывает губу, когда член в руке у Чонгука хлюпает от количества предэякулята, и смущённо закрывает глаза. Чонгук тяжело сглатывает, видя, как подрагивают у омеги от удовольствия пальцы на ногах. Альфа внезапно осознаёт: Тэхена раньше никто и никогда здесь не касался. Вряд ли даже сам омега занимался самоудовлетворением когда-либо. Чонгук взволнованно переводит взгляд вниз, на постель, промокшую от омежьей смазки. Тэхен течёт для него, изнывает от желания, но даже ещё понятия не имеет, чего именно хочет. Тэхен ещё никогда не принимал в себя альфу. Тэхен никогда не знал чувства заполняющего все внутри члена, распирающего узла. Тэхен абсолютно невинен, Чонгук забрал его первый поцелуй, и теперь он заберёт его первый раз. Чонгук подарит ему первый оргазм.  Собственный член дёргается и тяжело качается, стоит альфе подумать, как он будет заботиться о своей омеге. Невинность, вернее, абсолютная неразвращенность Тэхена сводит с ума, будоражит разум и заставляет волка внутри бесноваться. В голове Чонгука картины того, как Тэхен мечется под ним от удовольствия, сжимает его своим нутром, принимает в себя член альфы, сходя с ума от новых ощущений. Ни одна омега, побывавшая в постели Чона, не сравнима с этим божественным телом, мягкой кожей и завораживающими ногами.  Чонгук приходит в себя, внезапно осознавая, что дрочит сам себе, пристально разглядывая широко разбросанные ноги Тэхена. Мокрая розоватая дырочка омеги плотно сжата, бёдра и ягодицы перепачканы в смазке. Можно подумать, что это грязно, но не для Чонгука. Что может быть грязного в омеге, чьё тело так нуждается в своём партнере?  — Чонгук... — сипло стонет Тэхен, — мы сейчас займёмся любовью?  Тэхен давно заметил голодный взгляд вожака. Анус омеги сжимается ещё сильнее от смущения, а взгляд его становится напуганным. Чонгук не понимает, что сделал не так, чем заслужил этот ужас в глазах и незаметные попытки свести ноги вместе и отползти подальше.
  — Мы уже занимаемся любовью, малыш.  Чонгук старается успокоить омегу своим феромоном, прижимает его за талию к своему телу, льнет шеей к шее и нежно, очень осторожно потирается о набухшую запаховую железу. Он трепетно целует Тэхена в его сладкие, пухлые губы, лижет их с несвойственной себе лаской, наслаждается томными постанываниями. Чонгук запускает руку в мягкие, буквально шелковые пряди Тэхена, с трудом перебарывает желание сжать и сильнее оттянуть их.  — Поцелуи — это тоже любовь, — отстраняясь, поясняет Чонгук, гладя губки омеги большими пальцами рук, — объятья — это тоже любовь. Обмен запахами, — говорит альфа и дотрагивается подушечками пальцев желёз на шее Тэхена, — это тоже любовь. Мы уже давно занимаемся любовью.  Тэхен шумно выдыхает, нервно обхватывает плечи вожака руками, утыкается носом в его шею, чтобы украдкой лизнуть ее, ощутить запах и вкус леса на языке.  — Омеги сказали, что в первый раз очень больно, прямо до крови... Я боюсь боли, Чонгук. Мне страшно. И я совсем ничего не знаю, я ничего не умею. Мне советовали растянуть себя, — Тэхен говорит заученный совет, до сих пор не понимая его значение, — но я...  — Тише, маленький мой, тише, — целует Чонгук свою пару в лоб и подтягивает за бёдра поближе к себе. — Я не хочу делать больно. Я буду доставлять тебе только удовольствие. Ты доверишься мне, если я скажу, что больно не будет? Ты позволишь своему альфе позаботиться о тебе и твоей течке?  — Даже крови не будет? — выдыхая, уточняет Тэхен.  — Даже крови.  Чонгук обещает Тэхену, а клянётся себе, что будет растягивать омегу всю ночь, будет готовить его столько, сколько потребуется, чтобы Тэхен смог принять его полностью и безболезненно.  Тэхену же все равно страшно, он с ужасом смотрит на стоящий колом член альфы. Головка члена, крупная и налитая кровью, находится на уровне пупка Тэхена, а ствол чуть ли не склоняется под собственным весом. Омега с трудом заставляет себя представить, как все это должно в нем поместиться. Но Тэхен должен довериться Чонгуку, потому что он обещал. Чонгук теперь его альфа, и он никогда не станет делать больно своей омеге (но его слишком огромный член, возможно, станет).  Ким ложится обратно на подушки и вновь раздвигает дрожащие ноги. Правда, дрожь теперь исходит от страха, а не удовольствия.  Чонгук с удовольствием смотрит на своего омегу. Он опускает пальцы и губы на живот Тэхена, целует осторожно, страшась разрушить и причинить боль своей паре. Чонгук не оставляет засосов, синяков, укусов и царапин. Ему жалко марать эту золотистую кожу, он не в состоянии позволить себе такую грубость. Тэхен его сокровище, его дар, который он обязан ценить, любить и беречь. Чонгук покажет омеге лишь нежность и тепло — то, для чего он и был создан.  Пальцы подрагивают от возбуждения и восхищения. Живот Тэхена такой тёплый и мягкий. Чонгук чуть мнет его в своих ладонях, втайне умиляясь отсутствию всяких мышц. Тела омег оборотней подобны стали, пускай и не такие крепкие, как у альф, но в них все равно четко прорисовывается и ощущается каждая жила и мышца. А Тэхен подобен младенцу. Чонгук хочет затискать его, зацеловать и занежить до упаду.  Розовые соски омеги набухли и затвердели. Чонгук крутит их двумя пальцами и, кажется, даже урчит, когда Тэхен дергается и хнычет, царапает простыни пальцами. Альфа горячо облизывает и прикусывает губами горошину, всасывает ее в рот, желая услышать новые стоны. А Тэхен же сходит с ума под чужими умелыми пальцами.  — Чонгук... Чонгук, — выстанывает омега, когда вожак задевает ногтем набухший сосок, — Чонгук, можно ты меня поцелуешь?  — Сюда? — деловито усмехается альфа, выцеловывая грудь.  — Н-не только!  Чонгуку приходится нехотя отстраниться от сладкого тела. Он в последний раз гладит широкими, сильными ладонями грудь, специально задевая чувствительные вершинки, отчего Тэхен вновь дёргается и аж губы прикусывает. Альфа берет горячие тэхеновы щеки в свои руки, тянется к пухлым губам, но омега его опережает: Тэхен так отчаянно цепляется за его шею и сразу лезет языком в рот, что сдерживать эту строптивицу просто невозможно. Тэхен хнычет и стонет в рот Чонгуку то ли от счастья, то ли от безмерного удовольствия, хотя альфа предполагает, что это от обоих чувств. Волку только и остаётся, что схватить омегу поудобнее за загривок, голову его кверху задрать и наконец позволить остервенело вылизывать свой рот. Язык Тэхена проходится по ребристому, чувствительному нёбу, касается кромки дальних зубов, пока альфа лижет его сладкие губы. Омега толкается своим языком к чонову, хочет внимания и ласки, на что волк грозно рыкает, но ласку эту все же дарит. Потому что сам учил пару, как целоваться правильно.  Тэхен от мокрых поцелуев млеет, глаза аж закатывает. Чонгук это видит, потому что неустанно за ним наблюдает. А когда вожак начинает слегка посасывать высунутый язык омеги, Тэхен окончательно теряет себя. Тело в руках слабеет, полностью опирается на крепкие руки альфы, а ноги Тэхен ловко закидывает Чонгуку на поясницу. От такой близости даже стальная выдержка Чона начинает трещать по швам. Вожак рычит, сжимает и оттягивает волосы омеги сильнее, подчиняя и доминируя, не оставляя больше возможностей для любых вольностей.  Их поцелуй выходит долгим, горячим, мокрым и даже громким, потому что Тэхен стонет альфе в рот во весь голос. А когда своим языком он натыкается на острые клыки, болезненно ойкает и пытается отпрянуть. Чонгук моментально его отпускает.  — Твои клыки, разве они всегда были такими большими и острыми? — удивлённо спрашивает омега, высовывая побаливающий кончик языка наружу.  Чонгук хмурится и отводит взгляд. Клыки мешают и ему самому, даже сейчас зудят и ноют.  — Они стали такими, потому что я должен поставить тебе метку. Пока я тебя не укушу, они не станут меньше, — нехотя бормочет он.  — Метку? Ты поставишь мне метку?  — Оборотни всегда ставят метку своей паре. Вот здесь, — Чонгук указывает на запаховую железу Тэхена, пока ещё чистую, никем не запятнанную.  — О, вот как...  — Ты не хочешь? — хмурится альфа.  Если Тэхен действительно этого не желает, заставлять его Чонгук не имеет права. Но в груди болезненно ноет от осознания, что его пара не хочет закреплять их союз.  — Ох, нет-нет, что ты! — поспешно вскрикивает Тэхен. — Я думал, это ты не захочешь или что мне нельзя, потому что я человек. Люди редко ставят друг другу метки, вернее, почти никогда. Если это состоятельная пара, то альфа дарит омеге кольцо. А если обычные крестьяне, то ничего...  — Кольцо, значит, — хмыкает Чонгук и уходит в свои мысли.  Затянувшееся молчание каждый растолковывает по-своему. Когда же Тэхен наконец решает его нарушить, он вздыхает, жмурит глаза и тихо-тихо, почти шепотом спрашивает:  — А метка это очень больно?  Чонгук в ответ снова молчит, сжимает свои губы и хмурит брови. Своей омеге он врать не намерен, но и пугать тоже не хочет. Тэхен сразу все понимает, кивает и выдавливает из себя подобие улыбки. Ким слабо вздыхает, жмурится и запрокидывает голову назад, обнажая перед альфой шею. Открытый, беззащитный и полностью подчинившийся Тэхен не может не возбуждать. Чонгуку стоит больших усилий согнать с глаз пелену и проглотить скопившуюся во рту слюну. Его омега доверяет ему не для того, чтобы так нагло им воспользоваться.