Желтые глаза в темноте леса

О традициях и откровениях

Тэхен бредёт среди деревьев. Могучие, древние стволы поскрипывают от натуги где-то в вышине, а между ними мечется ветер. Ветер опускается к Тэхёну, обдувая его густые волосы и трепля их в разные стороны, шепчет нечто на своём, природном языке и устремляется вперёд. Он правда что-то шепчет омеге на ухо, но звук этот подобен шелесту листьев или шуму налившихся колосьев в августе.  Тэхен совсем не помнит, как он здесь оказался. В какой момент он ушёл из деревни, ушёл от Чонгука и Чимина и пришёл сюда? Киму неуютно находиться здесь одному, но, оглядываясь и не замечая никого живого вокруг, он чувствует, как в его груди и животе внезапно разливается приятное тепло, такое тягучее и мягкое.
  Вокруг стоит легкий сумрак. Лиственные кроны деревьев плотным покровом нависают над землей и не дают ещё слабым утренним лучам солнца протиснуться на опушку. Лес здесь живет сам по себе, и видно: здесь ни разу не ступала нога человека. Растут сочные тёмные травы, доходящие ему почти до колена, растут пятнами фиолетовые и голубые цветы на длинных ножках. Они качаются на ветру и звенят, словно настоящие колокольчики. Тэхен моргает, и голубые цветочки исчезают, а на их месте остаётся лишь белый густой туман. Омега снова промаргивается и трёт глаза, а на этом самом месте у его ног уже растут фиолетовые васильки.  Что же здесь творится? Где он? Где Чонгук? Он же будет злиться, если узнает, что Тэхен сбежал! А ветер все летит вперёд и вперёд, постоянно что-то пытаясь сказать. Интересно, а оборотни понимают его?  Тэхен топчется на месте ещё некоторое время, прекрасно осознавая уже, чего от него ждет ветер и почему так упорно тянет вперёд, но боится сделать неверный шаг и наступить на эту восхитительную красоту. Он не хочет никому делать больно, даже цветам, ведь они тоже живые. В конце концов омега снимает с ног свою старую, потрепанную недавними приключениями обувь и аккуратно ступает на росистый зеленый ковёр. Это выглядит глупо, но Тэхен тихонько вслух извиняется перед растениями за то, что, возможно, причиняет им дискомфорт.  Травы неожиданно расступаются перед Тэхеном, тянутся по бокам, в стороны от него, а пальцы ступают на мягкий мокрый мох. Картина снова меняется — и вот он стоит посреди сосен, разбросавших свои сухие иголки и редкие лесные шишки. Пальцы приятно утопают в нежном мху, и Тэхен специально сжимает их сильнее, тихонько вздыхая.  Тело пробирает волна энергии. Эта энергия, сила исходит от самой земли и достигает даже кончиков ушей и волос. Все запахи усиливаются, слух обостряется, а звуки и шёпот в голове становится отчётливее. Теперь с ним разговаривает не только ветер, но и земля, деревья, мох, даже, кажется, сухие иголки, которые легонько колют пятки.  — Сюда... — шепчет мягкий голос, такой родной и в то же время новый, необычный.  — Сюда... — эхом вторят деревья, пролетевшая мимо сорока и проскочивший в кустах заяц.  Тэхен послушно идёт, а затем и вовсе переходит на бег, утопая в природной мягкости. Ботинки брошены где-то там далеко и давным-давно забыты. Тэхен бежит все быстрее и быстрее с каждой секундой, потому что его буквально магнитом тянет вперёд.  Омега не замечает, как выбегает на опушку. Он лихорадочно оглядывается, потому что окружающее в очередной раз плывет, покрываясь рябью. Теперь Тэхен понимает: он выбежал к краю деревни оборотней. Домики Волков плохо виднеются вдали, и, когда Тэхен решается подойти к ним поближе, вовсе скрываются за непроходимой пеленой тумана. А за спиной нечто озаряется светом.  Там стоит древо. Все такое же широкое и раскидистое, оно освещается единственным лучом солнца, проходящим сквозь облака, и, кажется, блестит. Древний, местами ссохшийся ствол словно покрывает ковёр из светлячков. Они так манят и притягивают, что любопытство все же пересилило Тэхена и заставило подойти к древу.  — Ты меня слышишь, правда? — неуверенно и смущённо спрашивает Тэхен, прикладывая ладонь к могучему стволу. — Ты вчера очень помог мне с моей ногой... Она сильно болела, а теперь я могу ходить. Спасибо.  Разговаривать с деревом со стороны кажется глупым и вовсе сумасшедшим поступком, однако Тэхен так не думает. Что-то внутри ему подсказывает, что его слышат и, главное, понимают. Кора под пальцами теплеет, от кроны тянется несколько маленьких, нежных веточек. Они обхватывают каждый палец Тэхена, и тут... что-то происходит.  Огонь. Его дом горит. Тэхен стоит перед родительским поместьем, а пламя отражается в его глазах. Жарко, очень жарко. Его бьет дрожь, а сердце сжимается, когда до ушей доносятся чьи-то крики. Там, внутри горящего дома как будто некто мечется в огне, вопит от боли и стенает, мучительно страдая.  — Папа... Отец... — Тэхен сам не замечает, как начинают градом литься слёзы по его щекам.  — Чонгук! Чонгук! Чонгук, не надо! Чонгук, пожалуйста, уходи! — кричит кто-то, и омега затравленно оглядывается по сторонам, пригибая голову.  Он никого не видит рядом: стоит на опушке в полном одиночестве. Но этот отчаянный, полный ужаса крик становится только сильнее. И у этого крика голос Тэхена.  — Пожалуйста, Чонгук! Тебе больно! Я не хочу, чтобы тебе было больно, беги, уходи, Чонгук! — вновь кричит и заливается в рыданиях.  — Тэхен? Эй, Тэхен!  Омега резко открывает глаза и вскакивает с футона, судорожно глотая воздух через рот. Рядом с ним сидит напуганный Чимин, осторожно придерживая Кима за плечи. Тэхен кашляет, шмыгает носом и, пытаясь унять дрожащие руки, поворачивается к оборотню.  — Тэхен, ты как? — с беспокойством уточняет Чимин, поглаживая омегу по спине. — Ты плакал и кричал во сне.  Тэхен удивлённо хлопает глазами и, трогая свои щеки, понимает, что они действительно мокрые от слез. Он удрученно вздыхает, морщится, когда невольно вспоминает остатки ужаснейшего сна, и кладёт голову на плечо Паку, пряча лицо где-то в его шее. Он, совсем не стесняясь, дышит успокаивающим запахом оборотня, а тот добродушно сжимает его в объятьях, уже догадавшись, какой большой смысл они имеют для человека.  — Мне приснился кошмар, — грустно бурчит Тэхен, выдыхая Чимину в шею. — Но ничего страшного, на новом месте всегда плохо спится...  — Да? Правда? Но вчера тебе никаких кошмаров не снилось... Может, это из-за футона? Давай я тогда его уберу!  — Нет, не надо! — выпаливает Тэхен. — Он очень удобный, спасибо, Чимин.  Омеги смотрят друг другу в глаза и начинают глуповато хихикать. Беззаботность и наивность Чимина помогают им разрядить обстановку, а Тэхену — немного отвлечься от кошмаров.  — Ты не хочешь поделиться своими кошмарами? — осторожно предлагает оборотень после некоторого молчания. — Это поможет тебе отпустить все это и забыть. Или мне позвать Чонгука?  — Нет, — мотает головой омега, — я, честно говоря, не хочу пока что это обсуждать. И Боже, нет! При чем тут Чонгук?!  — Ну, ты просто звал его во сне...  Тэхен пораженно хлопает глазами и мучительно стонет, прижимаясь ещё сильнее к Чимину.  — Боже, какой же стыд и позор... — стыдливо бормочет он.  — Нет ничего постыдного в том, что тебе понравился Чонгук. Он же такой... — Чимин мечтательно закатывает глаза, — настоящий альфа. Самый сильный оборотень стаи, вожак, с сильными феромонами, и в постели он тоже...  — Все! Хватит! — затыкает его рот ладонями Тэхен. — Ни слова больше!  Он не признаётся, что Чонгук мог действительно его... заинтересовать. Нет, не понравиться, а именно заинтересовать. Альфа ведь грубый и злой с ним постоянно, оскорбляет, насмехается, а Тэхена, как последнего идиота, все равно к нему тянет. И понять эту тягу он пока что не может. Вон он уже даже в сны его прокрался!  — Но ты знаешь, своего Юнги я бы никогда ни на кого не променял, даже на Чонгука, — серьезно добавляет Чимин, лизнув руку Тэхена, чтобы тот отпустил его рот. — Для меня Юнги всегда будет самым лучшим альфой.