Желтые глаза в темноте леса

Об объединении и жертвенности

Тэхен с огромным трудом разлепляет свинцовые веки. Картинка перед глазами покрыта неприятной белизной, которую очень сложно согнать, даже если час тереть веки руками. Тэхен даже и не пытается: у него все слишком сильно болит. Ноги и руки чертовски тяжёлые, будто к ним привязали камни, спина вся затекла, поясницу и бёдра ломит от боли. Омега пытается перевернуться на бок, но мышцы вновь простреливает тупая, ноющая боль. А перевернувшись, все тело Тэхена холодеет.  Вторая половина постели пуста. Подушка даже не примята, а одеяло не лежит комком в ногах — все это говорит лишь об одном: Чонгук мало того, что ушёл, он не провёл здесь даже ночь.
  Тэхена поглощает паника. Он помнил каждый момент предыдущего дня, наполненный страстью и удовольствием, пускай после местами болезненным. Чонгука было не остановить, он брал и брал, целовал и целовал, прижимал к себе весь день. А затем внезапно отпустил. Ушел посреди ночи или ещё вечером и так и не вернулся. Тэхен не хочет придумывать себе лишнее, но разум его беснуется и мечется, ищет своего альфу. Он не справился? Не смог помочь Чонгуку? Неужели альфа пошёл к другим омегам? Взял опять сразу двух себе, самых ненасытных, которые могли заниматься любовью с ним в любом обличье? Тэхен не хочет верить, что Чонгук пошёл к другим, пускай он был не в себе и вряд ли мог здраво рассуждать. Но он не мог, просто не мог выбрать других вместо него.  Тэхену в прямом смысле плохо. К горлу подкатывает тошнота от осознания всего происходящего, а стук сердца слышен в ушах. Где Чонгук? Где он?! Куда он ушел, почему оставил Тэхена совсем одного? Он ведь так старался, пытался ему помочь, неужели он не смог удовлетворить альфу? Тэхен не в состоянии думать и соображать.  Превозмогая адскую боль в пояснице, омега, сгорбившись, слезает с кровати, опускается коленями на пол и шарит, как слепой котёнок, руками по полу и под кроватью в поисках одежды. Она нигде не находится, и Тэхену приходится разгибаться под собственные стоны и шипения. Времени, чтобы волноваться о таких мелочах, как одежда, больше нет. Повсюду мерещится запах Чонгука, кажется, он ушёл только-только или вовсе стоит за дверью, ждёт омегу. Тэхен укутывает свою наготу в одеяло, прячется в этом огромном коконе и на полусогнутых ногах ковыляет в сторону двери. Боль невыносимая, распространяется по всей спине, шее, плечах, ногах и концентрируется около копчика и талии. Но разве можно думать о собственной боли, когда твой альфа неожиданно исчез?!  Яркий свет нового дня ослепляет Тэхена. Омега жмурится и прибивается к стене, потерянный и беспомощный. За прошлые сутки он будто абстрагировался от мира, привык находиться только рядом с Чонгуком. И теперь все, кроме альфы, вызывало в нем панику, тревогу, все было слишком обширным, слишком ярким, слишком чужим. А самого альфы, который мог послужить единственным источником успокоения, не было. Тэхен не знает, что ему делать. Тэхен будто потерял частичку своей души.  — Чонгук! Чонгук! Где Чонгук! — кричать посреди деревни, какой-то пустой и обезлюдевшей, это единственное, что Тэхену остаётся.  Омега может выглядеть сумасшедшим в этот момент, орет как резаный, горло дерёт и ходит кругами, так и не видя объекта своих поисков. Бросил, бросил, ушёл! Говорил, что не уйдёт и не оставит, а обманул!  На поляне нет ни Чимина, ни Юнги, ни Хосока. Они все тоже куда-то ушли.  — Чонгук, где ты, Чонгук? — слёзно спрашивает у пустого кострища омега.  Истерику больше не сдерживает, плачет во весь голос.  Присутствие сзади Тэхен замечает не сразу. И густой сильный феромон, окутывающий со спины, не вызывает ни удивления, ни опасения. Тэхен оборачивается только когда его зовут по имени, а широкие крепкие руки укладываются на плечах.  — Тэхен? Что с тобой?  Как здесь появился Намджун, омега не знает. Сначала он даже не верит, что все это реально, но теплые руки, в которые Намджун вкладывает его холодные дрожащие ладони, вполне материальны. А от шеи исходит настоящий запах вожака Северных Волков, Тэхен потянулся носиком и принюхался, нисколько не стесняясь своих действий.  Намджун удивлён не меньше Тэхена. Ошалевший омега с растрёпанными, взлохмаченными волосами, укутанный в покрывало и, совершенно очевидно, обнаженный под ним, выглядел как-то... неправильно. Намджуну не следовало видеть его таким, он не имеет на это права, должен отвернуться, и терпкий запах Чонгука, яростный, кислый, от него аж тошно, явно на это намекает. Альфе не нужно гадать, чтобы понять, что так пахнет не чонгукова метка, не его губы и укусы. И он прекрасно представляет, что Чон делал всю прошлую ночь и прошлый день, раз сумел сделать тело Тэхена настолько грязным.  — Что ты здесь делаешь, Тэхен? Ты нормально себя чувствуешь? Дыши, дыши глубже, успокаивайся, — Намджун понимает, что омега не в норме, и оставить его таким просто не может.  Несмотря на то, что Тэхен принадлежит другому, альфа рискует и переходит границы. За такое особо ревностные могут и разорвать или как минимум вызвать на поединок. Сначала дружески, а затем куда более интимно вожак Северных раскрывает руки и, превозмогая тошнотворный для альфьего носа запах другого волка, кутает Тэхена в своих широких плечах. Тэхен жмётся чисто по наитию, этого требует его природа и сущность, желает быть успокоенной как можно скорее. Нельзя сказать, что волк внутри не дёрнулся от присутствия красивой и совсем недавно рассматриваемой в качестве пары омеги рядом. Намджун даже испытывает некую гордость и хочет, чтобы это видел Чонгук. Поизмываться над соперником всегда приятно.  — Тэхен? Что я могу для тебя сделать? — возвращается мыслями к омеге Намджун.  Тэхен лишь всхлипывает, подавившись слезами и соплями, и качает головой из стороны в сторону. Ничего ему не надо, понимает альфа, просто молчать и успокаивать. Ладонь сама кладётся на пушистую макушку, неуверенно гладит, а затем и вовсе прижимает к груди. Намджун и сам слышит своё сердцебиение и понимает, что Тэхен тоже к нему прислушивается, зацикливается на мерном глухом стуке. Это его медленно, но верно успокаивает.  — Чонгук, — удаётся вскоре заговорить Тэхёну, — Чонгук ушёл. Я не знаю, куда. Он просто... просто оставил меня. Но куда же он мог... У него ведь... Он может...  — У него гон, верно? — понять это слишком легко.  — Д-да, верно. И мы... мы с ним... — Тэхен икает, будучи не в состоянии делиться такими интимными подробностями с альфой, с Намджуном.  — Он вернётся, не стоит так волноваться. Я уверен, Чонгук где-то здесь рядом, он тебя не оставлял. Он ведь любит тебя, Тэхен. Как можно не любить и тем более уходить от такого милого, как ты?!  Намджун понятия не имеет, где находится этот Чонгук. Какого черта он вообще взбрыкнул и ушёл куда подальше?! Но сказать Тэхену правду или признать свою беспомощность здесь он не может. Вожаку известно, как сильно омеги привязываются к своей паре во время гона. Слишком явственные феромоны, которые они вдыхают на протяжении долгих часов гона, специально созданы, чтобы притягивать свои пары. В первые сутки омега попросту зависима от своего альфы и его запаха, сама уже потом не может оторваться ни на секунду. После гона оба волка возвращаются в мир медленно и постепенно, делают это вместе. Как Чонгук мог оставить Тэхена в этот момент одного, когда для него это означает явный ужас и травму? Тэхен слеп, ошарашен, напуган, ему, вполне возможно, физически плохо из-за образовавшейся связи, а ее так внезапно оборвали. У Намджуна внезапно зачесались кулаки от желания врезать по этой чёрной волчьей морде.  Намджун тоже альфа, его волк тоже имеет сильные феромоны. Возможно, сейчас они служат для Тэхена заменой. Жалкой подделкой вроде мазей и трав, что снимают боль, но не лечат рану.