Если бы у Чонгука спросили, чего он не понимает больше всего, то парень не раздумывая бы ответил — омег. В голове Чонгука места не находилось, как он мог бы их понять и принять. Даже сообразить не мог, откуда в этих хрупких на первый взгляд телах и светлых головах столько невероятно скользких мыслей. Столько злобы на окружающих. Столько презрения ко всему вокруг. Причем, заметил Чон, такое наблюдалось только в высшем обществе. Омеги «с района» были проще. Думали проще, жили проще, а любили, зачастую, честнее и сильнее. И Чону бы вернуться назад в прошлое. Никогда всех этих аристократов лощеных в глаза не видеть, не встречаться с ними каждый чертов день, а наблюдать издали, по телеку, чтобы иметь возможность просто выключить. Просто закрыть от себя эту грязь.
Но увы. Чонгук уже понял, что ничего так, как он хочет, не будет. Во всяком случае за бесплатно.
И вытаскивать из полиции его тоже никто не будет. За бесплатно конечно же.
Когда около глаз сверкнула сталь, Чон даже не понял, что, собственно, произошло. Он сам не мог понять, как увернулся от первого выпада Чимина. Всегда будто пришибленного Чимина, который без Кима никогда не ходил. Чимина, который неожиданно пришел к Чонгуку и собрался его прирезать за эфемерный аромат яблок. Чимина, который, сука, был омегой.
Уже второй омегой, испортившей ему жизнь.
Сейчас, сидя в бетонном мешке с решетками и зажимая порезы на руках, кое-как затянутые бинтами, Чонгук думал, что ему надоело. Надоело быть грушей для битья для каких-то ебаных омег. Нет, еще не ебаных, но явно ебущихся друг с другом.
Чон сам не заметил, когда перестал избирать слова и выражения, не стесняясь ввернуть колкость похлеще тэхеновской.
Его просто все в один момент заебало. Заебало окончательно, стоило Паку пройтись по рукам Чона. Стоило на запястьях и рукавах расцвести кровавым цветам. Стоило Киму сорваться с места, чтобы Чимина оттащить от пошатнувшегося альфы. Вот только Ким хуже сделал. Чимин, размахивающий стилетом, столкнулся с рукой Тэхена и по инерции отлетел в Чонгука, всаживая острое лезвие аккурат в лопатку.
Альфу от боли подкосило, и тот рухнул на пол. По белоснежной рубашке расползалось бордовое пятно. Немного капало на кафель. Рукава уже утратили белизну и липли к рукам. Все помещение заполнил терпкий запах крови.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
His |VKOOK|
RomanceОн от губ этих глаз оторвать не может, все гадости вспоминает, все унижения. В глаза смотрит и ухмыляется. Чонгук его ломать будет медленно, с наслаждением, по одной кости сминая и в пыль кроша. Сладкой кровью запьет его запах и утопит в боли. Сожжё...
