His |VKOOK|

Он чувствует, он знает, он требует

Учиться жить заново. Это возможно, но очень тяжело. Это всегда воспоминания, что душу выворачивают, это всегда знакомые родные запахи, мелочи, детали, вроде бы незначительные, но прочно в подкорку вбивающиеся. Это слова-пули, стрелы мыслей, автоматная очередь воспоминаний. Это смыкающийся над головой океан и бездна под ногами. Учиться жить заново. Это Ад.

Чимин его несколько раз прошёл, все круги, каждый по отдельности и все вместе. Изучил те досконально, вдоль и поперек исходил, исползал, вытравливая из себя кусочки прошлого, отхаркивая осколки засевшей памяти. Он эту багровую землю наизусть знает, вкус ее, цвет и запах. Даже с закрытыми глазами, по крупинкам определит, где он. В какой из спиралей находится. Мельчайшие, острые, ядовитые песчинки врезаются в кожу, втравливают в нее осознание, медленно, тягуче долго и больно. И вот Чимину кажется, что близко, что вот оно, избавление.

Нет. Это сука Судьба так новую отмашку даёт, позволяет глотнуть прелого воздуха и вновь бежать, ползти по колючему песку вперёд, в тысячный уже, наверное, раз проходя круг. И Чимин ползет, сцепив зубы, закусив губу и сжав кулаки, ползет. Он хочет избавиться, хочет сбежать от самого себя, успеть в последний момент запрыгнуть в уходящий поезд и забыться.

Но забыть позволяют таблетки. И то, не забыть, лишь отсрочить новый круг, новую отмашку, новый урок. Судьба Чимина учит, преподносит самые дорогие и изысканные уроки, а он не учится. Падает раз за разом на одном и том же месте, спотыкается там, где младенец проползает спокойно. Чимин либо глупый невероятно, либо вконец обезумел от своей жажды.

Она жаркой пустыней внутри разрослась, ее не смочить, не залить ничем. Он пытался Тэхеном, да не хватило. Тягучая карамель только оттягивает пытку, продолжает ее, запаивает трещины в земле собой и застывает, превращая пустыню в огромное зеркало с карамельным панцирем. Ни капли извне не проникает, сушит и окончательно губит душу.

Чимин от Тэхена задыхаться начал, отравился им вдоволь, пустил себе под кожу, теперь не выдерешь, не избавишься. Он сосуды оплел, каждый собой спаял, пережимая главные артерии. И Чимин сам бы с собой покончил, думал уже, всерьез рассчитывал, как быстрее и безболезненнее расстаться с этой сукой жизнью. Потому что она Чимина заебала вкрай, потому что надоело и тупо болит вот уже десять лет. Потому что запашок гнилью отдает, и внутри все почернело и стало склизким. Чимин был готов.