Посреди хаоса, между разломанных, раскиданных вещей, среди пыли прошлого и эфемерных ароматов будущего, в самом центре, почти в истоках своей победы стоял омега. Любовался зеркальной гладью, переливами света, играющими с еле заметными веснушками на щеках, скользящими по светлым волосам, спадающими в ямку ключиц. Любовался тонкой кожей, чистой, сверкающей, не запятнанной ничем низшим. Любовался глазами за тонкой поволокой обмана и чего-то остро-горького, вяжущего на языке. Глазами светлыми, карими, чуть отливающими в золото, безмерно жадными, бездонно холодными.
Феликс сам себе улыбается, поворачивается боком, оценивает внешний вид, утонченную элегантность, скрытую опасность и почти отравляющее желание. Светлые волосы обрамляют молодое красивое лицо, капризные губы в улыбке и привлекают внимание. Феликс доволен, более чем, даже если в линзах неудобно, и цвет ему непривычный. Даже если от себя он чувствует только жалкую каплю. Феликсу нравится.
Нравится вид, нравится характер, нравится прищур глаз. Нравятся сомкнувшиеся пальцы поверх рубашки, огладившие прозрачный рисунок из бабочек, нравятся губы у основания шеи. Взгляд в отражении, затуманенный, мутный самую малость, желающий. Нравится тепло, почти жар альфы за спиной, запах его, пропитавший Феликса за эти дни насквозь. Нравится ощущать долгожданную власть над кем-то столь сильным, столь неуправляемым.
И пусть аспекты получения этой власти лишают самого ценного, Феликсу плевать.
Он к себе за волосы тянет Хосока, слизывает его рык с губ, сам улыбается и легко вырывается из рук, стоит мужчине сильнее сжать.
— Испортишь, — смешливо фыркает и снова у зеркала в пол причёску поправляет, подмигивает помрачневшему альфе. — Ты ещё не собрался? Решил пропустить собственное представление?
Феликс усмехается, стоит Хосоку зло ощериться на него в отражении, пока сам альфа вновь развалился на кровати в одних штанах, явственно заявляя своим видом, что никуда не собирается.
— Не указывай мне, что делать, — шипит Хосок. — Твоя схожесть не делает тебя им.
— Хм, — Феликс поворачивается лицом к погрому, — что-то я не помню, чтобы ты даже Тэхена слушался. Ты же им только пользовался. Как игруш...
Хосок очень хочет сжать пальцы на тонком горле сильнее, очень хочет. Не может, знает, что тогда все полетит к чёрту. И дело не в том, что, да, слишком похож. Дело даже не в том, что это приказ неожиданно изменившего мнение об омеге отца. Нет. Хосок знает, почему. И правда эта хлещет его жёстче самой искусной розги.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
His |VKOOK|
Storie d'amoreОн от губ этих глаз оторвать не может, все гадости вспоминает, все унижения. В глаза смотрит и ухмыляется. Чонгук его ломать будет медленно, с наслаждением, по одной кости сминая и в пыль кроша. Сладкой кровью запьет его запах и утопит в боли. Сожжё...
