His |VKOOK|

Сгорев дотла, в твоём огне я воскресаю вновь

      Быть королём. Вершиной, недостижимой для многих, недоступной, запретной. Эталоном красоты и величия, разумом, взглядом с небес. Казнить и миловать, дарить и отбирать, позволять любить себя и ненавидеть. Быть королём...

Тэхену, что с рождения привык быть центром и идеалом для многих, сейчас совершенно пусто. Никак.

Смотрит, скользит взглядом по стеклянной поверхности, равнодушно, не читаемо совсем. С холодом изучает своё же лицо, тонкие черты, линии и изгибы. Понимает, что из них прекрасное складывается, но не ощущает. Перед ним пазл разрозненный, зеркало битое осколками впивается, крошится. Собрать воедино сложно и невозможно почти. Но Тэхен продолжает смотреть в темноту зеркала, утонуть в глади желает. Может, там, за тонкой рамкой есть настоящий он, не искусственный, живой и дышащий.

Но он здесь, в той же комнате, на той же постели сидит, тонкими пальцами одеяло перебирает и задушенно смотрит на себя же. Силуэт угадывается с трудом. За окном мрак непроглядный, свет потушен, и вставать слишком холодно. Мороз под кожу пробирается, оплетает инеем вены и сосуды, кровь заставляет остановиться, замедлить свой ход. Сердце бьётся гулко, размеренно, тяжело толкается в груди, и эта боль даёт осознание, что все ещё жив.

С трудом глаза воспалённые от зеркала отводит и назад откидывается, падает на мягкие подушки, ногами в одеяле путается, сжимается в комок и пытается не уснуть, но от мира абстрагироваться, позволяет мыслям течь уже, петлять и путаться. Что угодно, лишь не назад.

Прикрывает глаза, тяжело выдыхает и снова проваливается.

Чувствует запахи родные, пусть далёкие, но точно дому принадлежащие. Понимает краем сознания, что не нужно, что больно и с каждым разом только хуже, но вновь открывает глаза, позволяет яркому свету резануть по золоту. Моргает часто и оглядывается.

Кабинет отца. Стол строгий, ковёр и кресла, бар, картины. Темные зелёные стены, незашторенные окна. Спина в строгом пиджаке, бумаги на столе в нескольких экземплярах, прикинувшийся серой тенью юрист. Молчание даже сейчас, тягучее, пропитывает кожу, в омегу просачивается, наполняет, принять заставляет.

— Так нужно для клана. Для нашей безопасности. И твоей тоже.

Тэхен как и тогда вздрагивает, оборачивается и себя самого видит, улыбается горько.