His |VKOOK|

Розовое на черном

      Когда Чимин открыл глаза и сладко потянулся, впервые за долгие годы не ощущая давящей пустоты внутри и втягивая слегка грубый родной запах, ему даже почудилось, что старуха все же пришла за ним, обняла ласково и увела в свои покои. Потому что не может быть так спокойно и сладко в его жизни, не может бушующий ураган стихнуть, не может буря прекратиться.

Оказалось, может.

Рядом совсем, сжав в удушающих объятиях и зарывшись носом в паковы волосы, спал самый родной во всем мире человек. Его ближе для Чимина во всей вселенной не сыскать, не найти на окраинах галактики, не встретить случайно в мириадах звезд. Он мог явиться сам, по собственной воле оказаться внезапно рядом, сжать в объятиях и тихо прошептать:

— Привет.

Чимин моргает полусонно и продолжает не верить, даже когда Юнги тянется сам, подобно коту, обнажая плоский живот и ребра. Когда зевает и моргает сонно, полностью Чимина морально размазывая. Тот не верит, смотрит и глаза снова закрыть боится. Вдруг за это короткое мгновение тьмы Юнги исчезнет, растворится очередным бредом воспаленного сознания, развеется дымкой. Чимину очень страшно, до ужаса и сжимающихся пальцев.

Юнги болезненно шипит и разжимает скрюченные пальцы брата на своем запястье.

— Я здесь, — целует в висок. — Я рядом, — сам обнимает. — Я не уйду.

Чимин кусает полные губы, смотрит болезненно и очень доверчиво. Он обнажен сейчас, как никогда чист и непорочен. Он рядом с Юнги живет впервые за долгие годы, дышит с трудом, но дышит. Хочется столько всего сказать, во многом признаться и просто по-человечески разреветься, размазывая некрасивые, но искренние слезы. Чимину плевать, что о нем подумают, плевать на угрозы альфы. Чимину плевать.

Потому что вот он, рядом, не видением, не миражом, а живым человеком. Коснуться, почувствовать, вдохнуть и вспомнить мгновенно можно. И Чимин вспоминает, тянется и полностью отдачу получает.

Омеги валяются в спальне, постоянно касаются друг друга и говорят-говорят. Говорят о многом, без утайки, без прикрас, прерываясь и погружаясь в тишину. Она впервые за долгое время не давит, согревает скорее, расслабляет. Юнги ждет, пока Чимин надышится, восстановит раздраженное за годы обоняние. У его брата чутье на уровне, ищейки удавятся. А все из-за него, из-за Юнги, пытаясь один единственный аромат вычислить, он тысячи перебрал, каждый изучил.