рождённый из пепла

Глава 11

Густой мрак заполнил всё пространство, не позволяя разглядеть даже собственные очертания. Долго ещё глаза привыкали к всепоглощающей тьме пока не смогли хотя бы отчасти увидеть то место, в котором брюнет оказался.

Наконец проступил силуэт каменных стен, всё ещё утопающих в тьме. Целый лабиринт окружал одного единственного человека, угрожающе возвышаясь над ним словно над беспомощным и жалким созданием. Достоевский лавировал по коридорам. Он двигался плавно и словно плыл во мраке, не чувствуя твёрдой почвы под ногами. Юноша не знал часы, дни, месяцы или годы он ходил меж этих стен, но всегда неизбежно упирался в сырую и холодную стену. Очередной тупик.

Достоевский ускорялся. Он почти бежал, всё так же ощущая собственную невесомость. Мрак скопился вокруг него словно хищник, загнавший жертву в угол. Тьма затопила и погрузила в себя юношу, заполняя ноздри, а затем и лёгкие. Достоевский сопротивлялся, извиваться в этой тёмной ловушке и боролся за жизнь, но лишь сильнее погружался в пучину. Наконец темнота полностью поглотила его после чего тот уже не смог из неё выбраться.

Уже поздно.

***

Достоевский с трудом разлепил веки, но из-за сонливости чувства ещё притуплялись. Мир разбивался на фрагменты и собирался обратно, стараясь утянуть брюнета назад в царство Морфея, но когда первое помутнение прошло, то всё тело резко прожгла боль. От неожиданности Достоевский даже шумно выдохнул и содрогнулся. Такое ощущение, что все его органы терзали ножом, проворчаивали внутри лезвие и превращали внутренности в фарш.

Достоевский едва успел свесить голову с края кровати и прикрыть рот рукой когда всё его тело начало сотрясать от кашля. По внутренним стенкам горла словно скребли когтями. Кашель судорожным припадком одолевал всё тело, не позволяя толком передохнуть от неприятной боли. Юноша тщетно старался сделать вдох, но судорога, пробравшая всё тело и неостанавливающийся кашель не позволяли ему толком втянуть кислород.

Казалось Достоевский умрёт на месте и когда боль достигла такого пика, что на глаза навернулись слёзы, кашель наконец прекратился. Фёдор отнял руку от губ и взглянул на ладонь. Она вся была в крови и меж пальцев лежали... Лепестки роз.

Мозг начал лихорадочно работать, вспоминая все болезни, хранящиеся в ячейках его памяти и по критериям подходила лишь одна. Когда осознание собственного диагноза обратилось в чёткую мысль, Фёдор прохрипел.