твоя жизнь не будет прежней

глава 25.

Мы начинаем спускаться по гравийной дороге, и Виолетта выключает музыку, так что слышен только хруст гравия под колесами. Внезапно я понимаю, что мы посреди пустоши, черт знает где. Поднимается тревога; мы одни, совсем одни. Ни машин, ни зданий, ничего вокруг.
– Не беспокойся, я тебя сюда привезла не для того, чтобы убивать, – шутит она, и я хмыкаю.
Видимо, она не понимает, что я больше боюсь того, что я могу сделать с ней наедине, чем того, что она сделает со мной. Еще через километр мы останавливаемся. Смотрю в окно и не вижу ничего, кроме травы и деревьев. Вокруг желтые полевые цветы, дует теплый ветер. Конечно, это очень хорошее, спокойное место. Но почему она привезла меня именно сюда?
– Что мы здесь будем делать? – спрашиваю я, вылезая из машины.
– Для начала немного пройдемся.
Я вздыхаю. Значит, она решила меня проверить?
Заметив мое кислое выражение, она добавляет:
– Это не очень далеко.
И идет по траве, примятой, будто по ней уже ходили несколько раз.
Большую часть времени мы молчим, если не считать пары колкостей Виолетты насчет моей медлительности. Я не отвечаю и осматриваю окрестности. Понимаю, что Виолетте очень нравится это, казалось бы, случайное место. Так тихо. Спокойно. Я могла бы остаться тут навсегда, будь у меня книги. Она сходит с тропки и идет через лес. Во мне снова пробуждается врожденная подозрительность, но я следую за ней. Через некоторое время мы выходим из леса к речке. Не знаю, где мы, но река, похоже, довольно глубокая.
Виолетта молча стягивает через голову свою черную футболку. Вновь скольжу взглядом по разрисованному телу. Сейчас голые ветви набитого на ее коже засохшего дерева выглядят красивее, чем при ярком освещении. Она наклоняется, чтобы расшнуровать грязные черные ботинки, и ловит мой взгляд.
– Погоди, зачем ты раздеваешься? – спрашиваю я, глядя на реку. О нет! – Ты что, собираешься плавать? Здесь? – Я указываю на реку.
– Да, и ты тоже. Я тут всегда плаваю.
Она расстегивает штаны, и я заставляю себя не смотреть на проступающие мышцы спины, когда она наклоняется.
– Я не буду тут плавать.
Я не против искупаться, но не в незнакомом месте, в непонятной речке.
– Почему это? – Она кивает на речку. – Здесь чисто. Дно видно.
– Так… Там, может, рыбы или еще черт знает что. – Понимаю, что это глупо, но мне наплевать. – Кроме того, ты не сказала мне, что мы едем купаться, так что мне не в чем. – С этим не поспоришь.
– Ты хочешь сказать, ты из тех девчонок, что не носят нижнего белья? – Виолетта ухмыляется, и я смотрю на нее на эти ямочки. – Нет, значит, иди в трусах и лифчике.
Она что, надеялась, что я приду сюда, разденусь и буду с ней плавать? Внутри у меня становится тепло от мысли, что я окажусь в воде, почти раздетая, рядом с Виолеттой. Что она со мной делает? У меня никогда раньше не возникало таких мыслей.
– Ты иди, а я не буду плавать в белье. – Я сажусь на траву. – Просто посмотрю.
Виолетта хмурится. Она так же одета в белье. Я второй раз вижу ее без одежды, и сейчас, под открытым небом, Виолетта выглядит еще лучше.
– Ты зануда. И многое теряешь, – категорически заявляет она.
И прыгает в воду.
Я смотрю на траву, срываю несколько стебельков и играю ими. Слышу крик Виолетты:«Вода теплая, Оли!» Со своего места я вижу капли, стекающие по каштановым волосам. Она улыбается и вытирает рукой лицо.
На мгновение я жалею, что не такая смелая, как Крис, например. Будь я Крис, я бы разделась и прыгнула в теплую воду. Я бы плескалась, забиралась на крутой берег и прыгала вниз и висла бы на Виолетте. Я была бы веселой и беззаботной.
Но я не Крис. Я Оливия.
– Что-то у нас пока какая-то скучная дружба получается, – кричит мне Виолетта и подплывает ближе. Я закатываю глаза, и она смеется.
– Хоть кроссовки сними и ноги помочи. Вода замечательная, но скоро будет слишком холодно для купания.
Помочить ноги – это неплохо. Снимаю кроссовки и, закатав джинсы достаточно высоко, захожу в воду. Виолетта права, вода теплая и прозрачная. Шевелю пальцами и не могу удержаться от улыбки.
– Приятно ведь? – спрашивает она, и я киваю. – Ну так давай, купайся.
Я качаю головой, и она брызгает на меня водой. Я выскакиваю из воды и хмурюсь.
– Если зайдешь в воду, я отвечу на любой твой вопрос. На любой, но только один, – предупреждает Виолетта.
Меня охватывает любопытство, и я задумчиво наклоняю голову. В ней столько тайн – и вот шанс узнать одну из них.
– Предложение истекает через минуту, – объявляет она и ныряет.
Я вижу длинное тело, плывущее в прозрачной воде. Мне смешно, что Виолетта со мной торгуется. Она знает, как использовать мое любопытство против меня.
– Оливия, – говорит она, как только ее голова оказывается на поверхности, – перестань раздумывать и просто ныряй.
– Мне не в чем. Если я прыгну в одежде, мне придется идти к машине и ехать обратно в мокром, – жалобно говорю я.
Я почти хочу оказаться в воде. Или нет, точно хочу.
– Надень мою футболку, – предлагает она. Я в изумлении жду, когда она скажет, что пошутила, но не тут-то было. – Давай, надевай. Она достаточно длинная, так что можешь даже оставить свое белье на берегу.
Виолетта улыбается. Я следую ее совету и перестаю волноваться.
– Хорошо, только отвернись и не смотри на меня, пока я переодеваюсь – я этого не люблю!
Изо всех сил стараюсь говорить строго, но она только смеется. Она отворачивается и плывет к противоположному берегу, а я с максимальной скоростью переодеваюсь.Виолетта права, футболка доходит мне до середины бедра. Меня просто восхищает ее запах: слабый аромат одеколона, смешанный с запахом, который я могу описать, как «Виолетта».
– Давай скорей, черт побери, или я поворачиваюсь, – кричит она, и мне жаль, что поблизости нет палки, чтобы запустить ей в голову.
Я снимаю джинсы, сложив их и свою рубашку аккуратно, рядом с кроссовками на траве. Виолетта оборачивается, и я натягиваю полы черной футболки, пытаясь максимально прикрыть тело. Она шарит по мне расширенным взглядом. И я замечаю, как ее щеки вспыхивают. Должно быть, она замерзла, потому что я знаю, что это не может быть реакция на меня.
– Ну, ты идешь? – спрашивает она хрипло, не так, как обычно. Я киваю и медленно подхожу к берегу. – Просто прыгай!
– Прыгаю, прыгаю! – кричу я нервно, и она смеется.
– Разбегись немного!
– Хорошо.
Я отступаю и разбегаюсь. Это глупо, но моя вечная склонность к просчитыванию не позволяет мне довершить начатое. Когда я делаю последний шаг к воде, смотрю вниз и останавливаюсь на краю.
– Ну, давай! Так хорошо стартовала!
Она запрокидывает голову от смеха; она очаровательна.
Виолетта очаровательна?
– Я не могу!
Не знаю, что именно мне мешает; река достаточно глубока для прыжка и в то же время не настолько, чтобы было опасно. В том месте, где стоит Виолетта, вода доходит ей до груди, значит, мне будет как раз до подбородка.
– Ты боишься? – Голос спокоен и серьезен.
– Нет… Я не знаю. Немного, – признаюсь я, и она идет ко мне.
– Сядь на край, я тебе помогу.
Я сажусь, тщательно прикрыв ноги, чтобы она не видела мои трусики. Она замечает это и с усмешкой меня подхватывает. Ее руки сжимают мои бедра, и я снова вспыхиваю внутренним огнем. Почему тело так реагирует на ее прикосновения? Я пытаюсь стать ей подругой, так что придется научиться не обращать внимания на этот огонь. Виолетта кладет руки мне на талию и спрашивает:
– Готова?
Как только я киваю, она поднимает меня и тянет в воду, теплую и удивительно освежающую. Виолетта очень быстро отпускает меня, и я стою в воде напротив нее. Мы ближе к берегу, и вода мне – почти по грудь.
– Не будем же мы просто так стоять, – насмешливо говорит она.
Я не отвечаю, но захожу глубже. Футболка пузырится вокруг меня, но я хлопаю по ней и тяну вниз. После этого футболка оседает и так и остается.
– Да сними ее просто, – усмехается Виолетта, и я брызгаю в нее водой.
– Ах, ты плескаться? – смеется она, и я киваю, брызгая на нее снова.
Она опускает голову и, нырнув, приближается ко мне. Ее длинные руки обхватывают мою талию и тянут вниз. Я зажимаю рукой нос; я так и не научилась без этого нырять. Когда мы выныриваем, Виолетта откашливается, и я не могу удержаться от смеха. Мне с ней весело, по-настоящему весело, никакое кино не сравнится.
– Не знаю, что лучше: то, что тебе со мной действительно хорошо, или то, как ты зажимаешь нос под водой, – говорит она сквозь смех.
Чувствуя внезапный прилив храбрости, ныряю и плыву к ней под водой. Футболка снова парусит, и я стараюсь подтолкнуть Виолетту. Конечно, для меня она слишком сильна и не сдвигается с места, только смеется, показывая красивые белые зубы. И почему она не может всегда быть таким?
– Кажется, ты должна мне ответ на вопрос, – напоминаю я.
Она смотрит мимо меня на берег.
– Конечно. Но только один.
Не знаю, что именно спросить, у меня так много вопросов. Но прежде, чем придумываю, слышу собственный голос, принявший решение за меня:
– Кого ты любишь больше всех на свете?
Ну зачем я это спрашиваю? Я хотела бы знать более конкретные вещи. Например, почему она такая придурошная? Зачем она приехала в Москву?
Она смотрит на меня подозрительно, как будто в замешательстве.
– Себя, – отвечает она наконец и на несколько секунд исчезает под водой.
Когда она выныривает, я качаю головой.
– Это не может быть правда, – с вызовом говорю я.
Я знаю, она очень заносчива, но должен же она любить кого-то… Кого?
– А как же родители? – спрашиваю я и тут же жалею об этом.
Ее лицо дергается, взгляд теряет мягкость.
– Не говори о моих родителях больше, ясно? – отчеканивает она, и я хочу укусить себя за то, что испортила то хорошее, что только что установилось.
– Извини, мне просто интересно. Ты сказал, что ответишь на вопрос, – спокойно напоминаю я. Ее лицо немного смягчается, и она подходит ко мне, пуская рябь по воде. – Извини, Ви, я больше не буду их упоминать, – обещаю я.
Мне действительно не хочется с ним воевать; если я сильно ее разозлю, она, скорее всего, оставит меня здесь.
Виолетта застает меня врасплох: внезапно хватает за талию и поднимает в воздух. Я дрыгаю руками и ногами, кричу, чтобы она отпустила меня, но это ее только веселит, и она, смеясь, бросает меня в воду. Когда выныриваю, ее глаза сверкают ликованием.
– Ты за это ответишь! – кричу я.
Она демонстративно зевает в ответ, и, когда я снова подплываю к ней, она снова меня хватает. Но на этот раз я бессознательно обхватываю ногами ее талию. С ее губ срывается неожиданный возглас.
– Прости, – бормочу я, расцепляя ноги.
Но она хватает их и снова соединяет у себя за спиной.
Между нами снова проскакивает искра, но на этот раз – гораздо сильнее, чем раньше. Почему это всегда случается с ней? Я ограждаю себя от таких мыслей и обнимаю ее за шею, чтобы не упасть.
– Что ты делаешь со мной, Оли? – произносит она тихо и прикасается большим пальцем к моим губам.
– Я не знаю, – честно отвечаю я, касаясь губами ее пальца.
– Твои губы… и то, что ты можешь ими делать, – говорит она медленно, соблазняюще. Я чувствую, как внизу живота вспыхивает огонь, заставляющий меня обвиснуть на ее руках. – Ты хочешь, чтобы я остановилась? – Она глядит мне в глаза, ее зрачки так расширены, что вокруг них остается только узенький темно-зеленый ободок.
Прежде чем успеваю сообразить, качаю головой и прижимаюсь к нему под водой.
– Ты же понимаешь, что мы не можем быть друзьями?
Ее губы касаются моего подбородка, и я вся дрожу. Она продолжает осыпать меня поцелуями, цепочкой по скуле, и я киваю. Я знаю, что она права. Понятия не имею, что с нами, но знаю, что мы с Виолеттой не можем оставаться просто друзьями. Ее  губы касаются моей шеи где-то прямо под ухом, и я не могу удержаться от стона, заставляющий Виолетту снова целовать меня туда, на этот раз посасывая мою кожу.
– О, Виолетта! – шепчу я, сжимая ее ногами.
Завожу руки ей на спину и впиваюсь ногтями в ее кожу. Я чувствую, что могу взорваться от одних только этих поцелуев.
– Я хочу, чтобы ты стонала мое имя снова и снова. Пожалуйста, сделай это, – говорит она голосом, полным страсти.
И я знаю, что у меня нет ни единого шанса отказать.
– Скажи это, Оливия. – Она прихватывает мочку моего уха зубами, и я киваю снова, сильнее. – Мне нужно, чтобы ты сказала это вслух, Кис, чтобы я знала, что ты действительно хочешь меня.
Ее рука опускается вниз и залезает под футболку, в которую я одета.
– Я хочу… – выдыхаю я, и она улыбается, уткнувшись мне в шею, и продолжает свою нежную атаку.
Не говоря больше ни слова, она обхватывает мои бедра и, выходя из воды, поднимает все выше. На берегу опускает. Мои стоны, конечно, только подстегивают ее самолюбие, но сейчас меня это не волнует. Я знаю только, что хочу ее. Она берет меня за руки и тянет за собой на берег.
Не зная, что делать, я стою на траве, в отяжелевшей мокрой футболке Виолетты на плечах, и думаю, что она слишком далеко от меня.
Она наклоняется ко мне, глядя прямо в глаза.
– Ты хочешь, чтобы это случилось здесь? Или у меня в комнате?
Нервно пожимаю плечами. Я не хочу идти в ее комнату, потому что это далеко и за то время, что мы доберемся туда, я смогу осознать то, что собираюсь сделать.
– Здесь, – говорю я, оглядываясь.
Вокруг ни души, и я молюсь, чтобы никто сюда не забрел.
– Торопишься? – улыбается она.
Я пытаюсь закатить глаза, но это выходит очень нетерпеливо. Когда Виолетта не касается меня, пламя внутри медленно гаснет.
– Иди сюда, – нежно говорит она, понижая голос.
Спокойно иду по мягкой траве – и вот я уже в нескольких сантиметрах от Виолетты. Ее руки сразу тянутся к футболке, она ее снимает. То, как она смотрит, сводит с ума; я уже себя не контролирую. Сердце бьется все чаще; она скользит по мне взглядом сначала вверх, потом вниз и наконец берет меня за руку.
Расстилает на траве рубашку, как покрывало.
– Ложись, – говорит она и тянет меня вниз.
Я ложусь спиной на мокрую ткань, и она полулежит на боку, опираясь на локоть. Еще никто не видел меня обнаженной, а Виолетта видела много девушек, и некоторые были куда красивее меня. Поднимаю руки, чтобы прикрыться, но Виолетта садится, берет мои запястья и откидывает их в стороны.
– Никогда не закрывайся от меня, – говорит она, глядя мне в глаза.
– Я просто… – начинаю я.
Виолетта обрывает:
– Не закрывайся, тебе нечего стыдиться, Оли.
На самом ли деле она так считает?
– Я же вижу, – продолжает она, будто прочитав мои мысли.
– У тебя было столько девушек… – ляпаю я, и она морщится.
– Не таких, как ты.
Я могу понять ее ответ по-разному, но пропускаю сказанное мимо ушей.
– Я не собираюсь заниматься с тобой сексом.
Чувствую, что у меня начинается паника. Это все – шутка, чтобы меня унизить?
– А.
Это единственное, что я могу произнести, пытаясь подняться. Но она хватает меня за плечи и мягко толкает обратно. Я уверена, что вся красная, и не хочу встречаться с ней взглядом.
– Куда это ты собралась? – начинает Виолетта, но потом до нее доходит. – Ой… Нет, Оли, я не это имела в виду. Я хотела сказать, что ты еще не готова… полностью, поэтому я не собираюсь заниматься с тобой сексом… – Мгновение она смотрит на меня. – Сегодня, – добавляет она, наконец, и я чувствую, что боль в груди несколько утихает. – Есть многое другое, что я хочу с тобой сначала сделать.
Она нависает надо мной, поддерживая себя на руках. С ее мокрых волос течет вода, и я дергаюсь.
– Поверить не могу, что никто тебя раньше не трахал, – шепчет она и снова ложится на бок рядом со мной.
Виолетта дотрагивается рукой до моей шеи и ведет по ней, касаясь меня только кончиками пальцев, вниз между грудей и дальше по животу, останавливаясь чуть выше трусиков. Неужели мы действительно делаем это, я и Виолетта? Что онасобирается делать? Будет ли мне больно? Тысяча мыслей проносится в моей голове и исчезает, когда ее рука оказывается в моих трусах. Я слышу ее свистящее дыхание, когда она приближается своими губами к моим.
Ее пальцы еле шевелятся, и это мне удивительно.
– Тебе хорошо? – спрашивает она, касаясь губами моих губ.
Она только немного проводит там – как получается, что мне так приятно? Я киваю. И она медленно скользит пальцами ниже.
– Это приятнее, чем когда ты сама это делаешь?
Что?
– Приятнее? – снова спрашивает она.
– Ч-что? – выдавливаю я, почти не контролируя мысли и тело.
– Когда ты касаешься себя? Ты чувствуешь то же самое?
Я не знаю, что ответить, и просто смотрю на нее в ее глазах что-то мелькает.
– Погоди… Неужели ты никогда этого не делала? – Ее голос полон удивления и еще… желания? Она целует меня, двигая пальцами вверх-вниз. – Ты так реагируешь на меня, такая мокрая, – говорит она, и я могу только стонать в ответ.
Почему эти непристойности так возбуждают, когда их произносит Виолетта? Я чувствую нежное покалывание – и неожиданно Виолетта пропускает разряд через все мое тело.
– Что? Что это… было? – наполовину спрашиваю, наполовину кричу я.
Она молча улыбается, но я чувствую, как она делает это снова, и моя спина выгибается над травой. Ее губы скользят по моей шее к груди. Язык ныряет под чашечку бюстгальтера, рука сжимает грудь. Я чувствую, как растет напряжение внизу моего живота, какое прекрасное ощущение. Закрываю глаза и кусаю губы; спина снова выгибается, а ноги подрагивают.
– Отлично, Оливия, иди сюда, – говорит Виолетта и делает что-то, что заставляет меня совершенно потерять контроль. – Посмотри на меня, кис.
Я открываю глаза. При виде ее губ, ласкающих мою грудь, меня уносит на самый пик наслаждения, и несколько секунд перед глазами стоит белая пелена.
– Виолетта! – повторяю я снова и снова.
Ее щеки горят, я понимаю, что ей это нравится.
Она медленно кладет руку мне на живот, пока я пытаюсь перевести дыхание. Мое тело никогда еще не было настолько напряженным до и настолько расслабленным после того, что произошло.
– У тебя есть минута, чтобы восстановиться, – смеется она, откидываясь назад.
Я хмурюсь. Мне хочется, чтобы она оставалась рядом, но я не в силах сказать ни слова. После нескольких минут, лучших в моей жизни, я снова сажусь и смотрю на Виолетту. На ней уже джинсы и кроссовки.
– Мы уже уходим? – говорю я со смущением в голосе.
Я думала, она захочет, чтобы я тоже ласкала ее; даже если я и не знаю, как это делать, она могла бы мне объяснить.
– Да, ты хотела остаться тут еще?
– Я просто подумала… Я не знаю. Я думала, ты хочешь…
Я не знаю, как сказать об этом. К счастью, она догадывается.
– А, нет. Мне пока и так хорошо, – говорит она, слегка улыбаясь.
Неужели после всего этого она снова станет несносной и грубой? Надеюсь, что нет. Я никогда и ни с кем не была так близка, как с ней сейчас. И я не выдержу, если она снова станет таким, каким была раньше. Она сказала «пока», значит, она потом захочет чего-то большего? Я уже начинаю ждать этого момента. А пока натягиваю мокрые трусы и бюстгальтер, стараясь не обращать внимания на сырость. Виолетта берет свою футболку и протягивает мне. На мое недоумение объясняет: «вместо полотенца», указывая глазами на мои бедра.
Ой. Расстегиваю брюки, и пока она отворачивается, вытираю футболкой между ног. Я замечаю, как она проводит языком по нижней губе, глядя на меня. Виолетта достает из кармана джинсов мобильный и несколько раз скользит по экрану пальцем. Вытеревшись, отдаю ей футболку. Когда я надеваю кроссовки, ощущение близости уже проходит, и мне хочется оказаться от Виолетты как можно дальше. Я жду, что она заговорит со мной, пока мы идем к машине, но она молчит. В моей голове уже выстраивается наихудший сценарий дальнейших событий. Она открывает для меня дверцу машины, я киваю.
– Все в порядке? – спрашивает она, ведя машину обратно по гравийной дороге.
– Не знаю. Почему ты сейчас такая странная? – спрашиваю я, хотя боюсь ответа и избегаю смотреть на нее.
– Я не странная, ты странная.
– Нет, ты ни слова не сказала, с того момента, как… ну, ты поняла.
– С того момента, как я довела тебя до первого в твоей жизни оргазма?
Мое лицо вспыхивает. Почему я все еще не привыкла к ее пошлым словечкам?
– Хм… ну да. Ты не сказала ни слова. Мы оделись и поехали обратно. – Честность в данном случае, кажется, – лучшая политика, поэтому добавляю: – Это заставляет меня чувствовать себя использованной.
– Что? Я тебя не использую. Если ты используешь кого-то, ты от него что-то получаешь, – говорит она так небрежно, что я чувствую, как к глазам подступают слезы.
Пытаюсь сдержаться, но не могу.
– Ты плачешь? Что я такого сказала? – Она придвигается и кладет мне руку на колено. Как ни странно, это меня успокаивает. – Прости, я не то имела в виду. Я не привыкла много говорить после, к тому же я не собиралась просто довезти тебя до комнаты и разойтись. Я думаю, мы пообедаем. Уверена, ты голодная.
Она осторожно сжимает мне ногу. Я улыбаюсь в ответ, мне легче. Вытираю внезапные слезы, и с ними исчезает и беспокойство.
Я не знаю, что в Виолетте делает меня такой эмоциональной. Мысль, что она использует меня, расстраивает больше, чем я ожидала. Я совсем запуталась в чувствах. Я ее ненавижу, а через минуту готова расцеловать. Она заставляет меня чувствовать то, о чем я даже не подозревала, и не только в смысле секса.
Она заставляет смеяться и плакать, стонать и кричать, но прежде всего она заставляет чувствовать себя живой.