Парни из старшей школы || Олег Шепс || Дима Матвеев || Влад Череватый || Т/и

часть 21

– Ты тупая шлюха, и в мире должно быть как можно меньше таких, как ты.

Я вскакиваю с нее и поворачиваюсь к залу, но, к моему удивлению, все взгляды опущены вниз. Только Коллинз смотрит прямо на нас.
Я прохожу мимо него, но он тут же меня догоняет, и мы вместе молча выходим из кафе.
Он не произносит ни слова, пока мы едем обратно, но его терпения хватает ненадолго, и в ту же секунду, как мы оказываемся у дома, он всем телом поворачивается ко мне и смотрит мне прямо в глаза.

– Ты знаешь.

Мои брови сходятся на переносятся.

Он знает?

– Знаю что? – я включаю дуру.
В его взгляде появляется подозрение, и он качает головой.
– Ух ты, – он откидывается на спинку сиденья.
– Что?
Он отводит взгляд.
– Такая верная им, что тебе даже не нужно, чтобы они знали, – и все же ты по-прежнему просто аутсайдер, по факту не имеющий ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит вокруг.
– Хорош заливать, Коллинз. Выкладывай.
Он снова смотрит на меня.
– Ты пришла к моему дому, готовая, мать твою, на что угодно, чтобы защитить этих парней, которых ты, блин, едва знаешь и которые, очевидно, не сообщают тебе ни единой детали за гранью того, что тебе следует знать.
– Мне не нужно быть посвященной во все их секреты, чтобы знать, что я не хочу их провала.
– Когда они сами не поделились с тобой информацией, ты спросила, что они украли у меня?
Мои ребра сжимаются, но я все так же смотрю на него.
– Это не мое дело.
– А то, что происходит в этом городе, твое дело? – он смотрит на меня изучающим взглядом, и мне становится любопытно, что стоит за его вопросом. Словно намекает, что я веду себя так, но хочет, чтобы я думала иначе. Такой весь чертовски загадочный. – Ты вбила себе в голову, что этим местом правят Шепс, хотя даже не знаешь полной истории наших семей. Мы лишь несколько камешков в огромном пруду, и никто из тех, кто носит наши имена, не является таким чистеньким, как заявляет.

И что, на хрен, все это значит?
Я заставляю себя беззаботно пожать плечами.

– Если тебе есть что сказать, говори.
– Спроси у меня, что они взяли, и я скажу тебе, – подначивает от меня, но в его тоне нет ни игривости, ни надменности. Его взгляд ясен как день, а выражение лица серьезно.
Мои челюсти сжимаются.
Конечно же, я хочу знать, что это, но не желаю, чтобы этот вопрос вылетел из моих уст. Он, мать его, может выдумать все что угодно, и я никак не смогу проверить, правда это или нет.