Реакции [Любимый Identity V]

Запрещённый прием [Джозеф Дезольнье]

Ты редкостный дар, я - лгун и предатель,
И, прости, - неудач указатель,
Все мои мысли только о тебе,
Но думала ли ты также обо мне? Boy in Space

Глубокая ночь. Белое гусиное перо тихо скрипит в руках темного силуэта, что отражается в окне отчётливым пятном на фоне тусклого света тающей свечи. Белый, застывающий, горячий парафин медленно сползает вниз, будто слезы, и падает на бумагу, от чего чернила становятся расплывчатыми и бледными. Остановившись от бесполезного правописания и попыток красиво вывести буквы, парень выпрямляется на стуле и перечитывает свои мысли, через пару мгновений с отвращением сжав бумагу в острый комок и бросив ее в темноту, где та глухо ударилась о рамку картины, стоящей на полу. Каждое слово в этом письме казалось фальшивым, все происходящее - неправильным, словно его самого заколдовали, наделили непонятным чувством и так дурной разум и управляют дистанционно. Дезольнье замирал, в очередной раз ловя себя на мысли о том, что он охотник, но понимал, что как только он вернётся в поместье Олетуса и услышит там запах знакомых духов, будет готов упасть перед ней на колени и проткнуть свое сердце, если она об этом попросит. Эта мысль ужасала, но, казалось, была похожа на истину: он уже не был уверен, был ли от нее зависим, или это была та любовь, которая кажется острой, как ёжик, но способна спрятать свои иголки, если к ней привыкнуть?.. А что, если эти иголки могут распять тело и больше никогда не отпустят, причиняя только боль, и вечно питаясь сладкой кровью того, кого отвергла судьба?

"Что со мной?"

Парень встаёт со стула, отбросив в сторону длинные, белоснежные волосы, собранные в низкий, почти неощутимый хвост, замирает у окна и прикладывает ладонь к глазам, массируя уставшие веки. Они кажутся почти сухими, в горле пересохло, но последнее, о чем он сейчас думал - о собственных нуждах. Лунный свет успокаивающе гладил бледное лицо и падал на ресницы, вызывая лёгкий блеск и мерцание, от чего казалось, что в зрачки бьёт белый свет, но это было очередной обманкой, иллюзией.. второй иллюзией жизни, где первой была слабая Т/И. Он винил себя, заставлял всеми силами включить разум, думать головой, а не сердцем, которое упрямо ныло, ощущая ее недалеко от себя и требуя ее рук, ее касаний, ее поцелуев, ее улыбки.. Но как сложно жить, когда полюбившийся человек никогда не улыбнется в ответ, а будет снова убегать, оставив наедине с собственным горем. Он устал, как же он устал. И ни один человек из знакомого окружения не мог убедить его в обратном и вернуть в суровую реальность, где тот обязан поймать эту девушку любой ценой. Бледные пальцы мелко дрожали, замирая на переносице, когда Джозеф открывает голубые глаза, подняв голову и глядя в оранжевое небо, укутанное плотными облаками и то, как вдали сверкнула молния, намекая на скорый звук грома. По стеклу побежали холодные капли воды, делая мутным ночной пейзаж. Казалось, что от всех мыслей, от которых он сейчас мучался и от безысходности, даже сам бог где то в небесах проронил слезы.