Флэшбэк

Глава 20. Егор

Мы только съехались. Это была первая ночь в теперь уже официально общей квартире, мы совсем не спали, хотели дождаться рассвета. Едва пришло нужное время, Ева накинула шелковый халат на голое тело и вышла на балкон. Помню, как наблюдал за ней, прислонившись к дверному проему, ведущему в спальню. Казалось, в первых солнечных лучах ее загорелая кожа блестела золотом. Волосы, даже будучи растрепанными, выглядели так, будто это специально созданная под образ прическа. Все в ней воспринималось как идеальное, но настоящее. Я смотрел на нее и не мог поверить, что мы вместе.
Ева подставила лицо свету, поднимающемуся из-за многоэтажек. Глубоко вдыхала, позволяя легкому ветерку касаться себя. Какой по счету была та ночь? Я и не скажу, но каждая воспринималась мною, как первая. Ей нельзя было не восхищаться. Хотелось наблюдать бесконечно, следовать по линиям тела, прочерчивать каждый изгиб. Я любил смотреть на нее, особенно, когда она знала об этом. Так создавалось напряжение, особая связь между нами.
Наконец, Ева обернулась через плечо, и, смерив меня подозревающим взглядом, улыбнулась.
- Долго собираешься наблюдать? Ты как маньяк.
Я засмеялся и оттолкнулся от стены, чтобы последовать по ее пути. Пока шел, она снова повернулась к домам, наблюдая за солнцем.
Снаружи оказалось прохладно, тем более, для человека, на котором нет ничего, кроме нижнего белья. Только вот уходить нисколько не хотелось, потому я осторожно подошел к Еве сзади и обнял, сложив подбородок на плечо. Она накрыла мои руки своими и повернула голову так, чтобы касаться моей щеки своей. Мы размеренно покачивались, наблюдая за неспешным рассветом. Это казалось чем-то особенным - первое утро в новом статусе. Так ознаменовался следующий уровень наших отношений.
Я оставался увлеченным этой сонной атмосферой, пока не ощутил, что ее кожа стала неприлично холодной, покрылась мурашками. Чтобы удостовериться, спустил руку ниже, к границе халата, и провел по бедру.
- Ты замерзла. Пойдем внутрь, солнце встало.
- Нет, - Ева медленно повернулась ко мне лицом, и я тут же развеселился, прочитав в ее взгляде хорошо знакомые нотки.
- Прямо здесь?
Она потянула за пояс халата, глядя мне в глаза. Улыбка растаяла, когда я снова увидел, что скрывалось под тканью. Видел много раз, но все равно не мог привыкнуть.
То утро было очень долгим.
Какого черта мобильный звонит? Я же стукнул его о стену.
Пришлось оторвать лицо от провонявшей перегаром и потом подушки, чтобы оглядеться. Мерзкий звон шел от угла гостиной. Кажется, живучий аппарат прятался за открытой настежь балконной дверью.
Я невольно уронил голову на место в надежде уснуть. Беспробудно пить становилось все сложнее, организм знатно поизносился за последние месяцы, и, кажется, восстановить его до заводского состояния уже не получится. Все, чего хотелось, чтобы наступила тишина.
Мне бы просто проспаться.
Звонок прекратился, как по заказу, но едва я сумел успокоиться и задышать ровно, раздался снова.
- Да будь ты проклят, - я резко поднялся, о чем тут же пожалел. Еле дошел до двери, наклонился, схватившись за ручку, и поднял мобильный, принимая вызов не глядя. - Алло, с-собака...
Мою речь грубо прервал задорный лай. Я удивленно замолчал, ожидая, что еще скажет так точно угаданный мною собеседник.
- Егор, есть дело. Мы к тебе в гости.
- Что значит «мы», для начала, а во-вторых... - едва лай повторился, я раскрыл глаза шире. - Ты притащил пса?
- Да. Не смог его оставить, извини. Он спокойный, все будет в порядке.
Да вы издеваетесь?!
- Ты же знаешь, что я ненавижу... - пришлось отодвинуть динамик, когда Рокки снова громко напомнил о себе, - животных.
- Он просто здоровается. Егор, у меня нет времени, нужно поскорее разобраться, только ты можешь помочь.
- Давай завтра? - я прикрыл воспаленные глаза рукой, вспоминая, какой бардак творится за спиной. Речь не о легком беспорядке, в моей квартире действительно неприятно находится. Если бы не открытый балкон, здесь и запахи висели бы соответствующие, лучше уж холод, он хотя бы отрезвляет. В остальном - полное уродство, разбросанные вещи, пятна разных мастей на белых поверхностях, горы грязной посуды и упаковок от фаст-фуда, это если забыть про мастерскую, в которой творится настоящий хаос.
Вспомнив об этом, я тяжело вздохнул. Предстояло очень много работы и трат. Придурок, разве так сложно было держать себя в руках?
- Завтра не получится. И мы уже у твоего дома, под подъездом стоим.
- Шутишь?
Грязная квартира - малая часть беды. Что произошло за эти пару дней со мной, вот вопрос, который должен беспокоить всех куда больше. Даже боюсь смотреть в зеркало. По запаху - на мне недавно кто-то сдох, при том, в самом жестоком смысле этого слова.
- Нет. Я бы в домофон позвонил, но не помню, какой номер квартиры.
Да что б тебя, Пришибленный.
- Пожалуйста, - искренне попросил Руслан в ответ на мой, как я думал, тихий вздох. Пришлось протянуть сквозь зубы:
- Сто восьмидесятая квартира, звони, когда скажу.
Еще не хватало от этого мерзкого звонка мучится.
Пока Руслан и Рокки добирались до лифта и поднимались, я собрал некоторый мусор, умылся и стянул волосы в хвост. Лучше выглядеть явно не стал, скажу больше, в зеркало так и не посмотрел. Кожа на ощупь была отвратительной, щетина проросла... Ненавижу волосы на лице.
В дверь позвонили, когда я складывал в раковину очередную грязную тарелку. Наверное, за это время можно было успеть куда больше, но желания и сил не нашлось вообще.
Когда открыл, Руслан, уже готовый произнести пламенную речь, ужаснулся.
- Лучше молчи, - пригрозил я, после чего кинул взгляд вниз. Рокки смотрел куда дружелюбнее и, кажется, был рад выбраться из дома. - Здравствуй, зверь. Я почти не расстроен твоим присутствием.
Его ответ вышел громким, но хотя бы коротким.
- Заходите.
Руслан снял Рокки с поводка, и тот поскакал вперед, исследуя новую локацию. Вскоре цокот коготков оповестил, что пес уже добрался до зоны кухни.
- Рассказывай.
- Эм, в общем... - парень скинул обувь и оглядел меня, извиняясь. - Могу я что-то сделать?
- Похмелье - штука простая, само пройдет. Говори уже.
Руслан закивал. Было видно, что опустить мое состояние ему теперь трудно, но, стоит отметить и похвалить появившееся «я»: он все же сосредоточился на своей проблеме.
- Нужно, чтобы ты кое-кого нарисовал. Я буду описывать, по памяти расскажу. Сможешь?
- Хм.
Я потер колючий подбородок и прикинул свои возможности. Раньше такого не делал, но в теории вполне может получиться. Чувствовал себя героем детективного сериала. Если бы мы попали в фильм, Руслан стал бы дотошным следователем, а я - обаятельным консультантом с воистину божественным талантом зарисовывать любой, даже самый безнадежный образ.
Неплохая, хоть и избитая идея.
- Попробуем. Пошли.
Руслан с готовностью кивнул и последовал за мной к студии, минуя не самое приятное зрелище. К слову, Рокки в этот момент ползал под кофейным столиком, где лежали куски пиццы. Я случайно перевернул коробку вчера.
- Рокк! - укоризненно воскликнул хозяин пса, на что тот даже не обратил внимания, только продолжил с удовольствием поглощать мою пепперони.
- Оставь ребенка в покое, - буркнул я. - Если бы кормил, он бы еду с пола не подбирал. За стерильность можешь не беспокоиться, под столом валяется только это, в остальном там самое чистое место в квартире.
- Не утешает, если честно.
- Тогда забей, он все равно уже все съел.
Заметив, что мы удаляемся в другую комнату, пушистый любитель пиццы выполз из своего укрытия и последовал за нами, навострив уши.
- Дружок, тебе сюда нельзя, - Руслан потрепал его по голове, уговаривая остаться.
Я усмехнулся.
- Да ладно, пусть заходит.
- Серьезно? Я думал...
Парень замолчал, когда я открыл перед ним дверь. Здешний хаос запомнился мне не таким глобальным - ступить некуда. А вот Рокки, кажется, понравилось: он тут же забежал в просторную мастерскую, не обращая внимания, что под лапами лежат груды обломков чьего-то прошлого, мусор, рабочие инструменты и осколки.
Почему-то я засмотрелся на это радостное животное, так беззаботно скачущее по вещам, которые вызывали во мне только грусть и неопределенность. Здесь куда больше солнца, оно закатное, красно-золотистое, и в этом свете разбросанные холсты выглядят, как руины старого города.
Мы вошли. Я молча поднял мольберт, поставил на ножки перевернутый стол, нашел в завалах рядом альбом с плотными листами, обломок карандаша и канцелярский нож, который каким-то чудом не пошел в ход. Пока Руслан осматривался и зачем-то поднимал с пола мои кисти, я заточил огрызок лезвием и уложил все это на столе. Сам оперся ладонями туда же, пытаясь успокоить протестующий желудок.
- Ты в порядке? - обеспокоенность приятеля заставила меня закивать. - Точно? Не хочешь поговорить?
- Не пойми меня неправильно, - начал я.
- Да нет, все нормально, - активнее нужного отреагировал Руслан. - Понимаю.
Рокки уселся рядом со мной, громко дыша через рот. Глядел черными глазками-бусинками, будто что-то понимал. Под этой вуалью вечно веселого, любящего существа на вид скрывалось нечто куда большее.
Я невольно вытянул уголок губ и коснулся пушистой макушки. Под очерствевшими пальцами, которые уже давно не трогали ничего живого, шерсть становилась практически неосязаемой. Касаться животного, это почти настолько же приятно, как касаться любимого человека. Лично во мне это вызывает похожий восторг, кажется, что этот малыш заведомо доброжелателен, не смотря на мои прошлые промахи.
- Я знаю, что понимаешь. Просто давай потом, ладно?
Руслан, видимо, не ожидал от меня такой мягкости, растерялся.
- Ладно.
- Пробуем. Рассказывай, что там за человек.
И мы приступили к зарисовке. Поначалу получалось неважно, на бумагу такой образ ложился неохотно, приходилось постоянно вносить правки. Постепенно мы нащупали нужную плоскость: разобрались с формами, пропорциями и мелочами. Мой друг, не смотря на свои раны, памятью обладал хорошей, много чего запомнил удивительно четко и мог это доходчиво описать. Вскоре процесс увлек нас обоих, создание этого портрета показалось игрой. Даже Рокки несколько раз вставал передними лапами на стол и пытался не то утащить мой карандаш, не то цапнуть за руку. Руслана это по какой-то причине очень удивило.
Когда работа была закончена, мы пялились на мужчину изучающе. Чувство возникало такое, будто где-то ошиблись, слишком уж дядя с рисунка выглядел карикатурно. Но потом...
Острая мысль кольнула прямо в темечко. Я практически подскочил, глянув на Руслана. Кажется, он не понял моего замешательства, пришлось подсказать.
- Твой портрет.
Только после этого процесс запустился: он втянул воздух и принялся махать в мою сторону указательным пальцем, припомнив мини-тусовку с граппой, акварелью и разговорами о бывших.
- Ищи где-то на полу, - наказал я, спускаясь к паркету. Рокки прилип ко мне, пытаясь вылизать лицо, пришлось отвлекать его поглаживаниями, пока вторая рука отодвигала обрывки в стороны. Настроения бороться с ним совсем не было, да и в целом, пушистый оказался приятным парнем.
- Он здесь, - оповестил Руслан, и я поспешил на голос.
Мы замерли перед портретом, нарисованным черной акварелью. С подтеками и резкими тенями он выглядел угрожающе, глазницы почернели, скулы на широком лице впали. Нарисованный карандашом эскиз, лежащий на столе, был куда четче, потому повести параллель между двумя этими мужчинами казалось невозможным, но не для нас. Мы по своим причинам были уверены, что это - один человек. Наличие волос и отчетливых деталей, вроде небольшого родимого пятна на подбородке, не обладали такой уж важностью. Они были похожи. Действительно похожи, по-настоящему.
Что невозможно.
- Где ты его видел? - спросил я.
- А ты? - спросил в ответ Руслан. Мы встретились взглядами, уже не понимая, что творится с реальностью.
Казалось, эти два вопроса и есть ответ. Их достаточно: мы оба знаем его, и он играет важную роль. Один мужчина, каким-то образом вмешавшийся в обе истории и принесший только беды.
- Я видел его в воспоминаниях. Он связан с компанией, в которой я крутился, когда был подростком. Передавал что-то в черном пакете, помнишь, рассказывал? - Соколов поделился первым, снова устремив взгляд на холст. Я же быстро схватил скетч со стола и, вернувшись, протянул руку с ним в сторону линий черной краски, пытаясь понять, не обманывает ли меня воображение. Может, дело в чем-то другом, схожие черты лица дали ложную наводку.
- Помню. Тогда у тебя большие проблемы. Взрослые дяди со школьниками просто так не возятся, тем более, если дело пахнет уголовкой.
- С чего ты взял?
- А есть другие варианты? Он явно не конфеты тебе в таком пакете передавал.
Сомнений нет, это действительно один человек.
- Тебе он тоже что-то передал?
- Ага. И тоже в черном пакете, - Руслан терпеливо ждал продолжения. Тогда я повернулся к нему и спокойно пояснил. - Труп. Он сбил Еву.
- Твою невесту? Ты серьезно? - обеспокоенно уточнил парень, глядя на незнакомца с портрета по-новому.
- Серьезно. Мы виделись только один раз, и я его очень плохо запомнил, наверное, потому и первое изображение таким размытым вышло.
- Как зовут?
- Без понятия, но знаю, кто помнит. Завтра поеду к родителям, семейные посиделки. Моя мама точно ответит на этот вопрос, она... - я вздохнул, - она любила Еву. Для надежности могу показать портрет.
- Думаешь, это будет корректно? Не ранит ее?
- Моя мама - сильная женщина.
И не поспоришь, столько лет терпеть отца, завести с ним двоих детей и продолжать любить после того, что он творил.
- Тогда давай.
Я сделал фото, а оригинал отдал Руслану. Он сразу же свернул его и сунул в карман куртки, но уходить, кажется, не собирался, как и Рокки, с интересом исследующий каждый угол. Ситуация требовала либо двигаться дальше и что-то предлагать, либо выгонять их обоих.
- Скажу честно, - я скрестил руки на груди, набираясь достаточного терпения для предстоящей беседы. - Разговоры по душам мне удовольствия не приносят, но есть некоторые вопросы, которые задать больше некому.
Парень растерянно закивал. Мое спокойное поведение изрядно выбивало его из колеи.
- Понимаю.
Находясь в расстроенных чувствах от собственной честности, я направился на кухню.
- Граппы больше нет, но есть чай. Надеюсь, ты ешь пиццу с грибами, потому что ничего другого нет.
- Сойдет, - резко повеселевшим тоном отозвался парень где-то за спиной. - Рокки! Слезь с дивана.
- Отстань от него, этот диван за последние два дня видел вещи и похуже.
Руслан прыснул со смеху, но вовремя сдержался.
- Даже боюсь спрашивать.
- Вот и не спрашивай, крепче спать будешь.
В квартире нас было трое. Я хозяйничал на кухне, пытаясь разгрести завалы и одновременно заполнить чем-то стол (ох уж эти национальные особенности, обязывающие кормить любого, кто приходит к тебе в дом), а в это время уже хорошо знакомый «незнакомец» снова ходил по комнате, пока его пес терся о мою белую мебель.
Странно, что это не вызывало во мне раздражения.
Еще раз.
Я торчал на кухне, как хозяюшка, заваривая чаи, а в моем доме огромная собака и левый парень, за которым следить не было надобности.
Странные мысли, подкрепленные неопределенными чувствами, заставили остановиться. Чайник стоял на плите, приятно шипя. Я обернулся, вдохнув, чтобы спросить, почему вдруг Руслан решил взять с собой Рокки, но вдруг увидел, что они оба стоят перед портретом Евы.
Слова ушли по телу вниз, теряясь в пути. Это зрелище вызвало во мне растерянность. Я не хотел впускать его. Не хотел, чтобы он знал о ней, видел ее, думал о ней и обо мне, предполагал, выстраивал теории. Не хотел, чтобы в нашем мире появился кто-то еще.
Видеть это столкновение было тяжело. Они появились в разные периоды моей жизни, никогда не встречались и не встретятся. Каждый из них словно знаменует свой этап страданий, носит в себе разные версии меня, и, глядя на них, я вижу различия в самом себе так ярко, будто со стороны. С ней был мудаком, а с ним оказался слабаком. Провалился по обоим фронтам. Лучше бы они не знали меня таким. Кажется, для Евы я был отвратительным парнем, но достаточно сильным, чтобы гнуть свою линию и брать ответственность, а для Руслана хоть и слабаком, но не моральным уродом. По крайней мере, хотелось на это надеяться. Они не обсудят меня между собой и ничего не узнают, только вот многое ли это меняет, если я сам уже сложил две эти половины?
Я знаю, что являюсь всего лишь слабым мудаком. Теперь знаю.
Почему-то между ними двумя сразу же легла параллель.
- Руслан?
- Да? - он обернулся. - Это Ева?
- Она.
- Очень красивая.
Я поджал губы и кивнул. Говорить о ней - только душу рвать, хотелось поскорее перевести тему. На самом деле, я затеял эти посиделки не просто так, и четко об этом заявил. Наступил момент, когда одному мне не справиться, и раз уж Руслан оказался рядом так удачно, еще и сам плечо подставил, почему бы не воспользоваться? Он, может, и не имеет богатого опыта, но обладает гибким умом. Возможно, именно его мнения мне не хватает, чем черт не шутит.
- Можно один наглый вопрос?
- С каких пор спрашиваешь? - на лице парня отразились беспокойство и подозрение. - С сильного похмелья ты намного добрее.
- Ха, ха, ха, - я закатил глаза, смахивая крошки со стола. - Твой Бурундук, Кристина, если не ошибаюсь, она ведь сейчас не с тобой? Вы не пара, правильно?
- Ага. После травмы я думал, что мы все еще вместе, но она дала понять обратное.
- Какие у вас отношения?
Руслан задумался, либо же просто не хотел отвечать и подыскивал более абстрактные формулировки.
- Мы... Просто общаемся.
- Почему?
- Так вышло.
- Развернуто. Хорошо, давай я спрошу напрямую: секс в вашем «общении» есть? Могу поспорить, она к тебе за этим стабильно приезжает.
Длительное молчание только подтвердило мои предположения.
- У тебя есть чувства к ней, ты пускаешь ее к себе домой, спишь с ней, пока она, как я понял, на встречу не идет. У нее кто-то есть. Так?
Парень кивнул так, будто это что-то неприятное, но закономерное и нормальное. Бинго. Догадаться не трудно. Беседа шла в нужное русло, можно было сконцентрироваться на определенной теме.
- Нет ощущения, что она тебе изменяет?
Чайник вскипел. Руслан занял свое место за островком, я же перетащил один из стульев на противоположную сторону, поставил на столешницу чашки. Это дало парню время подумать.
- И да, и нет. Я ревную, но быстро прощаю.
- Как? Почему? Неужели, тебе не больно понимать, что ты не один?
- Еще как больно. Но... Знаешь, я ведь люблю Кристину, она мне не принадлежит. Пусть строит свою жизнь, счастье любимых людей делает и тебя счастливым тоже. Если приходит - я принимаю ее, если уходит - отпускаю. Жду, терплю, но никогда не злюсь, потому что не имею права. Это мой осознанный выбор, оставаться вторым вариантом, мое право.
- Давать ей разбивать твое сердце раз за разом - это выбор?
- Не разбивать, - протянул Руслан, показывая интонацией, что я его совсем не понял. - Безответная любовь не ранит, она исцеляет и делает лучше. Тем более, когда у тебя есть возможность делать добро для того, кого любишь. Ты учишься проявлять искренние, прекрасные чувства к тому, кто тебе их не вернет. Бескорыстно, от чистого сердца, не требуя ничего взамен. Безответная любовь, если пользоваться ей правильно, изменит тебя в лучшую сторону.
- То есть, ты даешь ей, грубо говоря, изменять тебе, потому что это делает ее счастливой? - наконец, я залил пакетики с заваркой кипятком и занял свое место.
- Она мне не изменяет, мы не вместе. Я даю ей жить так, как хочется, не наседая со своим «будь со мной, ответь мне, ведь все должно быть взаимно». Не должно. Выражение моих искренних чувств - понимание, принятие и освобождение от лишнего груза в виде постоянных напоминаний о любви, которая ей не нужна.
Я хмыкнул, нахмурившись. Его слова были полной противоположностью действиям Евы. То, как она вела себя, напоминала о чувствах, ставя их мне в укор, как давила, ограничивала, пыталась поменять. Мои ответы ничем не хуже. Хочется верить, что это была просто защита, но вина все равно грызет. Выходит, не так уж и сильно мы любили друг друга? Либо представления Руслана о любви слишком розовые и поэтичные для наших с Евой реалий.
- Не думаешь оставить ее?
- Да, я... Я думал об этом. Если камень ни к чему не приведет, хочу уехать куда-нибудь подальше, пусть налаживает свою жизнь. Без меня.
Разбитый вид Руслана, отразившийся на всем его теле от одной только мысли об этом, заставил меня проникнуться сожалением. Мы видим любовь по-разному, но для нас обоих она давно мертва.
- Я бы не стал в таком случае сохранять контакт. В мире и без того много поводов загнать себя в депрессию.
Парень очевидно не согласился.
- Может, глупо прозвучит, знаешь... Веришь в судьбу?
- Типа, карма, злой рок, наказание свыше? Что ты имеешь ввиду?
- Человека, суженного тебе судьбой, я об этом. Вы связаны изначально и вам предначертано однажды встретиться.
Из горла сам собой вырвался разочарованный возглас.
- Ну, нет. Красная нить судьбы и вот это вот все? Серьезно? Даже моя мать в это не верит, а она - дама эксцентричная, говорю честно.
Про себя я подумал, что в ее мировосприятии точно есть ниша для подобных идей. Вполне возможно, уже давно занятая чем-то настолько же абсурдным и ванильным. Стоит поинтересоваться ради приличия.
- А почему нет? Сама идея ведь интересна, просто представь: где-то на этой Земле есть человек, с которым вы были созданы друг для друга. После первой встречи вы уже никогда не расстанетесь, ваши души соединятся. Еще до этого между вами образуется связь, не просто любовная, а практически родственная, ведь быть парой мало, важно идеально понимать чувства того, с кем ты пытаешься построить что-то важное. Неужели, ты никогда не думал ничего подобного о Еве?
Я был вынужден согласиться, хотя бы у себя в голове. Для Руслана же ответ заготовил более подробный.
- В мире почти восемь миллиардов человек. Правда веришь, что из них всех только один подойдет тебе? Странно. Имею ввиду, из них очень многие станут хорошей второй половиной для тебя, для меня, это очевидно. Да, кто-то больше, кто-то меньше, возможно, среди них есть просто идеальные люди, но велика ли разница, если везде комфортно?
- Поэтому пытаешься вернуться в прошлое и разобраться? Потому что везде комфортно? - уколол приятель.
- Моя проблема глубже, чем обычные любовные разборки. Так уж вышло, что Ева оказалась в них замешана. Но если тебе станет легче - да, я, бывало, думал, что мы с ней «созданы друг для друга», как ты выразился. Максимально попсовая фразочка, осуждаю, - отметил я, указав на собеседника ложечкой. - Так, выходит, ты считаешь, что Кристина - та самая половина, и тебе обязательно нужно сделать так, чтобы она осталась с тобой?
- Звучит жутко, но да. Я пытался. Было время, когда постоянно просил ее вернуться, а потом у нас состоялся диалог, изменивший абсолютно все. У меня мир перед глазами с ног на голову перевернулся. Кристина сказала, что не может быть со мной, ведь я другой человек. Помню, я тогда кое-что узнал о себе от матери, от Кристины тоже, все записал. До травмы у меня были маленькие мечты, думал, воплотив их, покажу, что остался тем же. Сдал на права, нашел квартиру, какую хотел в прошлом, в полной тени, родители помогли ее купить. Завел собаку, овчарку, назвал Рокки, - Руслан горько усмехнулся. - Знаешь, в чем соль? Квартира для меня слишком темная, я все время сижу на балконе, там много света. И собаку бы я не завел никогда в жизни, мне больше нравятся птицы. Всегда хотел ворона, сову или хотя бы пару попугайчиков, чтобы они летали по квартире, пели. Разговаривать бы их научил. Да я курить даже сам не стал бы... Попугаи не переносят запах дыма.
Я смотрел на Руслана настолько увлеченно, что совсем перестал думать. Так вот ты какой. Мужчина, любящий птиц, солнце, чай и логические задачки, ненавидящий алкоголь и сигареты, жертвующий собой ради любимых, тихий и ранимый.
Почему-то я слабо засмеялся.
- Дурак. Держишь себя в рамках чужой личности, даже не понимая, что у тебя есть своя, и она куда больше. А если не больше, то, как минимум, интереснее. Курящих мужиков, которые заводят овчарок и пытаются казаться тестостероновой горой - пруд пруди.
- Думаешь? Я вот не уверен. Да и кому моя «своя» личность нужна? Меня таким никто не знает.
- Я знаю, - слова вырвались сами собой. Прозвучали настолько непринужденно и по-доброму, что сам удивился. - Хочешь, попугаев подарю? Будут с Рокки втроем твою квартиру уничтожать. Да, разбойник?
Пес, сидящий рядом, залаял.
- Вот, - я указал на него подбородком. - Он согласен.
- Спасибо, - Руслан осторожно улыбнулся, глядя в сторону, где сидело животное. - Ты ему нравишься.
- Я всем нравлюсь, даже детям. Для меня это не плюс, а настоящее проклятье, так что можешь не завидовать.
Слишком много мыслей. Раньше я мог отделить себя от нового приятеля, выставить наши беды по нарастающей, разграничить их и сопереживать только себе, но сейчас его слова задевают меня все больше. Нет способов оградить себя от его рассказов, они все вызывают во мне ответную реакцию. Мне до боли обидно, одиноко и грустно, когда я представляю десять лет жизни в таком темпе. Ты сам себя не знаешь, не представляешь, куда идти. На виду с этим собственные проблемы горят еще ярче, и два этих пламени одинаково опаляют. Наверное, в нас все-таки больше схожего, чем показалось при самой первой встрече.
Рука сама собой потянулась к холодильнику с алкоголем.
- Нам пора, - Руслан поднялся с места, хлопая по бедру, чтобы подозвать Рокки. Тот живо оказался у ног хозяина и попал в крепкие объятия. - Ты моя пушистая вредина. Поехали домой.
Я же выставил на стол закупоренную бутылку вина. Друг посмотрел обеспокоенно, продолжая гладить собаку.
- Может, не стоит? Не мне решать, но лучше оставь ее, тебе нужно прийти в себя.
Мы дошли до двери. Руслан собрался, пока я тискал Рокки на прощание, затем они вышли. Напоследок парень хитро проговорил, наблюдая, как я обращаюсь с его питомцем:
- Думал, ты не любишь собак.
- Отвали, - было ему коротким ответом.
Я вернулся в квартиру с улыбкой. Взял фужер, открыл бутылку и занес ее, намереваясь отмерить новую порцию вина, но замер, проронив лишь одну каплю. Улыбка сползла с лица, чуть дрожащая рука держалась на весу, обхватив толстое стекло. Не знаю, сколько стоял вот так, смотря на одинокую красную крапинку, сверкающую в стекле.
По итогу оставил фужер на столе, а открытую бутылку вылил в раковину, не давая себе возможности передумать.
Взгляд пробежался по квартире и зацепился за дверь в спальню, наглухо закрытую.
Возможно, пора уже найти в себе смелость войти туда. Мне всегда не доставало этого качества. Может, если бы я меньше думал о ненужном, о боли, о родных и о многом другом...
Помню, кажется, прошла пара месяцев после похорон Евы.
Я ввалился в квартиру посреди ночи пьяный настолько, что еле волочил ноги и несколько раз упал по пути, счесав кожу с ладоней, подбородка и щеки. Телефон в кармане не замолкал, в падениях порвал брюки, и был не в самом приятном виде. Раздевался прямо по пути на кухню. Звонки слышал, но трубку брать не торопился, знал, что это мама звонит. Тогда я мало дорожил ее спокойствием, плевал вообще на всех.
Едва я открыл бутылку с водкой и поднес к губам, в дверь позвонили. К этому моменту мобильный уже умолк, потому первой идеей было - приехала родительница. Именно с этой мыслью я поплелся открывать, расплескивая алкоголь по полу. Порванные брюки оказались единственной одеждой, которая на мне осталась, и то, ремень уже болтался расстегнутый, звеня при каждом шаге. Маму впускать я не планировал, хотел вежливо прогнать домой и продолжить травить себя. По самочувствию, оставалось совсем немного до отключки, так что от забвения и «ничего» меня отделял только человек, находившийся по ту сторону.
- Да? - прокричал, упершись лбом во входную дверь. - Мама, уходи. Слышишь?! Я не хочу го... говорить. Оставь меня в покое, надоели все. Отвалите.
- Егор, впусти меня.
Я замолчал и отстранился от двери с максимально возможной скоростью, будто она за секунду накалилась. В тот момент показалось, что ко мне вернулся трезвый ум.
- Какого черта ты тут делаешь?
- Я приехала поддержать. И поговорить.
- Поезжай домой, - алкоголь вновь завладел моим телом вместе с дикой усталостью. Слышать этот голос хотелось меньше всего, он вгонял меня в апатию и напоминал о совершенной ошибке.
- Но я хотела...
- Уходи! - я стукнул по двери. Пьяными конечностями управлять куда сложнее, потому удар вышел сильнее, чем планировалось.
На той стороне воцарилась тишина. Подумалось, что она действительно ушла, но нет.
- Открой мне. Пожалуйста. Я не сделаю ничего плохого.
- Я. Не. Хочу. Тебя. Видеть. Проваливай.
Снова молчание. Не знаю, почему я не ушел сразу. Стоял там, вслушиваясь в каждый доступный звук, чтобы различить среди них шаги. Пусть она уйдет. Так хотелось, чтобы она, наконец, оставила меня.
- Егор?
Я застонал от досады и швырнул открытую бутылку о стену.
- Какого черта ты еще здесь?
- Что случилось? Ты что-то разбил? Впусти меня, пожалуйста, ты ведь пьян!
- Саш, реально, свали, а? Надоела.
Помолчав, она снова заговорила.
- Я ведь ни в чем не виновата.
Эта фраза заставила меня потянуться к замку. В голове мгновенно щелкнуло, и вместо злости я начал испытывать дикое чувство вины. Ева, Саша, почему я их всех истязаю? Она ведь правда не виновата. Никто не виноват. Только я. Это все моя вина.
Когда девушка оказалась внутри, я стоял, смотря на пол. Она подошла и обвила мой торс, обнимая. Ночной холод коснулся кожи, но это не вызвало никакого эффекта. Слеза, висевшая на кончике носа, затерялась в ее волосах. Русых, длинных.
- Все будет хорошо.
Я не нашел, что ответить. Руки так и висели, безвольно покачиваясь при каждом неловком движении - меня вело из-за нестабильного физического состояния. Саша тоже приносила мало пользы, ее шатало вместе со мной.
- Зачем ты пришла? Я хочу побыть один.
- Нельзя, ты ведь можешь покалечиться.
Я скривился и попытался выпутаться из ее объятий. Получалось вяло, силы уходили на то, чтобы стоять, с остальным организм отказывался справляться. Единственным моим оружием были слова, потому я стал плести все, что висело в голове.
- Уходи, я тебя прошу, пожалуйста, я не хочу тебя видеть. Прошу спокойно, по-человечески, ради Бога или кого-то там еще - уходи. Я тебя впустил, чтобы ты увидела, что со мной все нормально, а теперь просто уйди...
Скривился еще больше и отвел подбородок, когда она подняла лицо, пытаясь прижаться ближе.
- Я хочу, чтобы тебе стало лучше.
Тяжелый выдох, полный усталости от людей, прозвучал сам собой. Я понимал, чего она хотела добиться этой встречей, странное дело... мне впервые было себя жаль. Единственный раз жизни чувствовал себя загнанным в угол, беспомощным и нуждающимся в какой-то защите. Я стоял в грязной прихожей, провонявшей спиртом, почти голый, весь поцарапанный и готовый разреветься, а рядом была едва знакомая девушка, желающая занять место моей невесты, умершей два месяца назад. Она продолжала что-то говорить, пыталась успокоить, шаря руками по моему телу, а я просто смотрел в одну точку, не в силах как-то ответить.
- Тебе ведь было плохо с ней? А я смогу о тебе позаботиться... - с этими словами Саша коснулась своими губами моих, насильно повернув к себе.
Это было последней каплей. Я принялся вяло водить головой. Отчаяние перекрывало кислород, хотелось истерично махать всеми конечностями, лишь бы остаться, наконец, одному.
- Убирайся.
- Нет, я не могу уйти.
- Мне глубоко по*уй, - наконец, получилось повысить голос. - Просто у*бывай из моей квартиры, и если еще хоть когда-то появишься, разговор будет идти по-другому.
- Егор, что на тебя нашло? Мы же...
Я не выдержал. Оттолкнул ее, едва не упав прямо на осколки разбившейся ранее бутылки.
- Пошла вон! - закричал так, что у самого уши заложило. - Ты мне не нужна, мне на тебя глубоко насрать, поняла?
Саша молчала. Убеждалась, что я действительно озвучил свои настоящие мысли. По мере того, как в ней укоренялось понимание, выражение лица менялось с обеспокоенного на презрительное.
- Псих, - девушка нервно перешагнула порог. - Теперь понятно, почему она на Том свете оказалась...
На это у меня не было сил ответить, новые слезы уже разъедали горло изнутри. Выискивая хотя бы какую-то помощь, я принялся оглядываться. Не знаю, что хотел найти, остановился, когда стало совсем плохо, ноги подкашивались и шея плохо держала голову. Пошел в мастерскую «по стенке», но это мало помогало - снова несколько раз упал, приложившись всеми возможными местами о пол, плинтуса и пороги.
Когда дополз, сунул в ящик руку, пытаясь наощупь достать то, что там пряталось. Холодное, металлическое и очень ценное. Важное. То, что способно мне помочь. Я достал это, после чего обессиленный рухнул на пол, прислонившись спиной к шкафу.
Пистолет был новеньким и заманчиво сверкал.
- Егор?
Когда я смог сфокусироваться на вдруг возникшем человеке, окружение в очередной раз пошатнулось.
- Мам?
Она стояла в дверном проеме, держась за него побелевшими пальцами и, кажется, была готова вот-вот сползти так же, как и я.
Забыл запереть за собой, вот идиот.
Никто из нас не знал, что делать. Я, израненный, полуголый и пьяный, с заряженным пистолетом в руке, а она напротив, в своих круглых очках, всклокоченная, смотрящая на меня глазами, полными настоящего ужаса. Теперь-то я понимаю, что мама прокручивала в голове возможный исход событий, выпади на ее поездку больше красных сигналов светофора.
Сглотнув, родительница осторожно приблизилась ко мне и присела на коленки, после чего протянула раскрытую ладонь. Я же наблюдал за ней с максимальным вниманием, на которое был способен: перед глазами все размывалось. Поднять пистолет уже не смог, конечности будто облили воском.
Моя недееспособность дала маме возможность исправить ситуацию: она с просьбой, нет, с мольбой потянулась к оружию. Взяла его, опасаясь, но уверенно, и положила на одну из открытых полок шкафа дулом к стене, я слышал, как оно уперлось в деревянную стенку. Затем снова села, на этот раз совсем рядом.
- Тебе надо поспать, Егорка. Иди сюда.
Мягкий толчок в плечо заставил меня упасть на ее колени безвольным мешком. До сих пор помню, как сильно они дрожали. Стоит отдать ей должное - не проронила ни одной слезинки, только гладила меня по волосам. Помню, рассказывала о работе и Пашке, собирала все подряд, пока я ныл от тошноты и разрывающей грудь вины.
Самая сильная женщина из всех, что я встречал.
На следующий день она не проронила и слова о случившемся, а пистолет остался лежать на той же полке. Это было знаком для меня, знаком доверия. Больше я никаких подобных попыток не предпринимал, даже не думал. Решил, как бы не было плохо - от своих рук не погибну. Ради мамы.