Флэшбэк

Глава 12. Егор

Я оставил дверь открытой и прошел вглубь квартиры, шоркая домашними тапочками. Девять утра, мое тело никогда не выражало желания бодрствовать в такое время суток, а вот Пришибленному, кажется, это доставляло удовольствие.
- Заходи и захлопни за собой, хватит на пороге мяться.
- Ага, иду.
Идет он. Мне нужен кофе и срочно. Побольше. Возможно, скоро я просто не смогу проснуться из-за остановки сердца от переизбытка кофеина. Чередовать его с алкоголем тоже не самая удачная идея, но кого это волнует? Я и так без конца за сердце хватаюсь от боли, вряд ли дальше станет значительно хуже. Буду надеяться, что смерть накроет резко и бессимптомно. Не хочу умереть в муках.
- Разувайся, гостевые тапочки в шкафу.
- А где тут шкаф? Я мебели вообще не вижу...
- Подойди к стене напротив и ткни в нее примерно на метр от пола.
Дал же Бог проблему на мою голову. Человек даже не знает, что такое скрытые полки.
Выждав добрую половину минуты, я спросил:
- Нашел?
- Да, - голос Руслана стал слышаться громче. - У тебя тут очень, - он замолчал, пытаясь описать мое жилище подходящим словом. - Светло.
- Спасибо, - я усмехнулся, глядя на его растерянное лицо. - Кофе?
- Лучше воды. Предпочитаю напитки послабее.
- Где-то был чай, - я открыл одну из дверей верхнего шкафчика, пытаясь разглядеть среди прочего хлама зеленую пачку травяного сбора, который Ева пила литрами. Надеюсь, у него большой срок годности. - Можешь пока осмотреться, если хочешь, я не покусаю тебя за это. Либо сесть на стул и не мозолить мне глаза своей неловкостью.
- Можно? - темные густые брови приподнялись. - Я тогда пойду. Думал, такие квартиры только в кино бывают. Удобно жить во всем белом? Это ведь не практично.
- Я плачу горничной, которая приходит раз в три дня, и раз в месяц вызываю клининг. Сложность только в уборке, но мне до нее, как ты понял, дела нет.
- Твоя или снимаешь?
- Моя.
- Ого.
Вопрос о цене повис в воздухе. Я все-таки нашел нужную пачку и принялся высматривать на ней заветные даты, ощущая затылком, как таксист нещадно сверлит меня взглядом. Ждал ответа.
- Дорого, - протянул я. Да, пить его еще можно. - Зеленый чай подойдет?
- Подойдет. Спасибо.
- Да на здоровье. А ты чего в такую рань-то вообще? Предупредил бы, а то я тут в непотребном виде - ужас, - говорил об одном, а думал о другом: на варку кофе вручную времени уже не хватит, придется воспользоваться машиной, еще чайник надо найти... Он был где-то внизу, этот металлический уродец, который ставится на плиту. Уж не знаю, что в нем нравилось Еве. Может, дело в том, что электрические она на дух не переносила.
Я присел, выискивая на полках с кастрюлями и сковородками изогнутый носик. Нашелся он в самом дальнем углу, как на зло. Пока я освобождал путь, вытаскивая на пол все лишнее, Руслан бродил позади, задавая кучу вопросов.
- Ты живешь один?
- Да.
- Работаешь тоже здесь?
- Да.
- Рисовать, когда вокруг все белое, наверное, сложно.
- Там дверь, - я увел вытянутую руку вправо. Хотелось сказать «уйди туда», но нет, - за ней - студия. Потом как-нибудь покажу, если интересно.
- Интересно, - голос Руслана разнесся по помещению легким эхом. Он ушел дальше, к панорамному окну. - У меня знакомых художников больше нет. А почему у тебя картина наоборот висит?
- Не трогай! - резче нужного отреагировал я, захлопнув, наконец, дверцу шкафа. Чайник оказался пренебрежительно сжат за ручку - попался.
- Я и не собирался, - пожал плечами Руслан, глядя на портрет.
В молчании включилась плитка, издавая писк при каждом касании к нужным кнопкам. Я не стал мучиться - парой движений вылил в чайник воду из графина, стоящего посреди кухонного островка, и вновь обернулся, готовый встретиться с вопрошающим взглядом Пришибленного. К моему удивлению, он уже забыл обо всем и продолжил рассматривать открытое пространство квартиры. Из-за отсутствия лишнего зонирования любой гость оставался под присмотром. Не люблю, когда незнакомцы чувствуют себя в моем доме слишком свободно. Руслана внимание заметно смущало, но он старался не подавать вида.
- Это все ты нарисовал?
- Да. Чужие картины не держу.
- Критично.
- Профессиональные заморочки, - понаблюдав за парнем еще какое-то время, решил озвучить заманчивое предложение. - Хочешь какую-нибудь?
Руслан посмотрел на меня с улыбкой, затем пошел дальше, скрестив руки на широкой груди.
- Боюсь, мне такое не по карману. Сказать честно, я и в живописи-то не разбираюсь.
- Не страшно. Я тоже.
Мы единовременно тихо засмеялись. Звука добавил вскипевший чайник. Противный свист, давно его не слышал. Выключая плиту, нахмурился - стало дискомфортно.
Приятель замер напротив одной из моих работ: длинный узкий холст, демонстрирующий витражное церковное окно. Я подошел к нему с двумя чашками, молча протянул одну. Он взял, кивком поблагодарив, и мы вместе уставились на цветное изображение.
- У тебя правда талант. Я это еще в первую встречу заметил, когда портрет увидел, но тут уже даже не поспоришь. Понятно, почему тебе столько платят.
- Если бы все было так просто. Мои идеи никому не сдались, я просто выполняю заказы, как наемник.
- Прямо как я, - подметил Руслан, следуя зрачками по линиям витража. Я зациклился на этой мысли. А ведь правда, такие ли мы разные? - То есть, ты просто рисуешь то, что скажут?
- В точку.
- Как-то это несправедливо.
Эти слова заставили меня по-доброму усмехнуться. В задумчивом взрослом парне, внешне выглядящего весьма угрожающе, я разглядел наивного мальчишку. «Несправедливо». Тебе ли о таком говорить, у самого жизнь не сахар.
Почему-то я не заметил, что его это туманное прошлое хоть сколько-то беспокоит, он будто просто хочет выяснить детали из чувства незавершенности. Ни к чему не стремится, ничего не желает. Прям оболочка человека, а не человек. Есть у него хоть что-то свое? Возможно, я требую слишком много от, по сути, десятилетнего ребенка.
- Может быть, кто знает. Побудь здесь, я на пару минут в ванную отойду, и начнем.
- Хорошо.
Я оставил кофе на кухонном островке, а сам заперся наедине с зубной щеткой. Минут пять ушло на базовые утренние процедуры, и вот самый прекрасный мужчина снова в строю.
- Ты уже пробовал переместиться с новым камнем?
- Нет, - ответил Руслан. Я нашел его у раковины, гость мыл чашку. - А ты?
- Тоже. Вот и посмотрим тогда. Идем, - не удержавшись, все-таки вежливо поинтересовался. - Ты во всех домах посуду за собой убираешь?
- Ну, если возможность выпадает.
- Занятно.
Мы вышли в зону гостиной. Я взял камень с полки и протянул его приятелю, попутно объяснив этот маневр:
- Возьми. Пока идет эксперимент, я хочу свою безобидную безделушку назад. Твоя доставляет слишком много проблем, я пока не готов за нее браться.
Отмазка слабая, но сказать правду - куда худший вариант, пусть остается в неведении на сколько это возможно. С камнем, способным менять прошлое, у меня по какой-то причине не задалось. Вчера примерно час сидел, глядя на него и думал, не вернуться ли прямиком в тот вечер, чтобы остановить Еву и положить конец всему этому бреду. Не отважился. Возможность одна, и если облажаюсь - никаких вторых шансов не получу, следовательно, на этом все и закончится. А уверенности в своих силах не было вовсе, я бы точно провалился, оказавшись по итогу здесь же. Потому решил, что будет лучше, если этой проблемной вещицей воспользуется ее прежний владелец. Слишком много мыслей грозили отправить меня в тот самый момент, а проживать его на виду у Русланчика-одуванчика - не самый приятный исход.
- Ну, ладно, - согласился парень, даже не думая отстаивать свое право. Тяжело жить с таким характером.
Мы вновь обменялись. Со своим простеньким камушком я чувствовал себя значительно увереннее.
- Давай, ты первый.
Руслан кивнул и без раздумий скрыл подвеску в кулаке. Первое, что изменилось - кончики его пальцев полностью побелели. На себе я такого не замечал, но удивительнее было другое. И, говоря откровенно, я буквально остолбенел - вены на его висках тоже стали белыми, светились сквозь кожу, прорисовываясь световой волной, а за ними из-под сжатых век пробился яркий свет.
Так вот оно что - он образуется не из внешней среды, а выходит прямо из нас.
Секунды - и все погасло. Руслан открыл глаза и часто заморгал, пытаясь привести себя в норму.
- Не вышло?
- Почему? Я переместился. Был на школьном уроке, писал какую-то записку однокласснику, светловолосому парню... Я его уже как-то видел. В общем, в записке писал, что уйду с уроков, нужно встретиться с каким-то человеком. Даже имя начал прописывать, но, переместившись, соответственно, все забыл. Замер на двух буквах «Ар».
- Вариантов не много.
- Я бы так не сказал.
- Так, погоди, об этом потом. Ты ведь никуда не исчез. Был здесь, просто светился, будто тебя на прожектор жопой посадили: побелели пальцы, вены на висках, потом из глаз лучи пошли. Выглядело жутко, я даже переживать начал.
- Отсюда и онемение, и этот свет, - догадался Руслан.
- Тоже об этом подумал. А вены? Камень пробирается в память?
- Похоже на то.
- Либо это просто спецэффекты для большего нагнетания атмосферы, - шутка вышла отстраненной, сказанной будто невзначай.
Парня такая мысль неожиданно повеселила, хоть и ненадолго.
- Если бы. Теперь ты.
Я с неохотой поднял подвеску к лицу. Цепь привычно путалась меж пальцев - так было безопасно. Не хотелось мне этого делать, но уговор есть уговор. Ничего страшного не грозило, просто просмотреть очередную короткометражку и вернуться.
С этими мыслями я проделал привычные манипуляции.
Неожиданно для самого себя сделал шаг. Вынырнул из скопления белого, точно из воды. Улица, мостовая. День. Весна, снег уже растаял, но сырые потоки воздуха по-прежнему пробирали до костей. Спасало только солнце, его тепло чувствовалось очень четко и грело быстро, едва ветер стихал.
Я шел, думая, что пора позвонить домой, в последний раз связывался с родителями месяц назад. С братом на прошлой неделе, но этот засранец редко оставляет меня в покое. Точнее, редко оставлял. Сейчас у него уже своя жизнь и свои заботы, паренек вырос, а я этого даже не заметил. Старший брат превратился из хорошего примера в пример того, как делать не стоит. Надо бы все-таки позвонить ему, встретиться.
Но тогда все еще было иначе. Паша звонил часто, чем иногда меня даже злил.
Продумывание плана прервалось, едва я наткнулся на Еву, стоящую у края кованой изгороди. Она смотрела на воду, размышляя о чем-то своем.
В тот день я встретился с друзьями, компанией местных авангардистов, к которым по какой-то нелепой случайности оказался вхож. Мы сидели в претенциозном месте, кричащем, что здесь собираются только креативные современные личности, чьи соображения и идеи идут вразрез с соображениями и идеями обывателей. Мне в таких местах всегда было некомфортно, чувствовал себя клоуном, сидящим среди цветных стульев и «оригинальных» аппликаций на потеху публике, проходящей мимо. Да и друзья, с которыми я проводил время, слыли странным сборищем, но обсуждаемым, потому я был готов терпеть их абсурдные высказывания раз в неделю, как и тошнотворную обстановку. У меня был свой план - каждую встречу в социальные сети заливалась совместная фотография с модной обработкой и обязательными отметками всех присутствующих. Под ней какой-нибудь псевдофилософский текст, чтобы все голову ломали над смыслом, которого нет. Такой была моя жизнь большую свою часть. Существование напоказ, счастливые моменты только в фотопленке, улыбки от поста к посту, а между ними только куча самокопания в попытке выяснить, нет ли какой-то ошибки во всем этом, ведь ощущались перечисленные действия подозрительно неправильно и счастливым меня не делали.
А вот когда появлялась Ева, жизнь превращалась в богатый снимками альбом. Ни один из них не попал в мои социальные сети, но попал в голову. Я, на манер пожилого дедули, хранил этот альбом, как самое дорогое, что у меня было, наклеивая новые воспоминания на потертые картонные страницы. Это не обработка на скорую руку и глупый текст, это кропотливая работа, которую ты чувствуешь, ощупывая бумагу. Пальцы липнут от клея, сухая кожа проходится по острым уголкам, шурша. Помнишь, как старательно фиксировал каждое фото, как выбирал для него место.
Все моменты, прожитые с Евой, остались во мне. Я ласково разместил их там, откуда они никогда не исчезнут.
Она заметила мое приближение и улыбнулась. Задумчивость слетела с ее лица, глаза засверкали. Раньше я мало об этом задумывался, но любовь так легко читается - у человека всегда блестят глаза, когда он видит того, к кому испытывает нежные чувства. Этот блеск ни с чем не спутать.
Надеюсь, она видела в моих то же самое.
Это было наше второе свидание. Помню, как привез ее домой, мы долго сидели в машине, обсуждая очередную чушь, а потом я, не предупреждая, потянулся к ней. Руки принципиально держал на руле, не хотел показаться слишком наглым. Удивительно, но она повторила мое движение почти в ту же секунду. Первый поцелуй, что не удивительно, никогда не запоминается. Может, это только мое проклятие.
Я отдал бы полжизни, чтобы откопать эти ощущения в том альбоме.
Камень решил, что на влюбленных глазах и улыбках воспоминание можно закончить.
- Действительно быстро, - удивился Руслан.
Голова звенела, левая рука еще не пришла в норму. Открывать рта ради пустых разговоров не хотелось, никогда бы не предположил, что думать может быть больно.
- Есть обезболивающие? - спросил парень, словно прочитал мои мысли.
- Ага. Ноль пять и чуть больше, кажется, ноль семь.
- Я же не пью.
- Уверен? Хорошая граппа, купил лично прямо в Италии.
- Что это такое?
Я кинул амулет на диван уже по дороге на кухню. Улыбка сама собой наползла на лицо. Надо немного развеяться и притупить слишком яркие ощущения. В такие моменты хочется остаться одному и, пожалуй, в очередной раз перекрутить через эмоциональную мясорубку всего себя. Кажется, другие люди называют это «рефлексировать».
- О-о-о-о, друг мой, я открою тебе целый мир. Иди сюда. Давай, давай, не кривись, ты ведь не знаешь, от чего оказываешься.
В холодильнике для напитков покоилась нужная бутылка. Не знаю, каким чудом она не попалась мне на глаза в дни беспробудных запоев, но в отличие от своих более дешевых и менее соблазнительных собратьев, граппа осталась цела.
- Я ведь и попросил, чтобы ты объяснил, - Руслан поплелся следом. Злобный хохот вырвался сам собой, едва я заметил отчаянное выражение его лица. Удивительно податливый человек, как так можно.
- Граппа, друг мой, это вино для более стойких. Есть сорта, которые сравнивают с водкой, - на этом моменте отчаяние усилилось, - но тот, который у меня, больше похож на бренди или грузинскую чачу. Толку от этих объяснений нет, ведь ты понятия не имеешь, о чем я говорю, да? В общем, это крепкий алкогольный напиток из мускатного винограда, - объясняя, я подхватил с подвесного держателя нужные бокалы и щелкнул по кнопке выключателя - под шкафчиками, распложенными в ряд, загорелся свет. - По правилам ее надо смаковать, вдыхать через нос, делать маленький глоток, выдыхать, в общем - куча правил, мы так делать не будем. Еще ее лучше закусывать чем-то жирным, итальянцы предпочитают пасту, но...
- Мы так делать не будем, - разочарованно закончил Руслан. Он приземлился на барный стул и уселся как можно удобнее, глядя за тем, как я управляюсь с алкоголем. Кажется, процесс его все-таки занимал.
- Именно. Еще можно подать к ней мороженое, но это уже какая-то пошлятина. В общем, будем, как настоящие эстеты, пить ее голой. Главное - не залпом, а то умрешь.
Бокалы-тюльпаны наполнились на три четверти. Я обхватил основание ножки одного из них, подвигая к Руслану. Тот глянул на меня теперь уже с мольбой и тяжело выдохнул.
- Боюсь, я умру, если просто выпью это.
- Не умрешь. Никто не заставляет тебя напиваться.
- Десять утра же.
- Да, самое время, чтобы начать день с чего-то приятного. Надо же как-то исправить впечатление от твоего внезапного появления.
Парень закатил глаза, после чего недоверчиво наклонился к напитку. Понюхал, но даже просто коснуться не решился. Я прыснул, уже держа бокал у губ.
- Ты прям как кот. Пей давай, она же не ядовитая.
- Весь алкоголь - яд.
Руслан снова поднял взгляд, хотел изучить мое поведение и понять, с чем имел дело. Убедившись, что я пью граппу, не шевельнув и единой лишней мышцей, рискнул попробовать. Сделал очень маленький глоток, но тут же скривился, еще бы чуть-чуть - и начал плеваться.
- Фу, какая дрянь, как ты можешь.
По всей квартире разлетелся мой смех. Давно она не слышала ничего подобного - эхо неуверенной рябью прокатилось от стены к стене.
- Нашел, на кого ровняться, я и водку могу выпить ничего не почувствовав, - искреннее отвращение приятеля заставило меня подойти к холодильнику, где завалялась пара цитрусовых.
- Лимон или апельсин?
- Удавку.
- Берегу для себя. Ну так?...
- Апельсин.
С фруктом дело пошло гладко. Пока Руслан допивал первый бокал, я осушил уже третий и почувствовал, как стало заметно веселее. Окосевшие глаза таксиста это только подкрепляли. Под градусом и разговор зазвучал по-новому, развернулся с неимоверной скоростью.
- Так Бурундук - это девушка?
- Ага. Бывшая.
- Прям из другой жизни будто, да? - я не удержался, чтобы не пошутить на такую банальную тему. Руслан закивал, пытаясь унять растягивающиеся губы.
- Не представляешь, насколько прав. Иногда кажется, что мы, ну, я до травмы и сейчас - разные люди, - улыбка чуть померкла. Руслан уставился в одну точку. - Я чувствую себя чужим здесь, только ее помню, а она меня избегает. Цепляюсь, как за спасательный круг, лишь бы с ума не сойти. Ни друзей, ни подруг, мама с папой все время чего-то ждут, а я не понимаю, чего. Все, кто остался, ждут. И она тоже. Знаешь, будто я вот-вот должен глаза открыть и сказать: «Все вспомнил, теперь я тот самый, ваш сын и человек, которого все любили». Его ведь правда все любили. Знаешь, такой парень-рубаха, который всегда и везде. Помогает, выручает, веселый, общительный. А я немного другой. Не представляю, как им тяжело видеть его во мне.
- А тебе не тяжело понимать, что они не видят тебя за ним?
Руслан на меня так и не посмотрел. Он продолжил молчать, опустив взгляд на пустой бокал. Я молча взял бутылку и вылил туда остатки.
- Пей. Алкоголь исцеляет. Как говорят? Яд а малых количествах - лекарство, как и лекарство в больших - яд.
Темноволосая голова качнулась. «Тюльпан» опустел на половину за один подход.
- Значит, Призрак не тебя преследует, а тех, кто его помнит, ты просто из-за них страдаешь. Не думал бросить старую жизнь и заново все начать?
- Нет, - Руслан активно закачал головой. - Не могу. Они ведь тогда совсем потеряют надежду. Хорошие люди, люблю их.
- Конечно, - со скепсисом протянул я, ради приличия понизив голос.
Возможно, у меня все не так плохо. Стоит только посмотреть на людей с переломанной судьбой, таких, как мой неполноценный друг, и собственные проблемы меркнут. Он ведь вообще ничего не понимает, не планирует, живет чужим прошлым, пытаясь примерить его на себя. Безнадежный, вечно молодой, застрявший в больничной палате и теле подростка, как и его Призрак, в прочем.
- Так чего ты хочешь от этого камня? Себя вернуть или девушку, которую когда-то потерял? Не находишь, что это не совсем нормальная цель?
- Я ее очень люблю, понимаешь? Ее ведь помню. Она обо мне заботилась, помогала все вспомнить, а потом ушла. Бросила.
- Не объяснила?
- Нет. Ну, отчасти, слишком размыто. Пытался исправить, только вот без результатов. Ты бы знал, как мне хочется все вернуть.
Я прокашлялся, едва не закричав: «Знаю! Я знаю! Не надо рассказывать, ведь МНЕ ТОЖЕ приходится разбираться с точно такими же желаниями!»
- Знаю, поверь мне. Только отчаиваться - не выход, это пройденный этап. Каких только дел я не творил за этот год, купил как-то... Не важно. В общем, мама приехала очень вовремя, еще бы немного - и мозги на стену. Раз говоришь, что любишь их всех - разберись.
- А ты?
- Что? - плечи дернулись, от чего руку с граппой повело. - У меня все не так трагично, просто есть необратимые обстоятельства, которые сильнее нас. Управлять ими может только Бог. Или мы. Ну, теперь.
- Не перегибай, это Богохульство.
- А ты верующий что ли?
Руслан не ответил - икнул с поднятым указательным пальцем. Я в который раз расхохотался, убирая от него пустой стакан.
- И это твое мудрое слово? Слабовато. Вставай.
- Куда?
- Мастерскую покажу, сделаю тебе подарок для поднятия настроения. Давай, поднимай задницу.
Парень послушно слез со стула, держась о край островка. Я не спеша обогнул мебель и протянул руки, опасаясь, что груда мышц свалится на мой паркет. К счастью, таксист оказался крепким орешком в физическом плане, на ногах держался хорошо.
Убедившись, что все под контролем, я направился к двери в свою рабочую зону.
Едва перешагнул порог и приблизился к мольберту, на ходу вспоминая, где оставил новые холсты, восторженный крик Руслана раздался за спиной.
- Ого! Правда, будто в кино!
Какое чистое удивление. Это почти мило, если не брать во внимание внешний вид и низкий голос того, кто воскликнул.
- Садись туда, - я схватил тонкую кисть средней жесткости и указал ею на грубо сколоченную табуретку неподалеку. Пока парень устраивался, не переставая увлеченно изучать окружение, достал холст сорок на сорок сантиметров и зафиксировал, подогнав закрепы под нужный размер.
- Как долго ты это все собирал?
- Я в этой квартире лет пять уже живу, столько же и собираю. Половину выбросить нужно, сплошной мусор, но никак не могу взяться.
- Не надо, у тебя тут уютно.
- И пыльно, - пришлось поворчать ради приличия, но комплимент моей скромной обители немного отогрел душу. Эта комната - особенная, люблю, когда ее хвалят.
- Это ничего не портит.
- Не болтай. С тебя портрет писали когда-нибудь?
Руслан вцепился в меня глазами и даже покраснел. От алкоголя или моего вопроса - сказать сложно, кажется, его могло смутить все, что угодно.
- Н-нет, никогда.
- Значит, сегодня ты не только впервые попробовал граппу, но и впервые будешь позировать. Невозможного не прошу: головой не верти, со стула не падай, в остальном - свободен.
Не было желания заморачиваться с подбором цветов и оттенками кожи. Принялся искать акварель... Черный, побольше воды, и выйдет шедевр. Кисть нужна помягче для начала.
Я рылся в ящиках со старыми принадлежностями для рисования, а Руслан продолжал глазеть по сторонам.
- У тебя есть еще картины?
- Да, вон там куча недоработанных стоит, - я указал большим пальцем себе за спину. Мало кто видел, что в этой комнате есть закуток с узкой аркой, в котором и хранятся все навечно замершие изображения. - А что?
- Можно будет посмотреть?
- Конечно.
- Спасибо! Так круто, наверное, уметь создавать что-то подобное. У меня самого руки не из того места.
- Иногда да. Но по большей степени за талантом тянется куча дерьма: нереализованный потенциал, боязнь не добиться успеха, оказаться серой фигурой без оригинального подчерка и страх в определенный момент понять, что ты - пустышка. Никакого таланта у тебя нет. Думаешь, что на многое способен, но упираешься в потолок каждый раз.
- Не думаю, что у тебя есть хоть какой-то потолок, - честно сказал Руслан.
Я вытащил на свет потрепанную детскую акварель.
- Он у всех есть, но слышать такое приятно. Тешит мое самолюбие. Теперь замри и помолчи, пока я набрасываю основу.
Тишина продлилась недолго, на холсте едва появились несколько линий, определяющих пропорции.
- Могу почесать нос?
- Почеши, - я сощурился, разглядывая колоритные черты парня. Коварная граппа подпортила карты - вдалеке все размыто. - Ты без разрешения даже нос почесать не можешь?
- Могу, но ты же творишь.
- Я потерплю три секунды. Не жертвуй своим комфортом ради кого-то, хотя бы на таком уровне. И вообще, тебе бы смелости побольше. Вот смотри, считаешь ты кого-то неприятным, меня, например, и говоришь: «Егор, ты меня иногда бесишь».
- Егор, ты меня иногда бесишь, - повторил Руслан уверенно, даже не выдержав паузы.
- Это как пример.
- А! Пример... Ну да, я понял.
- Так вот, для этого нужна смелость... Погоди-ка, - за этими кивками и собственной увлеченностью я даже не сразу заметил, как он высказал свою неприязнь ко мне. - А ты хорош. Ладно, на первый раз прощаю, но потом будь готов отвечать за свои слова.
- Буду готов.
- Нос почесал? Тогда замри опять.
Следующий час с лишним мы весело проводили время за беседой. Я продолжил пить, но уже в одиночку, а Руслан трезвел, его все больше клонило в сон. То, что выходило на холсте, я не замечал. Такое частенько бывает, ты сосредотачиваешься на деталях, упуская общую композицию, а по итогу результат тебя самого очень удивляет. В этот раз вышло именно так.
- Могу встать? Все тело уже болит.
- Да, вставай.
Руслан медленно потянулся, затем так же не спеша обошел студию, высматривая что-то, только ему известное. Когда оказался за моей спиной, я отошел от картины на шаг, позволяя и ему, и себе увидеть цельное изображение.
Ко всеобщему удивлению на нас смотрел не Руслан. Это был какой-то другой мужчина, совсем на него не похожий. От этого лица по телу прошла дрожь, слишком хорошо оно было мне знакомо. Я видел его лишь единожды, но обстоятельства, в которых эта встреча произошла, не забываются.
Натурщик молчал.
- Это... - я заломил уставшие кисти рук, пытаясь выдавить из них напряжение. - Не понимаю.
- Мне пора, - отстраненно проговорил он, не отрывая взгляда от рисунка.
- Не знаю, что на меня нашло. Это...
- Не важно. Правда. Было интересно, так что все нормально. Я поеду.
- Лучше поезжай на такси. Если хочешь, можешь остаться, место есть.
- Да нет, у меня Рокки, - парень устало потер глаза, а когда убрал руку, они густо покраснели и выглядели еще более тяжелыми. - Все будет в порядке.
- Про портрет не беспокойся, я подарю тебе другой. Видимо, из-за граппы хрень какую-то сделал.
- Не важно. Странно только... Нет, ничего. Я поеду.
Едва Руслан покинул квартиру, я снял холст с мольберта и спрятал его под другими, в том же закутке. Не хочу больше его видеть.
Лучше бы моя память нацелилась на что-то другое. Есть ведь много хороших моментов, которые я хотел бы вспоминать чаще, которые хотел бы насильно поставить на передний план. Моя жизнь... Наша, общая с Евой, не была такой ужасной, я чувствовал отчаянную потребность убедиться в этом. Мы ведь временами вели себя, как обычная пара. Не было всех этих отвратительных людей, а если и были, мы шутили над ними, придумывая разную забавную чушь.
Помню, она потащила меня с собой на один концерт, после которого хотела взять интервью у музыканта. Классика, темный зал, пианино на сцене и строгий дядя во фраке, кренящийся из стороны в сторону, пока его пальцы неустанно бегали по черно-белым клавишам.
Вокруг столько чопорных дядь и теть, все сидят замершие, точно статуи. Из-за мрака их силуэты - сплошные черные пятна, полностью статичные и скучные. Из звуков - только игра со сцены. Должен признать, весьма неплохая, но этого было мало, чтобы заставить меня так же замереть даже на тридцать минут.
Ева занимала свое место, глядя на музыканта с невозмутимым лицом. В моменты, когда ей становилось скучно, она просто отключалась от реальности и ждала своего часа. С одной стороны это не могло не восхищать, ведь мой отец обрадовался бы, приобрети его сын такой же навык, а с другой - логично, что я так никогда не умел. Не хватало терпения. В общем, если становилось скучно мне, окружающим было проще скрыться. Или вскрыться.
- Почему музыканты выряжаются, как пингвины? - спросил я шепотом, наклонившись к Еве. Она не сразу очнулась, потому повернулась ко мне, нахмурившись.
- Что?
- Почему, говорю, музыканты выряжаются, как пингвины. Посмотри на него, посмотри, - я призывно перевел взгляд на мужчину во фраке. Ева все так же нахмурено последовала моему примеру. - Он еще так качается, прям в тему. Видела, как пингвины ходят? Такие, из стороны в сторону, ать-ать.
Ева вдруг прыснула, насильно сжав губы. Я же подавил смешки, но голос все равно дрогнул.
- У него и пузико подходящее, прям такое, выкатывается. Только я не уверен, что у пингвинов есть усы.
Ева затрясла плечами, затем повернулась ко мне, стараясь сдержать смех.
- А помнишь мультик про пингвинов, где у одного были такие желтые штуки у висков? Будто волосы? - я едва ли не покатился со смеху, пока моя девушка, зажмурившись, старалась держаться прямо. - Вот если его не расчесать после душа...
- У него будут волосы торчать, как у того пингвина, реально.
- Да, - она закивала, утыкаясь в мою шею, чтобы подавить смех.
- Но, согласись, у него роскошная лысина. И эти пряди по бокам, упаси Господь, дорогая, твою душу. Не накинься на него, когда будешь брать интервью.
- Меня не привлекают животные, - весело призналась Ева. - Ну, кроме тебя.
- Эй!
- Молодые люди, вы не могли бы перестать шушукаться? - недружелюбно поинтересовалась женщина с ряда позади нас.
Я уже обернулся, желая высказать пару добрых слов, но Ева положила свою ладонь на мою и обратилась к ней первой. На идеальном лице не осталось и намека на веселье.
- Извините, что потревожили. Мы будем вести себя тише.
Вновь молчание под заунывный звон пианино. Уловив дрожь на губах любимой, я довольно громко пискнул с примитивным намерением вызвать новую волну радости - попытался изобразить звуки пингвинов.
Ева протяжно прыснула, не двигаясь. Только ее худые плечи предательски дрожали, а ладонь все крепче сжимала мою. Я же самодовольно улыбнулся, откидываясь на спинку сидения. Миссия выполнена, моя Ласточка снова весела, это выступление спасено.
А вот и аплодисменты.