Флэшбэк

Глава 29. Руслан

Я не терял сознание, когда Егор ушел. Слышал, как он подбирается к двери и сбегает, словно трус. Поначалу я хотел добраться до телефона и позвонить ему, вернуть назад, завершить наш спор, но по итогу пресек все попытки, решив сконцентрироваться на себе. Оба камня у меня, возможности в моих руках, дело оставалось за малым.
Я же считал тебя другом, гребаная ты псина, Вязов.
Не думал, что его действия так заденут. Может, потому что у меня никогда не было друзей, и появление этого эксцентричного художника много изменило? Я слишком быстро к нему привязался. С одной стороны да, но с другой, он ведь тоже вел себя так, будто доверял мне. И что теперь? Я должен его бросить?
Другой Егор останется с Евой, будет жить счастливо. Возможно, мы познакомимся, найти его не сложно, но будет ли он тем же Егором? Корабль Тесея уже не так подкупает, когда он выглядит идентично, сделан из тех же досок, но является одной из множества копий. Не той, которая тебе нужна.
У меня есть время, торопиться некуда. Я разберусь со своими делами, а потом решу, что делать. В любом случае, приложу усилия, чтобы там, в другом времени, мы оба остались в выигрыше.
День только начался.
Приводя себя в порядок, я продумал короткий план:
1. Связаться с дядей Тауфиком. Он точно знает, кого посадили за мою травму, и из него эту информацию вытрясти будет куда проще, чем из родителей. Возможно, он расскажет еще что-то вместе с этим, главное - заставить его думать, что я уже все знаю, а позвонил просто, чтобы выговориться.
2. Собрать имеющиеся факты и уже с ними поехать к родителям, чтобы поговорить серьезно, без ругани и истерик. Они, надеюсь, расскажут мне правду, а потом я выберу место, в которое перемещусь.
3. Перед главным все-таки наберу Егора. Осадок остался. Да я чертовски на него зол! Но другая половина подсказывает, что стоит принимать более взвешенные решения, иначе в будущем просто пожалеешь.
4. Воспользоваться амулетами.
Не верится, что конец так близко. Осталось совсем немного, и я смогу все исправить. Главное - ни на что не отвлекаться.
Следуя плану, я взял мобильный и позвонил дяде. Тот ответил не сразу, что удивительно, ведь обычно его телефон всегда был рядом, и игнорирование звонков родственник считал едва ли не грехом. Отвечал даже рекламщикам и представителям разных контор, говоря с ними вежливо, развернуто обсуждая вопрос, пока они сами не сбросят.
Ответ пришел позже, дядя перезвонил минут через десять.
- Русланчик, дорогой, ты чего в рабочее время звонишь? - нервно, но дружелюбно поинтересовался он. - Папа ж тут. Они извелись все, не знают, как до тебя добраться, ты все время не отвечаешь. Игнатик говорит, приезжал даже к тебе, но дома не застал.
- Эм, - протянул я. Стоило бы уже принять хотя бы один звонок от мамы с папой, согласен. Но у меня не было никаких сил говорить с ними и обсуждать одно и то же по сотому разу, а изменений не случилось, уверен. - Я сегодня сам к ним приеду.
- Правда? - дядя выдохнул с показным облегчением. - Ну и отлично, а то уже не правильно как-то, Русланчик. Риммочка там вовсе уже с ума сходит.
- Знаю, дядя Тауфик, но я не за этим звонил. Можешь объяснить мне кое-что? Не хочу с родителями отношения портить, и так натянутые ведь, а вопрос деликатный.
- Так, - увлеченно протянул мужчина. - Спрашивай, конечно, дорогой.
- А почему вы мне не рассказали, кто сел за тот случай?
Могу поспорить, лицо дяди вытянулось почти до пола, глазки забегали, и кровь вся в ступни отлила.
- А откуда ты узнал?
- Знакомых много, люди поболтать любят. Я и с Лешей недавно виделся, хорошо поговорили.
- С Лешей? - медленно переспросил Тауфик, будто услышал имя мертвеца. - А как ты мог у... Подожди, - пробубнил он и принялся шептать что-то себе под нос. Кажется, считал. - Точно. Восемь лет-то уже прошло давно. Как дела у него? Скажи ему, чтобы не обижался, это следствие так решило, мы не при чем. И говорили, и пытались, но колония-то все равно захапала.
Я стоял с телефоном в руке и не моргал.
- При чем тут Леша?
- Он? А не при чем, в том-то и дело, - зашептал бывалый сплетник, - не при чем твой Алексей. Под горячую руку попал, да фамилия приметная, сам понимаешь.
- Это ты Артура имеешь ввиду? - предположил я, все еще мыслями оставаясь на моменте с тюрьмой.
- Ага, его, голубчика. Один дела проворачивал, а второй сел, вот тебе и братские отношения.
- Дядя, а о чем конкретно ты говоришь? Он же много чем занимался, - пришлось интересоваться уклончиво, импровизируя на ходу.
- Ну вот хотя бы о том, чем вы вместе там промышляли. Уж не знаю, каким чудом ты под статью не попал со всеми этими разбирательствами... Ой, Игнатик, а я тут про бесплатный массаж слушаю, десять минут, дорогой, и подойду работать. Ага. Так вот, Русланчик, ты бы аккуратнее был со своим расследованием. Тебя родители не просто так от всего этого отгораживали, понимаешь? И от Леши, и от Кристиночки, дай Бог ей здоровья. Пришлось так сделать.
Новый вопрос задать не успел - дядя спешно попрощался и отключился.
Вот, почему Кристина дала такую наводку. Леша восемь лет сидел в тюрьме. Точно! В нашем разговоре он сказал «когда я вышел» или что-то подобное, я и тогда хотел спросить, но не успел, было слишком много информации, мысль быстро потерялась. Выходит, он присутствовал при моем избиении? Может, Егор был прав, дело в девушке? Мы встречались, но она нравилась ему, потому он решил действовать своими способами, прибег к помощи брата. А тот, когда понял, что перестарался, подставил младшего. Не могу поверить, что это все - дело рук одного Леши. Да и дядя говорит, что все не так просто.
А восемь лет - довольно большой срок, тем более, для несовершеннолетнего и впервые судимого. Не помню, чтобы Леша раньше привлекался. Может, дело там не только в избиении? Артур вполне мог навесить на брата еще что-то. Здесь и кроется часть разгадки, но только по срокам предположить не выйдет, нужна более конкретная информация.
С этим вопросом я поеду к родителям. Точнее, к маме, она дома одна.
Мелить не стал, приехал без предупреждения, поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь. Открыли быстро, мама всегда спешила посмотреть, кто пришел, она большая любительница гостей. Правда, увидев на пороге меня, счастливой не выглядела.
- Русланчик, - прикрыла рот ладонью. При виде ее резко покрасневших глаз у меня самого закололо в груди, я даже не заметил, что смотрел с сожалением.
- Привет, мам.
Почему-то показалось, что она уже знала, зачем я приехал. Между нами ярче прежнего чувствовалась духовная дистанция, но теперь это было почти нормальным, даже правильным.
Вместо пустого молчания и разбирательств, родительница перешагнула через порог и обняла меня, обвив руками торс. Я не стал делать ей еще больнее, обнял в ответ. Тем более, эта разлука помогла понять - дистанцию можно сократить. Мой больной мозг еще восстановится, просто нужно немного больше времени, чтобы я до конца вспомнил то чувство единения и любви, которое должен испытывать по отношению к своей семье.
- Я очень скучал, мам.
- Я тоже, солнце, - договорив, она обхватила мое лицо заметно постаревшими ладонями и принялась целовать в щеку, пока не всхлипнула, прижавшись к ней своей. - Ты меня так напугал.
- Прости.
- Это ты прости, мы так тебя берегли, что не заметили, как ты вырос.
Я не двигался. Смотрел на нее с неописуемым чувством тоски, понимая, что тот Руслан явно не допустил бы такого. Он объявился бы на пороге на следующий день, веселый, с цветами, шутками и разговорами, чем выторговал бы себе прощение. До этого бы и не дошло, он повел бы себя мудрее, ему хватило бы силы духа на такой шаг.
- Входи, входи, - мама улыбнулась, не позволяя печали укорениться. - Я там твой пирог любимый испекла, с земляничным вареньем. Сейчас сядем, чай попьем.
Мне предстояло решить, с чем я войду в этот дом. Посвятить ее в последние события или же утаить все, чтобы налечь на другой источник информации и сохранить оставшиеся крупицы хорошего отношения? Из них еще может что-то вырасти, если вдруг идея с перемещением пойдет прахом.
Кого я пытаюсь обмануть? Другого пути уже давно нет.
Я попытался улыбнуться как можно теплее, запирая за собой дверь. Разулся, снял куртку, вдыхая манящий запах выпечки и почему-то глянул на телевизор, виднеющийся в проходе. Он молчал, и в общем в квартире было очень тихо. Мама всегда проводила время в тишине, если была одна.
Я сел за стол, к кружке с чаем, которая испускала ласковую вуаль пара.
Родительница торопливо оставила разрезанный пирог на столе, поместила рядом две тарелки, приборы, а затем села напротив, сразу же приступив к размешиванию сахара.
- Как у вас дела? - поинтересовался я, стараясь зачем-то оттянуть неизбежное.
- Все хорошо, солнце мое, папа только в последнее время сам не свой: не ест почти, плохо спит, все кошмары снятся.
- Почему?
- Переживал из-за случившегося в мастерской, - она напряглась, нахмурила брови. - Я ему тут такой скандал устроила, когда Тофик мне все рассказал.
- Дядя, кстати, говорил, папа много раз пытался мне дозвониться, приезжал к дому.
Мама махнула ладонью, пытаясь придать разговору больше легкости.
- Он вечно все преувеличивает. Позвонили пару раз, да перестали, когда не ответил. Решили дать время, чтобы подумал.
Я поджал губы, выводя на скатерти чайной ложкой мокрые узоры.
- О чем?
Кажется, для матери этот разговор был ничуть не проще, и по глубокому вздоху, полному готовности, стало понятно - она тоже очень много размышляла о нашей общей проблеме.
- О том, что произошло, Русланчик, сам знаешь.
- Знаю, мам, - я закивал, поднимая на нее глаза. - Вы же понимали, что Леша не виноват, почему просто взяли и выкинули его? Он был моим лучшим другом, едва ли не самым важным звеном, которое многое могло бы мне дать. Просто... Почему?
- Потому что Леша связывал тебя не только с хорошим, но и с плохим, - впервые мама открыто заговорила на тему моей травмы, и даже не высказала возмущения. Видимо, тревожная разлука сильно на нее повлияла.
Вот тот самый момент. Подходящий для нужного вопроса, всего-то надо высказаться убедительно. С дядей Тауфиком сработало, возможно, сработает и с его сестрой. Хотя это сравнение заведомо провальное, моя мать куда более сообразительная и хитрая женщина.
- Я знаю про Артура. Вспомнил. Это ведь его вина?
Внимание карих глаз обратилось к рукам, обвешенным золотом.
- Никто точно не знает, их было много.
- Но? Он ведь присутствовал, да? Отдавал приказы, я не знаю.
Кивки и взгляд, полный раскаяния, устремленный в сторону. Новый поток тяжелых слез сменил вид моей всегда эмоциональной матери - она сжалась в попытке удержать нахлынувшие образы и признания.
- Что он сделал?
- Ударил тебя по затылку какой-то железкой, - к шепоту приходилось прислушиваться. - Почему он это сделал - я не знаю, ты и так на тот момент был избит настолько, что на ногах не держался.
Мама громко всхлипнула, закрыв лицо руками. Я мог бы вздрогнуть от неожиданности, но в место этого просто сидел, обездвиженный откуда-то взявшейся виной и плохим предчувствием.
- Я когда тебя в больнице увидела, Русланчик, солнце мое, мой мальчик... На тебе места целого не нашли, боялись, что ты всю жизнь пролежишь под этими капельницами. Я тебя еле узнала, все было изуродовано. Я так испугалась, что ты больше не очнешься. Мой любимый мальчик, мой сынок. Лежал там и глаз не мог открыть, в собственной крови, мой бедный, совсем маленький. А потом весь в гипсе, как котенок новорожденный, даже двинуться сам не мог. Я так ждала, когда ты очнешься, а ты меня забыл. И папу забыл. Смотрел на нас, словно мы - чужие тебе. Я все спрашивала, за что Бог нас всех так покарал, за что ты, совсем ребенок, поплатился своим здоровьем? Молилась сколько, и за твое выздоровление, и за память твою, и прощала обидчиков, думала, проверка свыше для нас. А ты все так же оставался новорожденным котенком. Моим крошечным котеночком, чистым, невинным, и я так хотела тебя сохранить таким, чтобы ты не помнил той боли.
На скатерть капали слезы. Мои.
Мама рыдала, стараясь спрятать от меня свое лицо. Я ведь ни разу не подумал о том, насколько было тяжело им с папой. Они вырастили сына, знали его прежним, а потом пережили такой страшный период, не теряя рассудка. Выходили уже не его, меня, привели в чувство, приняли, надеясь, что больше подобного не повторится. Старались оградить от этого не ради себя в первую очередь. Они никогда не говорили о своих чувствах и первых годах после травмы, будто те не имели веса, как простая бытовая неурядица, не достойная пристального внимания. Было и было, нечего ворошить.
Я тоже помнил то время только обрывками, мое отношение к близким родственникам с натяжкой можно назвать любовью. Ощущения, что они - моя семья, не было совсем. Я чувствовал себя чужим, а их внимание пугающим и чрезмерно навязчивым. Отталкивал. Сейчас я благодарен им, что они не бросили попытки вернуть его. Меня. Нас?
Ноги без спроса привели к ее стулу и дали возможность обнять. Сидел на коленях, позволяя длинным ногтям аккуратно расчесывать свои волосы, как раньше. Хотелось повторять одно лишь «прости», других слов я уже не знал, они оказались неуместны. Никакие извинения в мире не смогли бы загладить весь объем вины перед столь замечательными людьми.
Мама схватила мои руки, словно боялась, что я уйду.
- Прости меня, сыночек.
- За что, мам? Ты ни в чем не виновата.
- Виновата, солнце, очень виновата. Я расскажу тебе все, но ты пообещай, что будешь осторожным.
- Обещаю, - ответил я в полной уверенности, что сдержу эту клятву. Нет ничего проще, чем пойти на уступки человеку, которого ты, наконец, понял.
- Присядь, хорошо? - она отодвинула стул рядом с собой. - Вот так. Посмотри на меня. Мы с папой много раз говорили, что скрываем прошлое не просто так, у этого есть причина. Тянуть дальше некуда, и теперь я должна рассказать.
Так долго волновался и переживал, что теперь ничего не чувствовал. Все основные знания уже запечатаны в моей голове, единственное, что нужно - структурировать их, чтобы собрать цельную дорожку из следующих друг за другом событий.
- Ты был непростым ребенком. Много дрался, плохо учился, пил и гулял. Тебя не раз и не два приводили домой полицейские посреди ночи, отец очень злился, но всегда справлялся словами. А потом появилась Кристина, девочка из обеспеченной семьи, ты влюбился без памяти. Она всегда показывала свои запросы, я понимала, что это временно, пока не повзрослеет. А вот ты это понимать отказывался, стал вместе с Лешей откуда-то брать деньги, сколько бы я не допытывалась у вас, откуда - вы не говорили. Папа советовал не беспокоиться, мол, мальчишки, пусть как-то крутятся. Его мнение поменялось, когда я во время уборки нашла у тебя под кроватью странный пакет, открыла, а там были доллары, несколько пачек. В то время наркотики распространялись активно, и мы решили, что оттуда столько денег. Тем более Лешин брат, тот самый Артур, этим промышлял. Ходили такие слухи. Ты со школы вернулся, папа тебя... - мама вздрогнула и прикрыла глаза, как от удара. Я взял салфетку с кухонной тумбы и протянул ей.
- Я помню, мам. Рассказывай дальше.
- Папа не хотел, ты же его знаешь, он не жестокий. Просто тогда ты уже не был крохой, и разговоры тебя не брали.
- Знаю.
Она положила ладонь на мою и сжала, выказывая благодарность.
- Потом у вас что-то произошло с Кристиной, ты стал больше пропадать из дома, да и с нами отношения тоже разладились после того случая. Ночью перед дракой ты пришел очень поздно, пьяный настолько, что и говорить не мог. Мы просто уложили тебя спать, а утром подняли в школу. Ты быстро пришел в себя, начал копаться в рюкзаке и поднял крик, чтобы мы вернули какой-то пакет. Никаких отговорок не принимал, долго рылся в своей спальне, обзванивал кого-то, на вопросы не отвечал. По итогу сорвался из дома, едва мы завели разговор о твоей связи с Артуром. В тот день тебя привезли в больницу, - мама держала паузу, но и я говорить не торопился. Ее вид подсказывал, что это еще не все, она борется с нежеланием рассказывать другой факт. - Я всегда недолюбливала Кристину, но до сих пор благодарна ей за твое спасение.
- Погоди, что?
- Кристина тебя спасла, - родительница посмотрела на меня с жалостью и удивлением. Думала, что я в курсе. - Она вызвала скорую и сидела с тобой, пока вас обоих не забрали.
- Откуда она была там?
- «Жди меня у входа после уроков» - вдруг пронеслось в сознании, словно током ударило.
Нет.
Нет, нет, нет.
- Не знаю, честно говорю. Она даже показания в суде не давала, отказывалась сотрудничать, пыталась убедить нас, что это все - случайность, - мама приложила салфетку к носу и перевела дыхание. - Она в больнице сидела вся в грязи, платьице такое зелененькое, в пятнах, половина лица опухшая. До сих пор простить себя не могу, что пустила это все на самотек. Даже не пожалела ее.
Кристина была там. Нас поймали, когда я провожал ее домой.
Только не это.
- Не знаю, почему настолько сильно ее не любила. Даже последние годы, когда вы вновь начали общаться, я с соседями договорилась, чтобы они смотрели за тобой. Знала, когда она приходит, пыталась почаще зазывать тебя домой, думала, хотя бы так заставлю не видеться с ней.
Я уже ничего не слышал. Кристина была там - это единственная мысль, которая засела в голове. Она правда была там и видела все, а ее рана и пятна на платье говорят только о том, что она не просто смотрела.
- Мам, мне нужно идти, - я сжал ее руки и посмотрел прямо в глаза. - Очень срочно. Я...
Хотелось сказать «я вернусь завтра или на неделе», но нет. Вероятно, в этой реальности мы больше никогда не увидимся.
- Я люблю тебя, мама.
Она снова заплакала. Горько, виновато.
- И я люблю тебя, сынок.
Мы обнялись. Это были самые душевные и желанные мною объятия за все десять лет. Оторвался я с трудом, настолько мои чувства к ней теперь напоминали те самые, за которыми приходилось гнаться. Наверное, что-то такое ощущал тот Руслан.
Вышел быстро, на ходу прощупывая нужный камень в кармане. Тревога душила, холодный осенний воздух бил по щекам, не давая даже единой возможности наполнить легкие. Я мог думать только о Кристине и том моменте, воспоминания о котором как-то уже посещали меня.
Понимание этого пришло резко, маленький кадр затерялся среди прочих, и, возможно, так и остался бы незамеченным. Тот самый, где меня прижали к грязному полу какой-то подворотни, все тело испытывало дикую боль, а где-то рядом кричала девушка. Теперь не нужно строить теории о том, кому принадлежал этот голос.
Я сел в машину, достал камень и без промедления сжал его в дрожащем кулаке.
Вспышка, из которой вынырнул девичий голос. Все происходило настолько спешно, что я не сразу смог сфокусироваться.
- Почему ты так быстро идешь? - спросила Кристина. Она с трудом поспевала за мной, тащилась, как брелок, висящий на руке. Я же оглядывался по сторонам, стараясь не вертеть головой. Зрение стало острее, в каждом темном углу мне мерещились знакомые очертания массивной фигуры. Любое шевеление заставляло кровь приливать к лицу, будто на меня выливали крутой кипяток.
- Так надо. Ты бы тоже шаг прибавила, немного осталось.
- Я и так почти бегу!
- Беги быстрее тогда, - возмутился я, даже не глядя в ее сторону. Не смотря на это, ладошку сжимал настолько сильно, что, казалось, под моим натиском она вот-вот затрещит.
Кристина не ответила, преодолевала путь уже в обиженном молчании.
Мы завернули за дом. Между ними можно было проскользнуть и сократить путь на несколько минут. Когда моя девушка шла домой одна, я всегда предупреждал, чтобы она избегала этого среза. Темное место, где почти всегда грязь и сырость.
Неприятные запахи вызывали накатывающие приступы тошноты, заставляли кривиться. Исписанные стены, потрескавшиеся и покрытые чьими-то испражнениями, давили. Как в ловушке.
- Русь, - тихо позвала Бурундук.
- Давай потом, ладно?
- Русь, там какие-то люди сзади, - она проигнорировала мое предложение. По звучанию голоса я понял, что дело совсем плохо. Ноги затряслись. Не помню своих мыслей, в черепной коробке пугающе глухо. Помню только страх, и то не за себя.
- Беги, - кинул я, обернувшись. Путь к дому Кристины был чист, и она имела возможность скрыться.
- Что? - шепот сорвался на подобие писка.
- Беги, я сказал, - пришлось больно схватить ее запястье и перетащить дальше, за себя.
В тени подворотни показался тот самый силуэт, которой я старался избегать весь день. Это был Артур, не перепутать.
Кристина, заметив его, наконец, сдвинулась с места.
- Кристинка, а ну стой, - весело прикрикнул мужчина, вальяжно сокращая расстояние между нами.
- Беги, - подтвердил я, уже не глядя назад.
- Кристинка, - вновь позвал он тоном, каким играют с дворовой собачкой. - Возвращайся, а то мы твоего кавалера на шашлык пустим.
- Не слушай его.
- А ты пасть заткни, - ко мне обращение было не таким ласковым. Поравнявшись, он дернулся в мою сторону с неприкрытой угрозой. Навис, занимая собой все окружающее пространство, хотя разница в росте у нас была небольшая, даже смешная. - Рюкзак выворачивай, паскуда, щас будем ревизию проводить.
Едва мне показалось, что все не так плохо, ведь Кристина успела убежать, ее шаги раздались за моей спиной.
- Умница какая, - на лице Артура вновь расцвела липкая улыбка. - Иди сюда, иди.
Он протянул руку, рассчитывая на быстрое согласие, которого по итогу не встретил. Разозлился. Схватил за предплечье и резким рывком притянул к себе. Я машинально дернулся следом, но оказался тут же остановлен сильным ударом в плечо.
- Давай вытаскивай все из сумки, я те говорю. Быстрее деньги вернешь - быстрее закончим.
Они ведь все равно узнают, смысл подгибаться под них и ворошить рюкзак? От этого не будет никакого толку, только время зря тянуть.
- У меня их нет.
- Чего? - протянул бритый, скривившись. - Че ты там вякнул? Повтори-ка.
- У меня нет твоих денег.
Тогда мужчина повернулся к заложнице. С удовольствием высказался:
- Видала, Кристинка, какого ты себе пи*дабола выбрала? Мой братец тупой и то лучше был бы. Из того хотя бы веревки вить можно, а этот и слушать старших не хочет, и у самого мозги дырявые.
Кристина промолчала. Она смотрела на старшего Широкова со смесью страха и отвращения, а когда тот говорил с ней, опускала взгляд, стараясь абстрагироваться от его присутствия.
- Ну ниче, мы его перевоспитаем. Считай, по старой дружбе, - договорив, Артур кивнул.
Двое из его прихвостней схватили меня под руки. Вырваться не получилось, сколько бы я не старался. Главаря мои попытки позабавили, он противно загоготал, снова обращаясь к девушке.
- Смешной какой, валенок. Щас смотри, на твоих глазах перевоплощаться будет.
Кристина дернулась, ее брови прильнули друг к другу, зрачки забегали от него ко мне, выражая теперь не страх и неприязнь, а чистейший ужас. Вдыхала через стиснутые зубы, хотела закричать, но голос почему-то не шел. Глядя на нее, я отрицательно качнул головой - если будет молчать и слушаться, шансы уйти невредимой значительно вырастут.
- Так, Руслан, - воспитательным тоном начал Артур, - ты толковым парнем был, с Лешкой моим таскался, уму-разуму его научил. Я тебе из-за него работу и доверил, но он свое уже получил, не переживай, недельку полежит, пока заживет.
- «Так вот, почему его не было в школе», - подумалось.
- Работал нормально, я тебе нормально платил. Так? Отвечай давай.
- Так.
- С какого хрена ты меня кинуть тогда решил? Тебе жилось, может, хреново?
- Нет. Я тебя не кидал.
- А где деньги тогда, сукин ты сын?! - закричал он практически мне в лицо, все еще держа дрожащую Кристину одной рукой. Она зажмурилась, будто разъяренная физиономия Широкова обратилась в ее сторону.
- Украли.
- Кто?
- Не знаю. Мы ночью со знакомыми время проводили, я перепил, вернулся домой, а утром их уже не было, - объяснение вышло удивительно спокойным.
- А это не родаки твои случайно? Ты учти, Соколов, я ж и к ним наведаюсь, до последней бумажки вытрясу.
- Это не они, - быстро ответил я, едва подумал о том, что может произойти с мамой и папой. - Это кто-то их тех, с кем мы пили.
- И че мне теперь, всю вашу сопливую шайку перелопатить надо? У вас не хата, а проходной двор, человек по тридцать за ночь меняется.
- Я сам найду, просто дай отсрочку на пару дней.
Знакомые рожи по обе стороны от меня насмешливо скривились. Знали, что шансов на хоть какую-то поблажку ничтожно мало. На секунду показалось, что они даже посочувствовали такому плачевному положению.
- Пару дней? А тем, кому эти деньги принадлежат, мне че говорить? «Подождите, там пацан один найдет, потом верну». Так что ли? Соколов, ты прекращай комедию ломать. Я тебе эти деньги меньше, чем на сутки дал, на сохранность, от тебя, бл*дь, требовалось только придержать их при себе.
- Я держал.
Все произошло так неожиданно, что я не сразу понял. Артур ударил меня по лицу.
- Если бы ты их держал, они еще утром были бы у меня, даун ты еб*ный, - снова закричал он. Кристина стояла рядом, прикрыв рот ладонью. - Ты реально думаешь, что я поверю, типа кто-то из этой школоты сп*здил мои деньги? Да все знают, от кого такие суммы по району крутятся, они бы зассали.
- Это не я.
Снова удар, но уже по другой скуле. Кулак у мужчины оказался тяжелым, перед глазами все поплыло, и если бы меня не держали, я бы давно упал.
- Кристинка, ну-ка, скажи-ка ты мне, - массивные плечи повернулись, пальцы сомкнулись сильнее, когда девушка предприняла отчаянную попытку вырваться. - Где деньги?
- Она не знает.
- Пасть закрой! Ну, Кристинка, давай. Ты же все время за ним дерьмо подтираешь, вот и отвечай.
- М-меня с ним не было, - едва слышно проговорила та.
- О, как, - вскинул брови Артур. - И ты не знаешь. Удивительно выходит, а?
В этот раз болью отозвалась почка, да так сильно, что я почти согнулся на весу. Кашель застрял под ключицами гадким комком из рвоты и крови.
- Не надо! - девичий голос стал заметно выше. - Пожалуйста, не надо.
- А ты скажи, где мои деньги, и я с радостью перестану.
- Я не знаю, я же даже не знала, что он у тебя что-то брал, - протараторила Кристина. По какой-то случайности именно она вдруг стала ответственной за происходящее.
Два удара по корпусу. Я все же закашлялся, чувствуя во рту солено-горький привкус. Тело тряслось от напряжения из-за моих попыток все время смотреть на Кристину и Артура, которые продолжали разбираться между собой. Хотя, назвать нападения на хрупкую девочку «разборками» - громко и в корне неверно.
- Она ведь правда не знает, - это все, что получилось выдавить перед новой болью.
- Зря ты мне отказала, Кристинка, - вздохнул Артур. - От этого же никакого толка нет, его всю жизнь будут вот так хреначить.
Не услышав никакого ответа, он отпустил ее, чтобы демонстративно закатать рукава «олимпийки».
- Попробуешь убежать - я тебя вместо него туда поставлю.
Зря он это сказал.
Кристина топталась на месте, хватаясь за волосы и едва ли не захлебываясь собственным воем, пока Артур наносил рану за раной, приговаривая что-то про деньги.
- Все еще не знаешь? - поинтересовался он, пока я висел, уже не в силах напрячь шею.
- Нет.
- Артур, пожалуйста! - новая попытка девушки остановить происходящее безумие теперь звучала неестественно тонко. - Что Леша скажет? Он же тебя не простит.
Мужчина прыснул, пару раз дернув окровавленной кистью.
- Ты реально думаешь, что мне есть до его прощения дело? Он на меня даже не обидится, не зажил еще.
Она в отчаянии закрыла глаза основаниями ладоней и задержала дыхание, пытаясь унять поток слез. Зная ее характер, хотела придумать хотя бы один вариант, способный это остановить. Верила, что сможет.
Пока Артур увлеченно выбивал из меня признание, а я старался сохранять зрительный контакт с любимой. Буквально умолял ее всем своим видом: «Не смешивайся. Стой. Молчи. Просто потерпи, со мной все будет в порядке», чувствуя, как отчаяние велит малышке-Бурундуку немедленно что-то сделать. Терпение висело на хлипкой ниточке. Вот-вот сорвется. Каждый удар, как топор-маятник, отсекающий от этой нити по доле миллиметра.
Раз, два, три.
Терпение неминуемо лопнуло.
Кристина смазано осмотрелась и рванула в обратную сторону, бросив все свои вещи. Бежала так быстро, что на секунду я с ослепившей надеждой подумал - не догонят. Только сразу же за ней пустился один из парней и схватил на полпути, как маленькую неповоротливую зверушку.
- Ох, Кристинка, Кристинка, - в предвкушении усмехнулся бритый. - Я ж говорил, чтобы ты на месте стояла.
Следующее, что случилось, заставило меня вздрогнуть, словно от миллиона уколов. Он ударил ее, по-джентельменски сменив кулак на раскрытую ладонь. В пустых стенах подворотни этот громкий хлопок разлетелся эхом, врезался в мои барабанные перепонки, как и тишина, которая последовала за ним. Я почти вырвался, зарычав, но двое мужчин были явно сильнее избитого подростка. Артур закономерно заметил это, обрадовался.
- Ну да, че-то я затупил.
Он достал из кармана нож-бабочку и одним нажатием раскрыл его. Сталь сверкнула в тусклом свете.
- Короче говоря, отвечай, где деньги, или я займусь твоей бабой. Кристинка, без обид.
- Да пошел ты, - тихо сказал я, стараясь дышать в одном ритме, чтобы не потерять сознание. Собственный хрип задавал хоть какой-то четкий фон.
- Че ты сказал?
- Да. Пошел. Ты. Свинья.
Артур выглядел так, будто выиграл джек-пот. Еще двое теперь держали Кристину - ноги ее вмиг обмякли, когда нож оказался непозволительно близко к моей трахее.
- Где деньги?
- Н...
Удар. Струйка покрасневшей слюны стекла на бетон.
- Не расслышал. Где?
- И...
Снова. От острой боли отнялась сразу вся нога, он вонзил туда нож. Не полностью, где-то на четверть. Я закричал, а Кристина истошно зарыдала, повторяя одно и то же:
- Не надо, нет, нет, нет, нет, остановись.
Пока я выдавливал вопль, стараясь сосредоточиться на нем и не отключиться, Артур вновь приблизился к девушке.
- Есть еще идея.
Он отрезал ножом одну из пуговиц на ее платье.
- Каждое твое «нет» - одна пуговица. Когда-нибудь она останется голой, и потом в ход пойдут другие методы. Решайся, Руслан, что тебе дороже: твоя баба или деньги.
- Я скажу.
Артур победно засмеялся, подходя ко мне. Он не знал, что той злостью, которая бурлила внутри избитого тела, можно было сжечь его заживо. Я настолько преисполнился этой яростью, что позабыл вообще обо всем другом, единственное, чего хотел - унизить его, задеть настолько, насколько возможно.
Даже Кристина, скулившая неподалеку от страха, не подавила это чувство.
Артур наклонился ко мне, уперев ладони в колени. Одной рукой он все еще сжимал рукоять оружия.
- Говори.
Я усмехнулся. Голову поднял с большим трудом, и, посмотрев ему в глаза, смачно плюнул туда кровью.
Повисла немая пауза. Последние минуты моей прежней жизни.
- Ах ты псина, - зарычал Артур под мой слабый гортанный смех. Не настоящий, выдавливать его приходилось с большим трудом.
Он отбросил нож в руку одного из своих друзей, затем схватил изогнутый обрезок трубы. Направляясь ко мне, крикнул:
- Остальное срезайте.
- Нет! - завизжала Кристина, пытаясь вырваться из рук незнакомцев. В этот момент она напоминала одичавшее от паники животное. Знала, что с ней сделают.
Тогда и я осознал.
- Нет, нет, нет, - через силу беспорядочно задергался, наблюдая, как с нее стягивают одежду. - Прости... Прости, я все верну... Отпустите ее...
Артур перехватил трубу и занес. Затылок был открыт, первый удар пришелся прямо на него. Меня отпустили лицом в грязь. Снова боль и звон металла. Половина черепа онемела, лопнула. Думаю, примерно такие ощущения многие представляют от падения с большой высоты. Меня вбили в бетон настолько сильно, что организм отказался работать.
Я уже ничего не видел, то были лишь жалкие секунды звуковой дорожки. Ужасающей, разрывающей сердце.
- Нет, не надо, Артур, пожалуйста, не надо! Нет, нет, пожалуйста, оставь меня!
Нет, нет, нет.
Вытащи меня отсюда, не хочу слышать, Боже, пожалуйста, вытащи.
- Крепче держите, че тупите? За ноги, за руки.
Господи.
Нет, нет, я не хочу. Вытащи меня, я не могу больше видеть, не могу слышать.
Вытащи.
Крик был настолько громким, что я очнулся, чувствуя, как подкатывает тошнота.
Дернул за ручку машины и выпал наружу, захлебываясь рыданиями. Я кричал, бил асфальт под собой, не в силах остановиться. Казалось, тело еще хранит боль, сотрясается от подкатившего адреналина и бессилия. Все произошло прямо у меня на глазах, а я лежал там, не мог ничего сделать, даже пальцем пошевелить. Мои воспоминания стирались, а она... Я даже не мог подумать об этом, одна мысль резала по вискам, а пальцы на руках дергались, будто я насквозь промерз. От хриплого крика резало горло. Хотелось кричать громче, еще громче и громче, пока кровь не прильет к мозгу и не остановит это безумие.
Это все я. Она ненавидит меня не потому что я не тот Руслан. Она не любит меня из-за этого, но ее ненависть имеет куда более глубокие корни, я обрек ее на нечеловеческие страдания, кинул на растерзание этим уродам, бросил.
Впервые я почувствовал, что не хотел бы знать правды. Все эти разговоры родителей и самой Кристины обрели смысл. Они защищали меня не от какой-то невиданной угрозы, а от меня самого. От того, что из себя представлял человек, которым я был когда-то. Малолетней тупой сволочью, одержимой своими желаниями.
Мне надо это исправить, мне нужно вернуться.
За ненавистью и отвращением, обтянувшим тело, пришло еще кое-что. Теперь я понимал Егора. Мы разные, но теперь, наконец, то самое сходство между нами стало четким: спрятанная правда ранит куда меньше, чем жизнь с осознанием тех грехов, которые ты совершил. Сам не смогу существовать так дальше, и ему не позволю.
Я залез в машину, старался дышать, стирая слезы с лица. Легкие кололо. Завел автомобиль и направился прямо к дому Вязова, набирая другой номер по памяти, ведь из телефонной книги его пришлось удалить.
- Руслан?
- Я все вспомнил, я знаю, что произошло.
Любые слова Кристины теперь отзывались во мне такой дикой смесью эмоций, что не заплакать снова было невозможно. Каждый раз, вспоминая обо мне, она вспоминала и тот день. Видя меня, видела его лицо. Слушая меня, слышала его смех, его заискивающие, фамильярные, липкие фразочки. Чувствовала его прикосновения.
Лучше бы ты убила меня. Лучше бы приходила и избивала, мучила, срывала накопившуюся злость, но не пыталась быть мягкой. Зачем же ты так? Моя бедная, бедная девочка.
- Погоди, в смысле? - вопрос, с которым она начала разговор, сменился обеспокоенностью.
- Я знаю все про Артура и деньги, я вспомнил, что было перед ударом трубой, и что... что они сделали с тобой, я все помню, но я исправлю, слышишь? Я знаю, как....
- Руслан, - а теперь ее голос звенел, пытаясь прервать неразборчивый поток информации. Поверила во все. - Руслан, не надо, что ты задумал? Давай поговорим, пожалуйста? Руслан? Не надо ничего делать.
Только гул в ушах мешал ее услышать. Машина неслась по дороге, стрелка спидометра медленно ползла все дальше. Перестраиваться из ряда в ряд выходило на автомате, даже красные огни светофоров не отвлекали. Этот мир, как неудавшаяся пробная версия, стал совершенно неважен.
- Все будет хорошо. Поверь мне. Я не заслужил этого, но я смогу, правда. Ты должна быть в безопасности, а я... поступил так, как никогда не должен был поступать с тобой.
- Руслан, - Кристина тоже сорвалась на слезы. - Что ты задумал?
- Не плачь, - я улыбнулся, пытаясь вложить в последние предложения всю ласку, на которую был способен. Всхлипнув, отвел руку с телефоном от уха и смахнул соленые капли. - Тебе не нужно больше плакать. Я позвонил, чтобы извиниться и сказать, как сильно тебя люблю. Ты - единственная для меня, хоть здесь, хоть где-то еще, и я сделаю все возможное, чтобы ты больше не страдала.
- Ру...
Сбросил вызов и зажал кнопку выключения. Ровно в этот момент Кристина перезвонила, но трубку я уже не взял.
Влажная пелена застилала обзор весь путь.
Припарковался, вошел во двор через ворота, попал в подъезд с каким-то мужчиной и, не дожидаясь лифта, побежал по лестнице. Едва поднялся на нужный этаж, застал Егора, запирающим собственную дверь.
- Эй, художник, далеко собрался?
Он обернулся, скрюченный, бледный, с пустыми глазами.
Мы смотрели друг на друга, стоя на разных краях коридора, и молчали. Между нами распласталась надежда. Подлинная суть тайн изувечила обоих, но дала возможность рассудить, кому действительно нужен второй шанс.
Нам обоим.