— Ни одного отчета! Ни одного! Рабочий день в самом разгаре, чем вы тут занимаетесь вообще, черт бы вас побрал? — начальник Отдела Тайн мистер Найт был явно не в духе. Это его привычное состояние вообще-то, но к этим мерлиновым визгам мандрагоры каждое утро Гермионе не удалось привыкнуть даже за шесть лет.
— Рабочий день начался пятнадцать минут назад, — послышался насмешливый голос ее коллеги из другого угла кабинета.
— Невыразимец Паркинсон, — Найт произнес это, грозно тыча в нее указательным пальцем и прищуриваясь. В его глазах плескалась ярость, а изо рта вот-вот должна была пойти пена, но Панси это, кажется, ничуть не смутило.
— Может, чаю? — она приподняла свой френч-пресс и невинно похлопала густо накрашенными ресницами, на что Найт лишь закатил глаза, резко развернувшись на своих каблуках.
Его мантия черным облаком развевалась в коридорах девятого уровня, пока Гермиона завороженно косилась на Панси.
Они работают вместе вот уже четыре года, и ее всегда удивляла эта ее суперспособность: самостоятельно лезть с головой в дерьмо, а после выходить сухой из любой переделки. Она как кошка всегда приземлялась на четыре лапы.
Дергать разъяренного Найта за усы — идея не из лучших, но этой чертовке всегда все сходило с рук. Если бы она позволила себе хотя бы слово в таком тоне в сторону своего начальника, Гермиона уверена, министерские эльфы заботливо приволокли бы коробку для ее пожитков даже до подписания заявления на ее увольнение.
— И как у тебя это выходит, — рассеянно проговорила Гермиона, больше для себя, нежели для Паркинсон, и покачала головой.
— Это все мое природное обаяние, Грейнджер, — Панси победно блеснула белоснежными зубами и принялась дальше подпиливать свой красный длинный коготь.
Гермиона помнила тот день, когда Паркинсон впервые вышла на работу, как сейчас. Такое не забыть, ведь она подавилась своим дешевым пакетированным чаем, как только самодовольное лицо бывшей слизеринки выплыло из-за спины ее босса.
«Всюду блат», — гневно подумала тогда Гермиона. Уровень коррупции в Министерстве после войны был просто вопиющим, и она ничуть не удивилась, что на службу в самый серьезный и засекреченный отдел Министерства приняли говорящего мопса.
