Гермиона буквально вывалилась из камина, едва не раздавив Живоглота.
— Черт, прости... прости, Глотик.
Ремешок с треском оборвался, и все содержимое ее небольшой сумочки с гулким стуком рассыпалось по полу.
Она упала на колени, пытаясь собрать в кучу ключи, визитницу, блески для губ и различные бумажки, но сдалась слишком быстро.
Гермиона шумно выдохнула и зажмурила глаза.
Предстоящая поездка в поместье Малфоев представлялась ей настоящим кругом ада.
У нее не было достойного наряда для такого приема, вычурных украшений, которые обычно оттягивают мочки ушей и шеи аристократок на подобных мероприятиях, даже мало-мальски приличных туфель, а состояние ее волос, без сомнения, доведет Нарциссу Малфой до сердечного приступа.
Это станет настоящей удачей, если ее не выгонят за порог уже на третьей минуте праздника.
Но хозяйка поместья во Франции не самая большая проблема Гермионы Грейнджер. Это даже не ее муж, который, к слову, как-то раз пытался ее убить прямо на ее нынешнем месте работы, в Отделе Тайн.
Она нервно хихикнула и уставилась невидящим взглядом куда-то в стену.
Самой большой проблемой в жизни Гермионы теперь являлся их сын.
Драко Малфой.
— Десять очков Гриффиндору, Грейнджер. За сообразительность.
Дыхание Драко опаляло ее ухо. Пальцы начали мелко подрагивать.
— Я не понимаю... Ты ведь никогда... Мы даже толком не общались, ты совсем не знаешь меня.
Они стояли в паре дюймов друг от друга, и она чувствовала усмешку на его губах, потому что посмотреть в глаза не хватало смелости.
Ее взгляд четко сфокусировался на том, как двигалось его горло, когда он сглатывал и начинал говорить своим хриплым низким голосом.
Это выводило ее из себя, потому что Гермиона уже знала, что может последовать дальше.
Хуже того — она этого хотела.
Но две расстегнутые пуговицы на воротнике его рубашки по-прежнему намного увлекательнее, чем его лицо.
— Я знаю, — он шептал, и его дыхание щекотало кожу ее шеи, когда он склонился ближе. — Знаю, что ты предпочитаешь чай с одной ложкой меда. — Она видела лишь уголок его губ, который приподнялся в полуулыбке. — Знаю, что ты любишь читать книги в оригинале, даже если на перевод уйдут недели, — он легко подхватил ее локон, и его пальцы играли каштановыми кудрями. — Знаю, что ты хмуришься, когда чего-то не понимаешь, — он тихо хмыкнул, когда она осознала, что стояла сейчас именно с таким выражением на лице. — Я знаю, как ты кричишь, когда тебе больно, — в его голосе была горечь, она понимала, о чем он. — И я знаю, какие звуки ты издаешь, когда тебе хорошо, — он положил ладонь на ее шею. Большой палец выводил замысловатые узоры на щеке. — Тебе ведь было хорошо?
