Хочу тебя на прокат

8

данил
Ужин должен был случиться на четверых: я, юля, Тимурка и супруженция моя — Людмила.
Но прикатила Алия с четырьмя детьми, решила сделать внезапный сюрприз и в доме сразу стало многолюдно и шумно. Пока ждали заказ из ресторана, дети бесились в гостиной.
За три года дети Карима очень повзрослели: в этом году и мелкая Заринка пойдёт в «нулёвку» — предшкольную подготовку, Амир и Данияр вытянулись сильно, лбы здоровенные стали!
На руках у Алии возится четвёртый ребёнок — сынишка, двух с небольшим лет. Алия назвала его Русланом.
Получается, что мой Тимурка и Руслан почти ровесники. Тим помладше, конечно, но очень бойкий и развитый, болтает без умолку.
Как привозят заказ, все размещаются за длинный, овальный стол.
Откровенно, я даже рад, что Алия решила приехать внезапно: напряжения гораздо меньше, внимание рассеивается и часть острых углов оказывается сглажена.
Прислуга расставляет заказанную из ресторана еду. Дети, ясное дело, сразу налегают на пиццу и сок.
Люська хрустит капустой и какими-то заумными водорослями, решив рассказать нам о полезном питании, но её голос быстро тонет в гомоне детей, и больше она не заикается.
Вижу, как юля на протяжении получаса пытается домучить один-единственный кусок пиццы с морепродуктами.
Ну, коза, блин, зачем саму себя истязает? Видно же, что терпеть не может креветок, но назло мне пытается их есть.
Упрямая, блин!
Раздражает!
Хочется по круглой заднице её отшлёпать хорошенько, чтобы не дурила.
Ещё один кусочек.
Потом юля откладывает пиццу и сидит, смотря перед собой в тарелку. Пытается проглотить, затем резко поднимается из-за стола и, зажав рот ладонью, уносится прочь.
За столом на секунду повисает тишина. Она нарушается лишь скрипом ножа по дорогому фаянсу — Люся пилит зелень.
До моего локтя дотрагивается Алия.
— Дань, можно тебя на минуточку? Нужно поговорить!
Алия поднимается первый, вытерев рот салфеткой и отходит на несколько метров, требовательно глядя на меня.
Приходится отложить мясо в сторону и идти за вдовой. За три года, минувших со смерти брата, Алия до сих никого себе не нашла. Хранит траур по Кариму. Это, конечно, похвально, что она так Карима любила, но бабе тоже секс необходим.
Я бы не противился, если бы Алия себе достойного мужика привела, и ни в чём её винить не стал.
Может, как раз об этом мне и хочет сообщить?
Мы выходим из столовой и останавливаемся в коридоре.
— Объясни-ка мне кое-что, дань … — начинает говорить Алия с блеском в глазах.
И по тому, как она на меня смотрит, ясно, что разговор пойдёт не о ней.
Но обо мне.
— Ты притащил в дом любовницу? — спрашивает Алия громким шёпотом.
— Блять, и ты туда же! Я не притащил в дом любовницу! О чём ты вообще говоришь?!
— Будто я не знаю, какие чувства ты к этой девочке испытывал, дань! — возражает Алия. — Ты мне сам рассказывал, помнишь?
— У юли проблемы, ясно? Серьёзные проблемы! Опасность для жизни. Её преследуют! Я обещал разрулить, а пока я решаю, юля у меня в доме поживёт.
— Да? — спрашивает с недоверием.
— Да, — отвечаю твёрдо.
— Обманываешь сам себя, — качает головой Алия. — Она беременна от тебя?!
— Чё?! Какая нахрен беременность?! Ты о чём вообще?! — удивлению моему нет предела.
— Её тошнит. От рыбы и морепродуктов. Уж мне, женщине с четырьмя детьми, можешь поверить… Дочь твоего друга выглядит здоровой, но вдруг приключается резкий приступ тошноты… Нехорошо, Даня!
— Бля, да ты не понимаешь! — перехожу на горячий шёпот, чтобы не прикрикнуть. — Я с ней не трахался. По воздуху юля от меня залетела, что ли?! Не гони пургу.
— Не спал с ней? Значит, дела обстоят ещё хуже, чем я думала. Ребёнок не от тебя! — фыркает Алия. — Зачем тебе столько проблем, дань?!
А-а-а-а-а! Так и хочется запустить пальцы в волосы и орнуть во всю глотку. Что за бабы меня окружают?! Мозг от них закипает за считанные мгновения.
юля беременна?! Да ну нахуй. Быть такого не может! Не может…
— юля не беременна! — отворачиваюсь к окну.
Но что я там разгляжу в густой темноте позднего вечера?! Ничего!
— А ты уверен? — подскакивает ко мне Алия.
Едва ли вплотную! Её большая, мягкая грудь, выкормившая четверых детей упирается в моё плечо, правой рукой Алия приобнимает меня за торс.
— дань, в этом вопросе у меня опыт очень большой. Я сразу могу раскусить подобное. У неё грудь стала больше, чем я помню, а во время беременности грудь всегда наливается, становится, тугой, чувствительной…
От слов Алии о груди юли у меня пар из ушей начинает валить. Член каменеет буквально за секунду и подпрыгивает резко вверх!
Что самое хреновое, слова Алии находят подтверждение в моих мыслях. Вспоминаю, какой была юля час назад, может чуть больше, как дерзко и туго торчали вишенки сосков…
— Мне кажется, ты ошибаешься, — говорю не так уж уверенно.
— А ты проверь, — мягко советует Алия. — Попроси её на тест пописать. Это не сложно…
Рука Алии скользит по моей спине вверх и вниз, дыхание вдовы густеет.
— Ты очень, очень хороший человек, дань, — говорит Алия с придыханием. — Но твоей добротой могут воспользоваться ушлые девицы. Сегодня она попала в беду, завтра останется с пузом и чужим ребёнком… Ты не сможешь выбросить юлю на улицу. Проблем только добавится, а у тебя и своих проблем полно.
Позади слышится шорох шагов.
Я оборачиваюсь, видя, как юля возвращается и, заметив меня почти в обнимку с Алиёй, замирает на секунду.
Глаза юли сверкают в полутьме, когда она бросает быстрый взгляд в мою сторону и возвращается в столовую.
Рука Алии до сих пор лежит на моём торсе.
— Ладно, Алия. Я… кхм… проверю всё. Но не думаю, что ты права, — говорю только для формы.
У самого внутри такой кипиш, просто Третья Мировая война. Мысли пробивают на убой, вызывая адскую боль в моей черепушке.
Я мигом вспоминаю все слова юли: о том, что она свою целочку кому-то отдала. Даже не знает кому. Блять, убивать хочется…
Да и потом… Три года прошло! Не хранила же она себя. Тем более, если уже был секс.
Кто, млять, тот удод, что наградил дочь Клима беременностью?!
— Я за тебя переживаю, — говорит с грустью вдова брата и внезапно обнимает меня. — Женская интуиция подсказывает, что у тебя в семье не всё гладко, а ты себе ещё новых проблемы подбрасываешь…
— У меня нормально всё. Давай за стол вернёмся? — пытаюсь мягко отстраниться.
Но Алия крепко на своём стоит.
— Послушай, дань…
Ко мне — крепче, ближе. Грудью.
Заебало. Чё же мне все бабы свои сиськи в нос толкают?!
Я о других сиськах думаю…
Отстраняю Алию и отхожу, доставая с верхней полки пачку сигарет. Открываю окно.
— Отойди, застудишься. Мне покурить надо. Подумать…
Алия не отходит на совсем, лишь встаёт с другой стороны так, чтобы из открытого окна на неё холодным ветром не дуло.
— Я чувствую, что у тебя с Людмилой не ладится.
— Да ну ты брось! — смеюсь в полный голос.
Чиркаю зажигалкой, прикуривая. Жадно глотаю дым, задерживая в лёгких, и выпускаю постепенно.
— Ты как-то мне сама говорила, помнишь? О детях, о семье. О подарке судьбы. Ну так вот он, подарочек! Да, Алия? — усмехаюсь. — Ещё припоминаю, как ты меня уговаривала свадьбу закатить… Я не стал тебя слушать, лишь расписался с Люськой. Ты желала нам долгих лет брака и десятерых, что ли, детишек… С Люськой по магазинам шныряла, как заправские подружки, вместе подгузы и слюнявчики Тимурке выбирала. А сейчас, что?!
— Да, это всё было. Я искренне желала тебе семейного счастья, крепкого брака, кучу детишек. Пыталась и с Людмилой подружиться, принять её в нашу семь. Тимурчика я люблю, но Людмилу… — качает головой. — Не обессудь, я её так и не смогла полюбить.
— Да чего уж там… Вернись за стол, Алия. Я сам решу. Не маленький!
— Просто ты от судьбы бегаешь, и зря… — говорит напоследок. — У тебя есть дом. Есть и семья, которая тебя любит как родного и близкого. Есть вековые обычаи, по которым ты должен был взять заботу о вдове и семье погибшего брата…
— Ты мне опять себя предлагаешь, что ли?! — удивляюсь. — Не будет этого никогда. Всё, проехали. Вернись за стол!
В башке слова Алии крутятся… Не может же юля быть беременной?!
Но что, если Алия права?
Слежки за юлей постоянной не было, и эта коза вполне могла замутить интрижку с кем-то…
Надо всё проверить!
юлия
Какой наглец и прохиндей этот Даня, а ещё… ещё он мега-ходок и мачо!
Не успел меня облапать, потом, наверное, и жёнушку отлюбил, так ещё и с вдовой брата в перерывах обжимается!
Злюсь на него неимоверно сильно. Ещё больше злюсь на саму себя. Потому что не могу спокойно на это смотреть и оставаться равнодушной.
Неужели я ревную его?
Даня — просто кобель.
Папа говорил, что у дани всегда много женщин было, с которыми он отношений не заводил.
Наверное, он как раз тот образчик полигамного самца, для которого не существует понятия верности.
Ужин и без того мне в тягость, а теперь — ещё невыносимее сидеть за столом и видеть большую семью, находясь под прицельными взглядами жены Дани.
Сначала за стол возвращается Алия. Я пристально разглядываю её лицо и фигуру, ищу в ней признаки того, что даня распустил свои руки.
Ничего обнаружить не получается.
Но это же не доказательство, что ничего не было. Я сама видела, как они обнимались!
И я заметила, как зыркнула на меня Алия, когда появилась в доме дани — словно увидела во мне помеху.
Чуть позднее за стол возвращается даня, от него немного пахнет сигаретным дымом и пряным парфюмом, аромат которого будоражит моё воображение.
— Скажи, юль, а ты до сих пор рисуешь?
Я не с первого раза понимаю, что вопрос Люси адресован именно мне, а не кому-то другому. Но потом ловлю на себе взгляды нескольких пар глаз и словно просыпаюсь.
— Я рисовала, — отвечаю сухо. — Но времени на рисование остаётся не так много.
— Почему же? — деланно искренне удивляется Люся.
— Сейчас я занята делами отца, его бизнесом.
— Жаль, — вздыхает жена Темирхана. — Очень жаль, когда бросаешь что-то, идёшь на жертвы и…
Делает паузу, смотрит на меня, добавляя с улыбочкой:
— И в новом деле не достигаешь успехов. В итоге садишься в лужу по всем фронтам.
— С чего ты, Люсь, взяла, что я не успешна в новом деле?
— У тебя же проблемы, — наивно хлопает ресницами. Но в каждом слове сочится яд. — Любимый супруг поделился со мной, что у дочери друга большая беда. Разумеется, наша семья не смогла остаться в стороне, — находит пальцами кулак Дани с зажатым ножом между пальцами, гладит своей ладонью.
— Это не застольные разговоры, — обрывает её Темирхан.
— Но…
— Я сказал — не застольные разговоры.
Хан немного нагнетает напряжения в голос и смотрит на Люську таким тяжёлым взглядом, что та бледнеет даже под слоем искусно наложенного тонального крема и хайлайтера, придающего её коже свечение.
Не хотела бы, чтобы он со мной так разговаривал — арктический ледник в тысячу раз теплее его голоса!
На Люську командный бас Темирхана действует безотказно. И я благодарна ему, что он не позволяет своей стерве-жёнушке помыкать мной и давить на больной мозоль.
Высидев ещё с полчаса, я решаю, что с меня достаточно. Я посидела за столом, составила компанию домочадцам дани и даже пыталась поддерживать разговор.
Я вела себя вежливо и думаю, что заслужила отдых, хоть и встаю из-за стола с пустым желудком.
У меня так и не разыгрался аппетит, и попытки назло Дане съесть пиццу с морепродуктами вызвали лишь кратковременный приступ тошноты. Он прошёл почти сразу же, меня не вырвало.
Но зато я поняла, что пихать в себя невкусную еду назло Хану — очень глупо.
— Спасибо за вкусный стол и за компанию, но я, пожалуй, поднимусь наверх, в спальню. Был трудный день, — говорю с вежливой и прохладной улыбкой, но даже от такой скулы невероятно сильно сводит.
— Пожалуй, и вам, Алия, пора домой, — подаёт голос дани, взглянув на большие часы. — Руслан на тебе уже висит, засыпая. Люда, уложи спать Тимура, он тоже носом клюёт, — раздаёт приказы.
— Подбросишь нас до дома? — спрашивает Алия с улыбкой.
— Нет, — отрезает даня. — Попрошу отвезти своих ребят из охраны. Они доставят вас к месту и проследят, чтобы всё было хорошо, — даня достаёт телефон, набирая номер служащих.
Пользуясь моментом, я иду на выход из столовой, но Хан ловит меня за кисть:
— Останься. У меня к тебе особенный разговор. Касается дела Клима. Нужно будет выехать на объект.
— Прямо сейчас? — хмурюсь я.
В столовой довольно шумно: Алия собирается со своими детьми, Руслан похныкивает и Тимур тоже раскапризничался. Люська премиленько сюсюкается с Алией под рёв двухлеток.
— Ты хочешь сохранить бизнес отца или нет? — спрашивает даня, привлекая моё внимание на себя. Удерживая цепким капканом.
— Хочу, — выдают пересохшие губы.
— Тогда сядь. Провожу своих, — кивает в сторону Алии. — Займусь тобой.
Сердце начинает биться в десятки раз чаще, ладони покрываются горячей испариной. Я то и дело вытираю их о колени, поглядывая на часы.
«Займусь тобой…»
Мне кажется, или в словах дани прозвучал намёк?
Непристойный намёк.
Что меня ждёт?
с наступающим