Хочу тебя на прокат

31

юлия
Сумасшедший день.
Оказаться на волосок от гибели и едва не лишиться любимого…
Никогда прежде в жизни я так сильно не переживала. В миг, когда Даня упал без чувств, я вдруг поняла, что не живу без него своего будущего. Только пустоту…
Всё кончилось. Думать о плохом не стоит. Но отражение в зеркале не солжёт, я до сих пор бледнее, чем обыкновенно.
Стеклянная баночка с кремом выскальзывает из пальчиков и разбивается на кафеле ванной комнаты.
Чёрт…
Опускаюсь, чтобы собрать осколки. Один из них впивается в кожу. Снова начинаю плакать.
— юль? Маленькая, всё в порядке? — раздаётся голос за дверью. — Я слышал подозрительный звон.
Даня сегодня внимательнее, чем всегда. Мгновенно распахивает дверь ванной, оценивает обстановку.
— Стой. Я тебя заберу.
— Это мелочи, — шмыгаю носом.
— Осколки опасны. Давай сюда, ко мне, — осторожно обходит их и вытаскивает стёклышко из пальца.
Мягко обхватывает палец губами, слизнув кровь. Улыбаюсь сквозь слёзы.
— Вообще-то это я должна порхать возле раненого героя, — трогаю края повязки на лбу любимого.
— Прекрати. Ты же беременяшка…
Даня выводит меня из комнаты и ловко сметает осколки.
— Это был мой любимый крем.
— Новый купим.
— Вдруг это к беде?!
— Ну, ты опять? — устало вздыхает. — Нет, не к беде. Все беды мы уже отвели.
Обнимаю даню и увлекаю его в нашу спальню, забираясь на кровать. Любимый ложится рядом, обнимает трогательно.
— Всё пошло не так, как я запланировала. Я так тщательно готовилась к свадьбе, представила всё до мелочей…
— Это жизнь, крошка. Её невозможно распланировать. Да и разве так интересно жить? Скажи, я был в твоих планах?
Смеюсь.
— Ой, нет, конечно! Тебя не было. Когда ты появился на пороге нашего с папой дома, я лишь мечтала от тебя избавиться!
— Представь, если бы у тебя вышло осуществить задуманное? — предлагает Даня.
Я пытаюсь представить, что было бы в таком случае, но у меня не получается ровным счётом ничего.
— Не могу представить свою жизнь без тебя. Не получается, — признаюсь. — Наверное, я сегодня побила все рекорды?
— По капризам? — догадывается Даня.
Киваю.
— У тебя стресс. Ты просто переживаешь. К тому же потом ты хорошо извиняешься за свои капризы, — подмигивает и двигает языком за щекой.
— Пошляк! — смеюсь.
— Иди ко мне, поцелую.
— Всего лишь поцелуешь?
— Хотел бы большего, — признаётся, жадно разглядывая мой полупрозрачный пеньюар.
Соски мгновенно отзываются на плотоядный мужской взгляд. Немедленно становятся тугими и натягивают ткань.
Запускаю руки под сорочки и стягиваю с себя трусики, отбросив их в сторону. Медленно опускаю руку на грудь, лаская себя.
Милохин начинает дышать тяжелее. Не нужно гадать, что творится в его трусах — мгновенный стояк. Так и хочется запустить руку под ткань, освободить большой, потяжелевший член. Сжать пальцами и провести по всей длине, обвести все, до единой, бугристые вены.
Фантазия мгновенно отзывается пульсациями в каждой клеточке…
Свожу бёдра плотнее. Так плотно, что сладкая дрожь предвкушения сотрясает тело.
Между ног горячим телом наливается желание.
Облизываю пересохшие губы.
— Ах ты провокаторша мелкая! Давай сюда свою попку… — требует Даня, разворачивая меня к себе спиной.
Его сильные руки мгновенно придают моему телу нужную позу. В аккурат между ягодиц упирается большой мужской член, трётся. Вынуждает прогнуться совсем уж пошло, подставляясь.
— Какая же ты мокрая для меня. Просто чудо… — водит пальцами по увлажнённым складкам, дразня меня.
Вторая рука Дани надёжно удерживает меня за бедро. Член трётся между ягодиц, вверх и вниз, задевая складочки. Я начинаю постанывать громче и громче, желая получить его как можно быстрее.
Глубоко в себе.
Но Даня медлит.
Капризно двигаю бёдрами и сама насаживаюсь влажной дырочкой на толстую головку члена. Прижимаюсь плотнее, чтобы он вошёл на всю длину, и выдыхаю громкое довольное:
— Да-а-а-а!
— Сладкая. Тугая. Скучала?
— Очень…
Сейчас всё ощущается острее. Возможно, от мысли, что я могла потерять своего мужчину, не хочется терять ни минуты!
Даня располагается поудобнее, лёжа на боку. Пропускает одну руку под моим телом и освобождает тяжёлую грудь. Горячо дышит в шею, перекатывая тугие соски.
Пока он только распаляет меня, я двигаю бёдрами. Сама насаживаюсь.
— Нетерпеливая моя. Я лишь хотел подразнить тебя.
— Подразнить? Мало. Придётся тебе меня трахнуть, — говорю возбуждённо и сжимаюсь плотным кольцом вокруг его члена.
Откровенные разговорчики во время секса заводят. Не первый раз говорю с любимым так, но эффект всегда крышесносный.
Я чувствую, как он Даня фиксирует меня и начинает двигаться жёстче и быстрее, разнузданнее.
Хват руки на груди становится безжалостным, а вторая рука настойчиво отводит бедро в сторону, раскрывая меня. Через миг пальцы Дани начинают танцевать на клиторе, добавляя огня в наш и без того жаркий секс.
Он вколачивается в меня сзади, на большой скорости. Под громкие пошлые звуки мокрых тел.
По венам будто струится обжигающая лава, заменившая кровь. Огненный, стремительный поток жарки ураганом проносится по всему телу. Разжигает жаркие пульсации глубоко внутри. Не только там, где член Дани движется со скоростью отбойного молотка. Не только под шершавыми подушечками его пальцев, искусных в ласке.
— Ещё! Ещё… Я сейчас…
— Кончай, — приказывает. — Вместе хочу… Давай!
Кажется, он до синяков сжимает мои бёдра, кончая. Горячая сперма наполняет лоно, и без того полное порочной влаги.
Разрядка получается остро-сладкой, почти болезненной и такой жаркой, что хочется кричать. Тело буквально рвёт на клочки от удовольствия.
Оргазм затухает волнами, до мучительного долго. Словно по всем чувствительным точкам разом ударило оглушающей волной экстаза.
Такого жаркого оргазма у меня ещё не было. Всё померкло по сравнению с этой сумасшедшей лавиной.
— Люблю тебя… — звучит хриплое признание Дани.
Спустя несколько долгих минут.
Кажется, не только я потеряла возможность двигаться и говорить.
— Я тебя тоже очень люблю…
Большие ладони мерно поглаживают тело, теперь уже разнося не искры страсти, но тёплые волны нежности.
— Не думай о плохом. У нас всё будет хорошо.
— Думать? Я вообще не в состоянии думать сейчас. Хочу поцелуй.
— Опасная просьба. Заведёшь меня на всю ночь! — шутливо предупреждает. — Потом будешь уползать от меня с жалобами, что я тебя затрахал.
— У нас брачная ночь молодожёнов. Я готова к подвигам, — и дерзко целую даню.
Глубоко и жадно, чувствуя, что кровь снова начинает кипеть.
— Ох, а я как готов… — и прижимает меня к себе.
Данил
Спустя три недели
— Милохин! Данил!
Оборачиваюсь на звук зычного мужского голоса.
— Джабиров?! — спрашиваю с недоверием.
— Он самый! — гаркает громко с другого конца коридора так, что аж медсёстры приседают.
Через минуту Алдан Джабиров, старый армейский приятель, обнимает меня крепко. Объятия реально медвежьи, весь воздух из лёгких выжимает.
Меня называют здоровяком, а Джабиров — и того больше. Раздобрел. Отрастил бороду…
— Тебя почти не узнать, брат!
— И тебя тоже! Похорошел. Молодеешь! Говорят, женился?! — трясёт мою руку.
— Женился, — соглашаюсь. — Скоро сын родится, а ты как?! Что здесь делаешь?
— Поздравляю-поздравляю! Я в вашем городе лишь проездом, потом вернусь в свой аул. Всего лишь дядьку навещал, ему здесь операцию на ноге по восстановлению бедра делают. Сам я до сих пор хожу вдовцом…
— Тебе бы пора снова жениться. тридцать три уже, как никак. Или ты ещё бизнес строишь?
— Уже всё, что можно построил, уважаемым человеком стал. С женой никак… Как мою первую супругу конь копытом зашиб, так с тех пор другую себе не нашёл.
— Неужели невест достойных нет?
— Да ну… Какие невесты. В ауле все кругом — родня… То двоюродные, то троюродные! Сколько можно месить одно и то же?! Пора бы кровь разбавить, — басит Алдан. — С деньгами у меня проблем нет, ты же знаешь, я большой человек. Мне много кого сватают. Всё не то… Недавно был в семье у дядьки, они начали мне племянницу друга сватать. Молодая, красивая, из небогатой семьи.
— И как она тебе?
— Красивая, не спорю. Созревшая для мужчины. Глазки мне строила, в тёмном коридоре даже пощупать себя позволила. Сиськи у неё, что надо, и зад крепкий! К моему херу как прижалась, я её был готов своей женой делать, там же, не отходя от кассы! Да и она вроде была не против, потекла. Но при разговоре о детях чуть в обморок не свалилась! К тому же она платок красиво завязывать умеет, но половник плохо держит и чай наливает криворуко. Тьфу! Нет, брат, мокрой пизды для меня недостаточно. Я в жёны себе спутницу ищу, а не только чтобы на члене скакала! Мне нужна такая женщина, чтобы ни в чём первой жене не уступала. Ты же знаешь, какая моя Алима была — с рассветом вставала, позже всех ложилась… Хочу ничуть не хуже, чтобы в хозяйстве была умелая, чтобы детей моих приняла. Двое у меня, как никак… Сын и дочка. К тому же я ещё бы завёл. Но видно, не судьба.
Алдан замолкает, поглаживая бороду.
— Ну да ладно. Я разнылся на старость лет, а ты сам что в больнице делаешь?!
— Пришёл проведать вдову младшего брата, — киваю в сторону палаты.
До сих пор не знаю, как с ней поступить.
В тюрьму бросить?! А дети как же?
Неужели мне всех четверых к себе придётся взять насовсем?! То-то мне юля устроит…
Куда же я на неё все эти семейные дрязги повешу!
В то же время отдать детей Алии некому…
Родители Алии умерли недавно. Дальние родственники не считаются, я — ближайший родственник Алии, которого она убить хотела.
Говорит, что раскаялась. Сколько раз она мне плакалась…
Но теперь я этой лживой кобре на слово не поверю. Хочется подальше от себя её держать и под хорошим присмотром… Но как?!
— Вдова Карима? — спрашивает Алдан.
— Она самая. Алия.
— Алия? Имя почти как у моей Алимы. Вдова, говоришь… Не припоминаю на лицо. Красивая? — невзначай интересуется.
Показывая Алдану фото с телефона, где она гуляет с детьми в парке.
— Красивая, — говорю, как есть.
Ведь Алия ещё молодая, у неё очень яркие, восточные черты лица: смуглые брови вразлёт, большой выразительный рот, тёмные глаза, фигуристая очень…
Из-за травм она немного осунулась, но всё остальное при ней осталось.
Мужчины на неё смотрят с интересом. Если бы не четверо детей и её дурная влюблённость, возможно, Алия бы себе с лёгкостью другого мужчину нашла.
— Хорошая, — одобрительно кивает Алдан. — Одинокая или мужик имеется? В хозяйстве как она?!
— Алия — идеальная хозяйка, в большом доме всегда чистота была без помощи слуг, готовит вкусно. Но мужчины у неё нет. Детей на фото видел? Четверо. Все её!
— Четверо детей! — восхищённо. — И до сих пор такая красотка. Вах, какая сочная! Познакомь меня с ней! — требует.
Охереваю.
— Кхм… Знаешь, Алдан, я тебя, словно старшего брата, уважаю. Потому скажу, как есть. Баба Алия хозяйственная, не глупая. Я бы даже сказал, умная чересчур. Коварная…
— Если бы женщина не была коварной, что бы это была за женщина?!
— Ты не понимаешь. Она меня убить хотела.
Рассказываю ему всё, как есть, без утайки.
— Значит, она к тебе в трусы лезла, — Алдан выделяет лишь это. Словно козни никакого веса не имеют! — А ты её… того?
— Я её ни того и ни этого! Она мне, как сестра родная, к тому же у меня любимая женщина имеется.
— А кто-нибудь ещё её… того? Кроме твоего брата? — не унимается Алдан.
— Я свечку не держал. Но кажется, нет.
— Пробег минимальный. Мужика давно не было… — задумчиво говорит. — Что ж… Родители?
— У Алии нет родителей. Умерли, — вздыхаю. — Совсем недавно.
Мать Алии скончалась первой, три месяца назад. Уже после того, как Алия перестала со мной общаться. А её отец буквально две недели назад скончался, от приступа. Может, не выдержал новостей о том, в какую змею превратилась единственная и очень любимая дочка…
Алия по этому поводу сильно переживает, корит себя в смерти отца.
Однако это карма. Ничего против неё не попишешь…
— Родителей нет?! — Алдан хлопает ладонями и потирает их в предвкушении. — Значит, ты за неё отвечаешь. Отдай мне!
— Что-что?!
— Жениться на ней хочу!
Алдан загорелся. В прямом смысле этого слова.
— Алдан, брат… Послушай!
— Она в этой палате? — заглядывает через стекло. — Травма ноги? Ничего, мой дед-костоправ и не таких на ноги ставил!
— Упрямая, вредная…
— Много ты понимаешь! — фыркает, разглядывая Алию через стекло, словно уже сожрать хочет. — Необъезженные, дурные кобылы потом самыми послушными становятся.
— Она коварная…
— Аллах создал женщин коварными, а нам наказал быть бдительными, — машет рукой. — Четверо детей, вах… Ещё пятерых мне родит!
— Пятерых?!
— Конечно! Мужчины рода Джабировых славятся мужской силой. Ты знаешь, сколько моему отцу? Восемьдесят семь недавно исполнилось, а моему самому младшему брату всего двенадцать лет. Вот и считай… — хвалится. — Давай веди меня к ней!
Я в растерянности. Так быстро, как Алдан, дела с женитьбой ещё никто не обстряпывал.
Но в то же время… Почему бы и нет? У Алдана нрав крутой, рука крепкая… Заберёт Алию к себе в горы, усмирит её, объездит. Вон как дверь взглядом насквозь прожигает, и…
— Что это у тебя?! Платок?! — удивляюсь. — Откуда?
— При себе ношу. Не знаешь, в какой момент судьбу встретишь. Надо быть наготове, чтобы сразу права заявить. А то современные девушки даже про платки забывают! Ну ничего, если и эта без платка ходит, я ей живо напомню о традициях и о месте женщины возле мужчины!
Толкаю дверь палаты. Алия поворачивает голову на звук шума и пытается присесть. Переводит взгляд с меня на пришедшего мужчину, потом обратно.
— Алия, познакомься… Это Алдан. Твой будущий супруг, — отхожу в сторону.
— К-к-к-какой супруг?
— Дарованный тебе свыше! — приятель двигает меня плечом, подаёт платок. — Живо волосы спрячь! — говорит сурово. — Моя жена с непокрытой головой ходить не станет.
— Но я… Я… Я вас не знаю!
— Узнаешь! Мы с Данилом уже обо всём договорились! — сверлит горящим взглядом Алию и просит. — Выйди, Даня. Я должен с ней с глазу на глаз переговорить!
Алдан проворно выталкивает меня и опускает жалюзи на стекле двери, запираясь изнутри.
Через полчаса Алдан выходит из палаты невероятно довольный, как будто звезду с неба поймал.
— У тебя связи с Загсом имеются? — спрашивает. — Расписаться бы поскорее и договориться с врачами о выписке. Послезавтра я её забираю под свою ответственность. Свадьбу у нас в ауле позднее сыграем, как только я её на ноги поставлю. Всех приглашу.
— Неужели согласна?!
— Я её согласия и не спрашивал, перед фактом поставил.
Вижу, на его левой ладони следы от зубов.
— Алия тебя укусила?!
— Попыталась, когда я ей под рубашку полез. Но разве это укус? Мой пегий жеребец куснул недавно, синяк на всю руку — вот это был укус. Попытка сопротивления засчиталась. Но толку-то! Она же с переломом, далеко не убежит. Поломалась для приличия. Зато потом… — пошловато улыбается. — Чувствуется, её за холку давно, как следует, никто не трепал. Горячая!
— Последний раз предупреждаю. Она коварная, за ней нужно смотреть в оба глаза. Ты уверен, что справишься?
— Характер я ей выправлю, — скалится. — Однако сразу говорю, что с женой буду обращаться, как сам посчитаю нужным. Так что на твою защиту ей рассчитывать не придётся.
— Я и не собираюсь её защищать. Одна только просьба. Племянников я своих люблю. Не обижай их и не лишай меня общения с ними.
— Я детей не обижу. Ни словом, ни делом. Клянусь!
Противостоять Джабирову нет смысла и не хочется совсем.
— Забирай!
Как говорится, хай объезжает дурную кобылку, если ему так сильно этого хочется...

осталось последняя глава