Та ещё находка

Муравьиная жизнь Джо Воркера

«Вста-а-вай. Собира-а-йся. Ша-а-гай», - заунывно протянул гудок - и тысячи работяг встали с постели, натянули рабочую униформу и почти что синхронно распахнули дверь своего жилища, стекаясь на тротуары. Тысячи серых одежд. Тысячи забытых надежд. Тысячи разбитых мечт. Тысячи пустых мест.

Джо поправил лямку рабочего комбинезона и присоединился к шествию коллег. На горизонте дремал громыхающий стальными верстаками и дымящий ядовитыми парами гигант, что намертво погряз кирпичными трубами в вечно облачном небе. Стоптанные ботинки шагали по лужам, заглатывая немного грязи при каждом шаге. Отовсюду доносились обрывки кашля и разговоров, везде завивался в спирали дым от дешёвого курева.

Тысячи серых одежд. И все текли вперёд, прямо в пасть жестокому чудищу капитализма.

Сбоку рабочие выглядели, как поток ртути. Вот только не они отравляли, а их отравляли. Смятые грязные купюры в кармане Джо на миг превратились в гантели и приковали его к месту своей тяжестью.

«Ни шагу дальше, - думал Джо, - больше ни шагу».

И он пошёл дальше со всеми.

Во время обеденного перерыва Джо вышел на улицу, дабы уничтожить парочку сигарет. Словно дым, что выдыхает завод, недостаточно ещё отравил его, расщепил лёгкие и запачкал зубы. А ведь завод скуривает их жизни, их здоровье, и затем пачкает этим дымом небо. Он дешёвая сигарета, временное удовлетворение потребностей завода, потребностей бурной индустриализации. Его курят с самого рождения, и совсем скоро останется лишь горстка пепла, которую упакуют в деревянную пепельницу-гроб и упрячут далеко в землю. И он будет её отравлять, будет отравлять так, будто жаждет отомстить за собственное отравление и вместе с тем хоть после смерти выкачать весь яд и избавиться от него.

В завершение раздумий и обеденного перерыва Джо смачно затянулся, сплюнул остатки безрезультатных мыслей и встал за работу с тем, чтобы её закончить, вернуться домой, в компании своих разбитых мечт поужинать и лечь спать. На какие-либо занятия сил обычно не хватает. Да и времени маловато.

Вновь гудок.

Тысячи работяг встали с постели, натянули рабочую униформу и почти что синхронно распахнули дверь своего жилища, стекаясь на тротуары. Тысячи серых одежд. Тысячи забытых надежд. Тысячи разбитых мечт. Тысячи пустых мест.