«Тачдаун» Сола Рэйн

Глава 10. Хантер

– Почему, черт возьми, он такой тяжелый? – запыхавшись, спрашиваю я, помогая Дэнни поднимать по лестнице гигантский чемодан. – Ты прихватила с собой в Майами статую Николы Теслы[29]? Любимую лошадь? Труп бывшего?
– Скорее трупы деревьев. – Дэнни смахивает с влажного от пота лица прядь волос и вымученно улыбается. – В нем лежат книги.
– И много у тебя еще таких чемоданов?
– Это последний, – отвечает она, и я вздыхаю с облегчением. – Он по ошибке улетел в Лафайетт, поэтому его доставили на несколько дней позже, чем весь остальной багаж.
Мы с трудом преодолеваем еще один лестничный пролет и наконец оказываемся на нужном этаже. Подруга опускает чемодан на колесики, выдвигает ручку и катит его по короткому коридору к двери с табличкой: «Комната Аспен и Даниэлы. Без шоколадного печенья не входить!».
Коридор третьего этажа женского общежития для первокурсниц выглядит мрачным и неприветливым, но когда я вхожу в квартиру девчонок, то оказываюсь в очень светлой и уютной гостиной. Посреди просторной комнаты стоит желтый диван, заваленный маленькими цветастыми подушками с геометрическим узором, на ротанговом кофейном столике перед ним лежит перевернутая книга – автобиография Оззи Осборна, номер «GQ» с Томом Холландом на обложке, пара скидочных купонов и небольшая стопка учебников. На единственном окне висят плотные бежевые шторы, которые гармонично сочетаются с льняным цветом стен, на подоконнике расставлены незажженные ароматические свечи и стеклянные флорариумы с суккулентами, а на полу лежит фисташковый коврик с мягким ворсом. Позади дивана расположены три двери, две из которых, вероятно, ведут в спальни Дэнни и ее соседки, а третья – в ванную комнату.
Я беру со столика мужской журнал и весело смотрю поверх глянцевых страниц на Дэнни, которая уже начала выкладывать книги из чемодана и заставлять ими белый стеллаж из «Икеи». Сегодня она выглядит, как персонаж аниме – коротенькая плиссированная юбка в клетку, заправленная в нее белая футболка-оверсайз, собранные бейглами вокруг лодыжек гольфы и пудровые кроссовки от Майкла Корса. На голове два небрежных пучка с распущенными волосами, на пухлых губах – розовый блеск, а большие выразительные глаза густо подведены тенями, что усиливает их хризолитовый оттенок.
– Ставлю сотню на то, что ты купила этот номер ради обложки?
– Я не стану платить тебе за свои маленькие слабости, – фыркает от смеха Ривас.
Я ехидно улыбаюсь, подходя ближе, и с любопытством пробегаю глазами по корешкам книг, которые она уже успела расставить. Морская биология, морская биология, морская… Оу! Любовный роман?
– Ты любишь читать? – спрашивает Дэнни.
– Да, но в моей домашней библиотеке вряд ли можно найти книгу, в которой нет трупов, маньяков и жестоких убийств. – Я достаю с полки пухлый томик в мягком переплете и с интересом разглядываю обложку, на которой изображен полуголый парень в хоккейном шлеме. – Но, знаешь, этот красавчик определенно стоил каждую капельку пота, которую я ради него пролила.
Дэнни смеется, прикладывая ладони к вспыхнувшим щекам, после чего заключает меня в быстрые объятия.
– Спасибо, что помогла мне с чемоданом, Хантер. Ты лучшая! Если честно, понятия не имею, как дотащила бы его одна.
– Попросила бы Сойера. – При упоминании его имени подруга вздрагивает и отстраняется, поэтому я решаю переключить футбольный канал. – Или свою соседку. Аспен, кажется?
– Я зову ее Каспер. – Она бросает быстрый взгляд на входную дверь, словно хочет убедиться, что соседка не прошла сквозь нее, чтобы присоединиться к нашему разговору. – Аспен работает диджеем на радиостанции кампуса и пишет статьи для университетской газеты, поэтому все свободное от учебы время торчит в административном корпусе. Серьезно, я почти ее не вижу. Если бы не крошки от шоколадного печенья, которые Аспен каждое утро оставляет на кофейном столике, как трогательное напоминание о себе, я бы решила, что в день заезда она мне просто привиделась.
– Аспен учится на стипендии? – Я поднимаю с пола серую, застиранную почти до дыр футболку с надписью «День плохих волос», которая вряд ли принадлежит богатенькой калифорнийской моднице, и аккуратно кладу ее на диван.
– На полной стипендии, – кивает подруга, отбрасывая назад тяжелые темные локоны. – И вроде бы еще получает какую-то дополнительную финансовую поддержку от университета.
Я перевожу взгляд с дешевой футболки из «Волмарта» на чемодан от Гуччи Даниэлы и задумчиво хмурю брови.
– Не понимаю… У твоих родителей хренова куча денег, почему они не арендовали для тебя жилье за пределами кампуса?
– Ты не знаешь моего отца, – фыркает Дэнни, отправляя очередной томик романтики на полку. – В толковых словарях напротив слова «Контроль» наверняка стоит фотография Дамиана Риваса. Ну а здесь, на территории кампуса, ему гораздо проще меня контролировать. Держу пари, он уже подкупил комендантшу общежития, чтобы та шпионила за мной и доносила ему обо всем. Это очень в его стиле. Хвала Господу, я улетела во Флориду раньше, чем отец узнал, что Сойер тоже учится в Рейнере. Иначе он ни за что бы меня сюда не отпустил. Наши отцы – злейшие враги.
– Почему?
– Бизнес, – пожимает она плечами. – Пять лет назад, когда Линчи только переехали в Силиконовую долину, наши отцы стали совместно вести дела. Поначалу все шло вроде бы неплохо, но спустя год их партнерство внезапно развалилось. Теренс Линч подвел моего папу, провалив какую-то крупную сделку, и тот чуть не лишился бизнеса, потеряв кучу денег. – Ривас делает паузу, задумчиво покусывая щеку изнутри. – По крайней мере такова официальная версия.
Я вопросительно смотрю на нее.
– Что ты имеешь в виду?
– Даже не знаю, – ее голос звучит неуверенно. – Сразу после этого случая родители Сойера развелись, и его мать переехала жить в другой штат. Странное совпадение…
– Может, женщина просто решила не жить с раздолбаем, который лажает по-крупному?
Дэнни смеется.
– Ну, если это так, то миссис Линч просчиталась. Потому что за эти годы Теренс сколотил огромное состояние в IT-сфере и теперь возглавляет одну из самых влиятельных компаний по кибербезопасности в стране.
Я подхожу к окну, из которого открывается вид на центральную площадь, залитую светом вечернего солнца, и на секунду задумываюсь о том, какой была бы моя жизнь, если бы я родилась в семье Ривас или Линчей. Каково это – пережить развод родителей или не иметь возможности самой выбирать направление в жизни?
У нас никогда не было много денег, и одному Богу известно, на какие жертвы шла Руби, чтобы я ни в чем не нуждалась, однако я никогда не жалела о том, что не родилась в другой семье. В богатой семье, или в семье с любящим отцом и образцовой мамочкой в стиле Джун Кливер[30], которая целыми днями хлопочет у плиты в идеальном платье и жемчугах.
Пусть из-за ничтожной разницы в возрасте Руби так и не удалось завоевать у меня авторитет, и мы с ней общаемся не как мать с дочерью, а скорее, как подружки, но мы любим друг друга такими, какие мы есть. В этом наша сила.
– Значит, вы с Сойером тоже типа на ножах? – предпринимаю я очередную попытку разобраться в их отношениях.
– Вовсе нет, – отвечает Дэнни, усаживаясь рядом со мной на подоконник. Ее густые темные брови сведены на переносице. – Для Сойера я всего лишь соседская девчонка, которая пару раз делала за него домашку. Мы с ним росли в разных мирах, которые почти не пересекались друг с другом. Его мир составляли веселые друзья, закатывающие самые громкие вечеринки на Западном побережье, раскрепощенные красотки-чирлидерши и спорт, а мой – книги, эмоционально сдержанная мать и тень деспотичного отца, которая зловеще нависала надо мной, где бы я ни находилась, готовая в любую секунду материализоваться и спустить с меня шкуру за непослушание.
– Звучит как завязка к слащавому фильму для подростков на Нетфликс.
Дэнни издает сдавленный смешок, и ее плечи заметно расслабляются.
– С Томом Холландом в главной роли, – подмигиваю я, доставая мобильник из кармана своего спортивного платья.
– Заткнись.
Проверяю телефон и обнаруживаю новое сообщение от Гаспара, – того самого красавчика-француза с вечеринки, которому я вчера оставила свой номер. Мы с ним уже переписывались сегодня и договорились вечером встретиться и где-нибудь перекусить.
Текст на экране вызывает усмешку.
Гас: подумал, что это может поднять тебе настроение. Наш главный тренер увидел в шкафчике Каннинга пачку сигарет и надрал ему задницу. Жаль, не буквально. Но в раздевалке было весело.
Я: ЛОЛ.
Гас: кстати, тренировка уже закончилась, сейчас приму душ и заеду за тобой. Откуда тебя забрать?
– Слушай, если ты и в самом деле влюблена в Линча, просто скажи ему об этом, – бормочу я, барабаня большими пальцами по экрану.
Я: я на машине. Могу подъехать к стадиону. Ни разу не видела его вживую.
– «Просто скажи ему об этом», – передразнивает Дэнни, с пугающей точностью повторяя мою интонацию. – Ты сама-то хоть раз признавалась парню в любви?
– Я не по этим делам.
– Тебе не нравятся парни?
Господи Боже.
– Мне нравятся парни, но я их не люблю.
Гас: Ок. Подъезжай. Проведу тебе экскурсию.
Даниэла спрыгивает с подоконника, встает на цыпочки и заглядывает через плечо в мой телефон.
– Гас? Гаспар Бартез? Футболист? – Она морщит нос. – Я слышала, как девчонки обсуждали его сегодня в столовой. Кажется, он тот еще придурок. Десятка по десятибалльной шкале первоклассных засранцев Рейнера.
– Забавно. Я думала в этой номинации пальма первенства принадлежит Каннингу.
Дэнни вскидывает брови, а затем прищуривается, с подозрением вглядываясь в мое лицо.
– Что? – не выдерживаю я.
– Ты запала на него.
– На кого?
– На Чейза.
Ее слова торжественным эхом отдаются в моей грудной клетке, поднимая в ней легкий гул.
– Дэнни, Дэнни, Дэнни… – Я качаю головой, игнорируя учащенное сердцебиение. – А ведь я уже начала к тебе привыкать. Почему ты сразу не сообщила мне о своем слабоумии?
– Можешь сколько угодно выпускать свои колючки, Брэдшоу, но только слепой мог не заметить искры, которые летали между вами в «Черном Сэме». У вас с ним есть общее прошлое, не так ли?
– Конечно. Он ведь трахнул мою мать, так что мы с ним почти родственники! – гневно выпаливаю я. Каждое слово на вкус как дерьмо, но мне внезапно становится легче. Словно в груди развязался тугой узел.
В комнате воцаряется тишина. Губы Даниэлы приоткрываются, но она не говорит ни слова. Ее лицо выражает шок.
– Проклятье, – наконец произносит она, растерянно моргая. – Прости, я не знала… Бог ты мой. Но это же… Сколько твоей матери лет?
– Тридцать пять. Она родила меня в шестнадцать. Это не было историей любви, Дэнни. И хватит об этом. – Я хватаю с дивана свой маленький рюкзак, перекидываю его через плечо и направляюсь к двери. – Мне пора. Увидимся завтра.
– Хантер…
Я выхожу из квартиры и захлопываю за собой дверь.