Развод.Вспомни, как мы любили.

●Глава 6●

— Все!
Я больше не намерена терпеть умную Лидию, которая в своих разговорах заходит за грань в темные гипотетические болота.
Я встаю, в который раз вытираю слезы и шагаю прочь:
— Я боюсь, что вы, Лидия, тут ничем не поможете.
— Я оставлю свою визитку, — невозмутимо отвечает она.
— Я обескуражен, — отзывается Чонгук. — Мне рекомендовали вас, как хорошего семейного психолога.
— Так и есть.
— А это не вы, — оглядываюсь, — посоветовали моему мужу быть со мной честным?
— Нет, — Лидия вытаскивает из кармана сумочки белую визитку. — Я обычно не работаю индивидуально. Стараюсь только с парами. Либо помогаю разойтись с миром, либо помогаю преодолеть кризис.
— Так вы и для моего мужа тоже были своеобразным сюрпризом?
— Да, — Лидия улыбается. — Нас свел его психотерапевт. Семейные дрязги — немного другой ракурс проблемы. И пара — это нечто большее чем просто один человек со своими тараканами. Тут тараканы другие, и часто выглядывают, когда два человека вместе собираются.
— В любом случае, нам не помочь.
Лидия встает, одергивает пиджак и улыбается:
— Потому что вы сейчас сделали только первый шаг, Лалиса.
— О, засуньте свои эти психологические штучки-дрючки далеко и поглубже.
Выхожу из гостиной. Перевожу дух. Раз я не думаю помирать сейчас от разбитого сердца, то надо приходить в себя.
Даю себе пощечину, когда к горлу опять подкатывает ком.
Затем вторую, но уже посильнее.
Третья отзывается звоном в ушах, кожа правой щеки горит, и слышу тяжелый вздох. Оглядываюсь.
Это Чонгук.
И как же меня бесит его мрачная собранность. Я вся лохматая, заплаканная дура, а он весь из себя такой виноватый честный красавчик, который выпнул меня с пьедестала королевы-жены до жалкой неудачницы.
Я проиграла.
И понять бы почему.
Где претензии, что я, например, фригидная сука?
Или что я растолстела?
Или что занудная гадина?
А то выходит, что я прекрасная женщина, но любить меня не за что. Даже не так. Меня можно любить как мамку, как друга, как сестру, но встретить со мной старость… Нет. Я обрыдла.
— Ты бы хотел такой судьбы своим дочерям? — тихо спрашиваю я.
И мне не важен его ответ, поэтому я торопливо поднимаюсь по лестнице на второй этаж.
И ведь не подкопаешься к нему.
Не изменял.
Отношений не завел.
Не тащился ко мне после другой женщины, и пытался разжечь между нами огонь.
Разжег, но только с моей стороны.
Я девочек отпустила в отпуск со свекровью с планами устроить нам две недели дикой страсти, которая бы нас поджидала по всем уголкам нашего дома.
В шкафе в нижнем ящике ждет новое откровенное белье, новые игрушки и даже наручники.
Да, я хотела после ужина кокетливо придвинуть Чону наручники одним пальчиком и признаться, что была плохой девочкой.
Короткий смешок.
Радует, что я получила “я люблю другую” до наручников.
А то вот бы был цирк. Приковал бы меня наручниками к кровати и ошарашил бы меня честным признанием. А я такая вся красивая, в черных кружевах лежу в соблазнительной позе.
Смеюсь, глядя на Чонгука. Наверное, стоит сказать ему спасибо, что он не отложил этот вопрос до момента глупых игр.
— Так, визитку я оставила, — к нам выходит Лидия. Перекидывает сумочку через плечо. — И вам есть над чем подумать. Мы все познакомились, и я готова провести вашу семью через развод.
— И берете за это, скорее всего, прилично? — едко интересуюсь я.
— Да, — плывет в прихожую, — но мой прейскурант оправдан.
— Да свалите вы уже! — иду под лестницу и скрываюсь в просторной кладовке, в которой недавно наводила порядок. Повышаю голос. — Стерва!
Если я не буду агрессивной, то опять разрыдаюсь. Лучше буду кричать, рычать, огрызаться, чем заливать на радость моего благородного мужа пол слезами.
Подхватываю черный чемодан из матового пластика на колесиках и выхожу.
— Лиса…
— Отвали!
Тащу чемодан через лестницу на второй этаж:
— Разлюбил! Что же ты меня не разлюбил до того, как мы встали на ноги? — оглядываюсь. — А? Или хотя бы до моей тридцатки?
— Лис, — Чонгук хмурится, наблюдая за мной у лестницы. — Я даже не знаю, что тебе на это сказать.
Меня начинает опять трясти. Вот такой он весь красивый, надменный в дорогом костюме от итальянского портного, в сорочке из тонкого элитного хлопка достанется другой женщине.
А я помню на нем дешевые брюки с рынка, дырявые кроссовки, старую куртку и с протертыми локтями. А еще китайские футболки, носки, что красили ноги и шапки из секонд-хэнда.
— Да что тут еще сказать кроме того, что козел? — горько усмехаюсь я и тащу чемодан дальше.
Захожу в спальню, затем скрываюсь в нашей просторной гардеробной. Справа — моя половина, слева — его. Он тут меня не раз зажимал, шептал, что я красивая.
— Ненавижу, — открываю чемодан и срываю с вешалок его рубашки.
Кидаю в чемодан, за ними летят брюки, пара пиджаков.
— Тебе надо остыть.
— Завали варежку! — несдержанно рявкаю я. — Господи! Чонгук! Или тебе доставляет удовольствие вся эта ситуация?!
— Нет.
— Тогда заткнись! — закидываю к его тряпью носки, пару футболок и затем сажусь на корточки, чтобы с яростным покряхтыванием застегнуть молнию.
Так. Лишь бы не расплакаться. Такое ощущение, что я вся состою из слез, которые готовы брызнуть из всех щелей.
Встаю, поднимаю чемодан на колесике и пинаю его к Чонгуку, который привалился к косяку плечом, скрестив руки на груди.
— Катись отсюда. За остальными вещами пришли помощника. Можешь сразу залететь к сучке своей. Или она тебя не ждет?