Таинственная и Вампир

Глава 30: "Все плохое когда-нибудь кончается. И начинается чудовищное".

Истощенная, полукровка опускается на колени, осознавая, что если она продолжит двигаться дальше, то сделает себе хуже. Порез болезненно о себе напоминает каждую секунду, не позволяя Лан расслабиться. Она оглядывается по сторонам в надежде зацепиться хоть за что-нибудь, уловить хотя бы малейшую подсказку, но вокруг одни лишь деревья.

Вдруг в поле зрения Лан попадаются два неразличимых силуэта. Две тёмные фигуры поспешно движутся в ее сторону.

- «Неужели это снова они..?» - пугающие воспоминания об этом инциденте всё еще мелькают перед глазами.

Лан пытается привстать, опираясь на ствол дерева, но глаза застилает темная пелена. Ноги становятся ватными не в силах удержать полукровку. Не успев соприкоснуться с землёй, ее тело подхватывают чьи-то чужие руки.

Единственное, что Лан услышала перед тем, как окончательно потерять сознание, было:

- Наконец-то я нашел тебя. - с неприятной горечью произнес неизвестный мужским голосом.

* * *

Сознание возвращается медленно, мучительно пробираясь сквозь пелену тумана. Веки кажутся Лан налитыми свинцом, каждый вдох отдаётся тупой болью в груди. Мир вокруг расплывается размытыми силуэтами, не желая обретать четкость. Над полукровкой склоняются два темных пятна, напоминающих очертаниями мужские фигуры. Голоса, доносившиеся сверху, звучат приглушенно, как будто сквозь толщу воды. Знакомые тембры для Лан, но память упрямо отказывается работать, подбрасывая лишь обрывки фраз, лица, растворяющиеся, словно мираж. Один из силуэтов резко выпрямляется, отрывисто и раздраженно бросив несколько слов. Второй мужчина, оставшись, наклоняется ниже, и Лан чувствует на своей руке тепло чужого прикосновения. Настолько ли оно чужое? Тонкие пальцы бережно смыкаются на ее запястье, создавая дрожь по охваченному ознобом телу.

- Я не мог найти себе места, - шепчет мужчина, и этот тихий, хриплый голос пробивает брешь в стене памяти. Это Хёнджин. - Мне казалось, что я тебя окончательно потерял.

Он говорил еще что-то, но слова сваливаются в неразборчивый поток, заглушаемый бешено стучащим в висках пульсом. Лан с трудом разлепляет веки. Перед ней предстает лицо Хёнджина, искаженное мучительной тревогой. Глаза вампира горят мрачным огнем, а плотно сжатые губы точно бескровные.