Чёрное знамя

12. Промах

Клиническим городком в Саратове назывался корпус больниц при медицинском факультете Саратовского университета, построенный ещё в 1916 году, но начавший активно функционировать только десять лет спустя. Клинический городок состоял из девяти корпусов. Котову нужно было хирургическое отделение. Он остановил машину рядом с нужным корпусом, заглушил мотор и вышел из неё. 

Михаил никогда не любил госпитали и больницы. Особенно в последнее время. Но сейчас по долгу службы ему приходилось бывать здесь.

Во время войны Клинический городок был эвакогоспиталем. Сейчас же об этом ничего не напоминало, кроме того, что кое-где в коридоре ещё стояли койки. Котов невольно поежился. Слишком уж неприятные воспоминания у него вызывали эти койки в коридоре. В конце-концов, и новость о Победе он встретил именно в такой койке с сильнейшей головной болью. Угораздило ведь — контузия в последние дни войны...

Они с Кириллом прошли в палату и подошли к нужной койке. Раненый сержант ВОХР лежал на кровати с перевязанной головой, и молча смотрел в потолок. Он не обратил внимания на севших рядом с ним Котова и Родионова, и лишь когда капитан сказал: «Здравствуйте» сержант медленно повернул голову в его сторону.
— Что случилось? — абсолютно серьезно спросил он.
— Я капитан Котов, Уголовный Розыск. Со мной лейтенант Родионов, — Михаил показал рукой на Кирилла, — Нужно поговорить с вами. Вы помните, как произошло нападение?
— Не помню, — ответил сержант монотонным голосом, — Помню, что мы ехали в продовольственный магазин. Я и шофёр. Потом остановились...и больше ничего не помню.

Котову очень захотелось выругаться, но он сдержался. Похоже, прав был Шубин — ничего от раненого не получится добиться. Когда капитан уже встал со стула, сержант неожиданно вытаращил глаза, и схватил его за руку.
— Я вспомнил. Стойте, — сказал ВОХРовец, — Мы ехали с шофёром в продовольственный магазин. Это было поздно ночью. Часу в двенадцатом. Проехали арку, и вдруг Фоминых, водитель резко затормозил.
— «Что случилось?» — спросил я, потянувшись за пистолетом.
—«Человек лежит», — сказал Фоминых. Я вгляделся, и действительно, в свете фар увидел, как прямо в проходе лежал на спине какой-то человек в чёрном плаще. Похоже, он был пьян, или ему было плохо. Хуже всего было то, что он закрыл нам проезд. Фоминых вышел из машины, проверить, что там да как... больше ничего не помню. Только то, что я зачем-то вышел из машины. Затем — резкая головная боль. Очнулся здесь.
— Точно ничего больше не помните? — спросил Михаил, который едва успел обрадоваться.
— Нет. Больше ничего не помню... — сказал сержант, и прикрыл глаза...