- Заткнись, пожалуйста, сделай одолжение. Одевайся, мы уходим!
Эмиль скривился, но сказать что-то ещё не успел: как только он натянул дафлкот, я схватил его за руку и рывком потянул за собой к двери, которую с оглушающим грохотом захлопнул за нами, так, что она чуть не слетела с петель.
Мы стояли у дома Шрайера под моросящим дождём уже десять минут в ожидании такси. Пронизывающий ветер дул прямо в лицо, и мне казалось, он проникал во все лазейки в одежде.
- Господи боже, - я потёр лицо ладонью, - надень капюшон.
Эмиль судорожно вздохнул - не то вот-вот расплачется, не то засмеётся. Он был ещё какой-то сонный и явно подтормаживал.
Когда я ворвался в комнату, где он спал, и, растолкав, приказал в срочном порядке одеваться, Эмиль немного испугался. Но я старался себя контролировать, поэтому говорил с братом сквозь зубы, сдерживая припадок злости. Шрайер молча наблюдал за нами и не проронил ни слова. Мне хватало его напряжённого взгляда, которым он следил за моими действиями, пока я швырял в Эмиля его вещами.
- Дай сюда, - сказал я раздражённо Эмилю, помогая нормально натянуть капюшон на кудрявую и уже абсолютно мокрую голову.
Я прикурил сигарету, глубоко затянулся и в сотый раз достал телефон, чтобы посмотреть, далеко ли от нас машина такси.
- Манс... ты обидел доктора Шрайера?
Я не стал отвечать. Эту суку-доктора пока обсуждать не хотелось. Выражение моего лица, видимо, не сулило ничего хорошего, потому что Эмиль, закусив губу и опустив взгляд на асфальт, начал носком ботинка тыкать в глубокую лужу.
Я напряжённо думал, что же делать дальше. Внутри меня клокотал гнев, который обещал в ближайшие минуты накрутить меня до такой степени, что я готов буду вернуться обратно к Клаусу и размазать всё-таки этого урода по стене.
Бросив окурок и сплюнув на асфальт, я подошёл ближе к брату. Интуиция пиздец как орала о том, что Шрайер не просто так хочет, чтобы я отказался от опекунства. Но от осознания этого факта легче не становилось.
С глубокого капюшона Эмиля капала вода, и я видел только кончик его носа и губ, которые что-то беззвучно бормотали.
Он один. Если я его оставлю, он будет абсолютно один. Внезапно эта мысль, стала ощущаться совсем иначе. Теперь, кажется, я не могу бросить брата, просто потому что... Да чёрт его знает почему. Потом обдумаю мотивы этого дурацкого поступка.
