Разрушение

Глава 31

Я живу в квартире Билла уже три дня. Но жизнью это назвать никак нельзя.

Все, что я делаю — плачу, закутавшись в одеяло. Не знала, что во мне осталось столько слез. Казалось, что я давно их выплакала, но они текут с утра до вечера. Почему? Причин много. Корень их — Курт.

Первая и самая очевидная: я разбита услышанным. Говорят, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Не соглашусь. Я бы не хотела знать ничего из того, что мне теперь известно. Лучше бы он молчал, похоронил свои тайны, зарыл их до ядра Земли, где они бы сгорели от температуры. Я не понимаю что им руководило: для чего Курт открыл свой рот? Я же к нему пришла с желанием помириться. Почему он не поступил себе в «выгоду»? Что заставило его раскрыть карты? Я бы ни от кого не узнала, не расскажи он. Хотел быть честным? Да разве нужна мне такая грязь?

Я уверена, что объяснила бы себе его поведение прежде. Но не теперь, когда я не могу объяснить себе то, что творю сама.

В этом заключается вторая причина моего глубокого несчастья. Слова, которые я наговорила парню. Это была шоковая реакция, да, к чему себя палками бить — и все же я бью. Потому что Курт отвратителен, конечно, но он не заслужил слышать подобное. Вернее выразиться... он не заслужил слышать такое от человека, который ему дороже мира. Я невероятна зла на него, переполнена ненавистью, однако понимаю, что ту боль, которая была заряжена в его сердце, не оправдать ничем. Я не должна была его убивать в отместку за то, что он убил меня. Это не так работает.

Я помню его до смерти ранимый, трясущийся вопрос:

— Правда?

Он спросил это, чтобы убедиться, что я не лгу. Что я на самом деле не любила, считаю его отбросом, а все отношения провела в стыде за нашу связь. Курт не верил, что меня заслуживает, и сейчас, наверняка, убежден в том, что я действительно была с ним из жалости. Я даже примерно не могу представить как он себя чувствует.

Когда я погружаюсь в эти мысли, то сразу хочу прижать его к груди. Обнять, утешить, гладить по голове, обещать, что он любим и необходим...

И вот я натыкаюсь на третью причину: сочувствие к тому, к кому сочувствие проявлять нельзя. Я плачу из-за этого до боли в горле. Как будто твои гланды раздуваются и перекрывают подачу кислорода через рот, в то время как нос заложен. Курт растоптал меня, а половину моих размышлений составляет сострадание к нему. Он меня добил. Вместо того, чтобы погрузиться в свою боль, я разделяю его страдания. Наверное, потому что не все во мне сгнило, да?