Магистр дьявольского культа и Т/И

Роса. Часть пятая

    Я же уже говорила что уснула не сразу? Так вот проснулась я ещё более неожиданно. В пять утра! Какого хрена,а! Почему я не могу нормально поспать?!

   Кхм,к чему это я. Я проснулась и уже поняла,что больше спать не хочу. Вот не приходит сон, хоть убей. Поэтому я накинула на себе одёжку и пошла в комнату Лань Ван Цзи. Не ну а вдруг они тоже проснулись? И  обнаружила,что Вей Ин что то рассматривает на теле Лань Чжаня. А именно ожог в виде клейма. Такой же был и на теле Вей У Сяня. Но тут наш юный пьяница проснулся.

Едва взор Лань Ван Цзи прояснился, как он мгновенно выскочил из постели.

Сейчас перед нами стоял вовсе не обычный грациозный Хань Гуан Цзюнь, поскольку невозможно быть одновременно изящным и переполошенным. В конце концов, любой мужчина, проснувшийся наутро с похмелья рядом с другим мужчиной, к тому же, обнаженным, при этом его собственная сорочка запахнута лишь наполовину; и оба они уютно устроились под одним одеяльцем, тесно прижимаясь к друг другу нагими телами, – любой мужчина в подобной ситуации забудет о грациозности и изящности.

Вэй У Сянь частично прикрыл грудь одеялом, выставив наружу лишь голые, покатые плечи. Лань Ван Цзи выдохнул:

  -Ты…

Вэй У Сянь промурчал:

  -Хм?

Лань Ван Цзи начал:

  -Прошлой ночью я…

Вэй У Сянь подмигнул ему левым глазом, загадочно улыбнулся и подпер рукой щеку:

  -Прошлой ночью ты был таким смелым, Хань Гуан Цзюнь.

Вэй У Сянь спросил:

  -Ты и правда не помнишь ничего из того, что вчера творилось?

Похоже, что Лань Ван Цзи действительно не имел ни малейшего понятия о случившемся. Лицо его было уже белее снега. Из моего рта вырвался удивленный смешок. И меня заметили.

  -А ты что тут делаешь!?—удивленно спросил Хань Гуан Цзюнь— как долго ты тут стоишь?

  -Достаточно.— спокойно ответила я.

На самом деле его хмельное беспамятство являлось большой удачей. В противном случае, Лань Ван Цзи вспомнил бы, как мы тайком выбрались посреди ночи на улицу и призвали Вэнь Нина, а вспомнив, обязательно расспросил бы об этом, и тогда ни ложь, ни правда не привели бы ни к чему хорошему.