Живи в ритме сердца

4

  Весна набирала обороты. В воздухе витал запах проснувшейся земли, пробивающейся травы и чего-то ещё. Ощущение чего-то важного, словно забытого и потерянного, всё чаще накрывало меня.
Дома находиться было тяжело. Я наивно полагала, что после того, как меня практически достали с того света, всё остальное будет казаться мелким и незначительным. Вся эта бытовуха и нехватка денег... Но спустя буквально неделю в квартире собрались грозовые тучи. Мама всё чаще нервничала, сказывалась усталость и загруженность на работе. У неё всё валилось из рук, я чувствовала, что она на грани истерики. Ей тяжело было жить в чужом, пусть и родительском доме. Она не была здесь хозяйкой. Бабушка не давала ей об этом забыть. Папа поддерживал, как мог, но он приходил очень поздно, ел и ложился спать. Так проходили даже выходные. Бабушка держала всю семью в ежовых рукавицах. Вот она - армейская закалка. Из-за того, что родители всё время находились на работе, она готовила обеды и ужины, убиралась в квартире. Я помогала, как могла, но тяжело, когда постоянно слышишь «не трогай», «не так», «не туда», «уйди и не мешай».
Когда в среду выдавила на ладонь последнюю каплю шампуня, я поняла, что надо что-то делать. Бритвенный станок — тупой, как моя жизнь, носки прорвались на большом пальце, и заканчивалась тетрадь по социологии. Кажется, мелочи, но когда они сваливаются одновременно в большую кучу, то становятся практически неподъёмными. У меня не было ни копейки. Мы практически жили на иждивении бабушки, потому что все деньги шли на погашения кредитов.
Надо было искать работу. А что я могу? У меня даже законченного образования нет. Мыть полы? Разносить газеты или пиццу? Бегать от столика к столику? Но сидеть и ждать манны небесной было бы глупо. И я решила после учёбы пройтись домой длинным путём по оживлённым улицам. Возможно, где-нибудь требуется работник, и я наткнусь на объявление.
Посиделки в обеденный перерыв с вечно рисующим Сухо и язвительной Зизи существенно скрашивали мою жизнь. В остальное время мы старались делать вид, что не знакомы. Честно говоря, я не совсем понимала, зачем, но перечить Зизи было бесполезно.
Сухо однажды сказал:
— Если ты увидишь, что меня бьют, пройди мимо. Тебе ни к чему проблемы.
Эта фраза неприятным осадком осталась в моей голове. Зизи тогда согласно кивнула, удивительно промолчав.
В тот день я вышла из библиотеки раньше. Хотелось застать открытыми магазинчики вдоль улицы. От волнения у меня похолодели кончики пальцев. Как проситься на работу? Что сказать? А если засмеют? Если выгонят? А если скажут приступить сегодня? Эти вопросы гудели, как рой звенящих мух, не давая расслабиться.
— Да неужели ты пришёл! — толкнув меня в плечо большим рюкзаком, какой-то парень опередил меня, махая кому-то, сидящему на лавочке. — Я уж думал, ты теперь вечная нянька.
— Заткнись, Лухан, — со скамейки поднялся знакомый блондин. — Просто радуйся, что я пришёл, и без лишних комментариев.
Это был тот Сехун, что так дружелюбно улыбнулся мне в то время, как сдерживал разъярённого друга. Я не успела сообразить и отвернуться прежде, чем услышала:
— О, мелкая, привет, — он замахал мне рукой.
Я в ответ лишь кивнула, показывая, что тоже узнала его. Школьное прозвище «мелкая» всегда казалось мне оскорбительным, но в этот раз ничего, стерпела.
— Ты здесь учишься? — крикнул он, будучи на почтительном расстоянии.
Снова кивнула.
— Домой?
Отрицательно покачала головой.
— А куда? — он удивлённо округлил глаза. Такое чувство, будто мы давно знакомы.
Я махнула в сторону оживлённой улицы.
— О, и нам туда же, — Сехун аж в ладоши прихлопнул от радости. — Пошли.
Я не сдвинулась с места. Знаете ли, воспитание — это огромный железный якорь, прибивающий к земле. Именно он не давал мне пойти куда-то с незнакомыми людьми. Ну, и ещё сделать кучу всяких интересных вещей.
— Придурок, испугал человека, — его друг, Лухан, отвесил ему подзатыльник. — Ничего не подумай, нам просто по пути, — он начал хлопать себя по карманам.
— Ключи от дома потерял? — поинтересовался Сехун.
— Конфеты кончились, — медленно и растерянно произнёс Лухан.
— Так и знал, — Сехун достал из кармана большой чупа-чупс и протянул ему.
— Я говорил тебе, что ты настоящий друг? — зашелестела обвёртка.
— Я идеален со всех сторон, — бросив на меня пафосный взгляд, сказал Сехун, и они вдвоём громко засмеялись.
— Ну, так ты идёшь? — отсмеявшись, Сехун направился ко мне. – Я, правда, не кусаюсь, — сказал он. — Почти, — и хитро подмигнул мне, и без того в предобморочном состоянии. — И на это личико смазливое, — он махнул на закатывающего глаза от удовольствия Лухана, сосущего конфету, — не ведись. Тот ещё засранец. Но я тебя прикрою, если что, — и вновь подмигнул.

Идти, слушая их бестолковую болтовню, и не улыбаться, было невозможно. Конечно, они баловались и выпендривались передо мной, но это было действительно смешно.
— Ты ищешь работу? — неожиданно спросил Лухан, вынув чупс изо рта. Наверное, он заметил, как я всматриваюсь в бумажки, висящие на дверях магазинов.
— Скорее подработку. Времени не очень много, — призналась.
— Хочешь работать по вечерам? С восьми до десяти не подойдёт?
Мы остановились посередине улицы.
— Подойдёт.
Сехун с Луханом переглянулись.
— Но – нет, с вами, граждане-незнакомцы, я вряд ли соглашусь работать, — непроизвольно сделала шаг назад.
— Как насчёт мытья полов? — спросил Сехун.
— Смотря где.
— В приличном месте.
— И это вся информация? Очень исчерпывающе.
— Если не найдёшь, приходи вот сюда, — Лухан полез в рюкзак и достал оттуда визитку. — Ты не пугайся, что это клуб. Он легальный, всё законно. Вечерняя уборщица недавно вышла замуж за бармена и ушла в декрет.
— А ты там кто?
— Иногда заменяю диджея, иногда бармена, иногда коробки гружу. Деньги с неба не падают, — он пожал плечами.
— Спасибо, — взяла протянутую визитку, подумав, что запасной выход – это, конечно, хорошо, но в клуб — вряд ли.
Парни попрощались со мной у подвала с надписью «Бильярд». Как-то сами собой у меня в руках оказались бутылка колы, пачка чипсов и чупа-чупс. Ребята подходили почти к каждой палатке с едой, предлагая угостить и меня. Но воспитание... В итоге кое-что они всё равно умудрились мне всучить.
Учитывая, что большую часть пути я уже прошла, оставалось лишь завернуть на свою улочку, пройти гараж и...
Покачивая длинными пальцами полупустую бутылку пива и задумчиво уставившись на запертые ворота, стоял Чанёль. Я в нерешительности замерла, не зная, стоит ли продолжать путь или лучше обойти другой дорогой. Сомнения дорого мне стоили.
— Ты, — его глаза нашли меня и хищно прищурились, — иди-ка сюда, — поманил к себе пальцем.
— Неа, — покачала головой и осталась стоять.
— Давай-давай, — замахал рукой. — Я видел тебя в прошлый раз.
Холодок противной струйкой побежал по спине.
— Да нормальный я! — и со всей силы шарахнул вдребезги бутылку об железные ворота. — Иди сюда, я сказал! — крикнул на меня.
В стрессовых ситуациях я не способна соображать совсем. Почему единственным выходом успокоить его мне показалось именно это?
— Вот молодец, — Чанёль навис надо мной, дыхнув пивными парами в лицо. — Да не бойся ты, — больно облокотился локтем мне на плечо.
Я смотрела на него, как кролик на удава. Одна кудряшка упрямо лезла ему в глаз, нижняя губа была чуть припухшей справа, видимо, драться было привычным. И глаза. Выжигающие душу чёрными угольками глаза.
— Ты знаешь хозяев гаража? Конечно, знаешь, — не дал мне даже ответить. — Так вот, передай Каю, что я дарю ему свой мотоцикл, — он кивнул на него. — Пусть ездит на нём или разберёт на запчасти, мне плевать. Только чтобы я больше не видел его постную рожу в радиусе километра. Понятно? Ты меня поняла?
Сглотнула.
— Я... я не смогу передать, я... — заблеяла, как овца.
— Передай, — ущипнул меня за щёку, — будь хорошей девочкой, — и отпустил меня, отступив.
— И не попадайся мне на глаза, — поморщился Чанёль. — Ты теперь мне напоминаешь этого дебила.
Он рассеянно окинул взглядом осколки бутылки под ногами. Пнул горлышко, промахнувшись с первого раза.
— Да пошло оно всё... — и парень, засунув руки в задние карманы выгоревших джинсов, пешком направился вверх по улице, оставляя позади меня, мотоцикл и неподъёмную ответственность.

Была половина одиннадцатого, когда из-за поворота неторопливо вышел Кай. Всё это время я сидела на мотоцикле, боясь его оставить. Вдруг угонят, а я потом крайней останусь.
Он узнал мотоцикл и остановился, напряжённо оглядываясь.
— Иди сюда, не бойся, — на манер Чанёля махнула ему рукой.
Он недоумевающе приподнял одну бровь, но послушно стал приближаться. Я слезла с мотоцикла.
— Меня просили передать, — начала, — что...
Он продолжал наступать.
— Что ты... тебе...
Кай подошёл почти вплотную, прижав меня к мотоциклу.
— Я тебя внимательно слушаю, — чуть наклонился к моему лицу. — Что этот ублюдок сказал?
Еле проглотила ком в горле.
— Что... этот мотоцикл теперь твой, — прошептала.
— Чего? — отшатнулся Кай.
Без его близости мне стало легче дышать.
— Тот парень сказал, что ты можешь кататься, можешь разобрать, ему всё равно, — выпалила.
— Дебил! — он неожиданно пнул мотоцикл, стоящий у меня за спиной. — Идиот! — пнул его ещё раз в колесо. — Пусть подавится, тварь! Пусть подавится!
Он всё продолжал наносить удары один за другим возле меня, совсем близко. Казалось, он бьёт меня, колотит ногами что есть силы. Я скукожилась и прикрыла один глаз, ожидая удара по своей ноге.
— Пошёл он в жопу! Так ему и передай! — неожиданно удары стихли.
Кай зазвенел ключами и спустя пару секунд скрылся в гараже, закрывшись изнутри.
И снова осталась я и брошенный мотоцикл.
— Извини, пожалуйста, — несколько раз постучала в железные ворота, - эй! Открой! Я на минуточку, — продолжала стучать. — Открой, ну! Я... Мне...
— Чего? — раздался голос с той стороны.
— Мне надо домой, уже поздно, — почти прижалась губами к щели между воротами. — Ты не мог бы закатить себе мотоцикл? Я не могу караулить его всю ночь.
— Кто оставил, тот пусть и караулит. Мне начхать! — последовал ответ. — Пусть его угонят к чертям! Нет мотоцикла — нет проблем!
— Но... — шаги с той стороны явно говорили, что разговаривать больше не с кем.
Я не знала, что делать. Оставить? Уйти? Топталась возле мотоцикла.
Сначала позвонила мама, потом папа. Надо было срочно идти домой, но в голове не было ни единой идеи, кроме того, чтобы сесть возле мотоцикла и заплакать от бессилия. Ненавижу этих придурков! Умудрились втянуть меня. Вот бы пришёл Сехун... Он бы сразу всё разрулил.
Я сидела на сидении, покачивая ногами, а Сехуна всё не было.
— И чего ты здесь сидишь? — в приоткрытых воротах показался успокоившийся Кай.
— Не могу бросить...
— Почему?
— Жалко. Красивый.
— Кто?
— Что. Мотоцикл.
— А-а-а... Знаешь... Чанёля? — через силу выдавил Кай.
— Нет. И тебя не знаю. Просто мотоцикл ни при чём, — ласково провела ладонью по кожаному сиденью.
— Уходи, — он устало отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.
— Ты заберёшь мотоцикл?
— Сказал же, нет.
— Тогда... тогда я его заберу.