Живи в ритме сердца

20

— Стой! Стой! Ты же обещала! — на руках следы от чужих крепких пальцев.
— Ничего серьезного, — в ответ, нащупывая красный свитер.
— Это ненормально! Давай... давай расскажем Каю!
— Нет! Даже не вздумай!
— Но... — высокий знакомый парень растерянно теребит волосы. Его обнаженная грудь тяжело вздымается, а домашние штаны рискуют покинуть хозяина, и так открывая кромку черных трусов.
— Это всего лишь баловство, — так не вовремя выпавший пакетик летит в мусорку.
— Если не хочешь говорить ему, давай сами обратимся к врачу, — в мужском голосе рвущееся отчаянье. — Надо что-то делать!
— Прекрати! Я не наркоманка! Я уже говорила...
— Ты сама себя обманываешь! Это уже давно перешло все границы! Если... если ты не обратишься к врачу, я...
— И что ты можешь сделать? — ехидство и безнаказанность.
— Я вызову полицию, и тебя отправят на принудительное лечение, — губы, дарившее пару мгновений назад несравнимое удовольствие, теперь сжаты, глаза, сверкающие от страсти прежде, смотрят прямо и не мигая.
— Ты... ты не сделаешь этого, — хочется уверенно, но что-то в его взгляде... - Нет! Нет!
— Успокойся, - шаг, — пожалуйста, успокойся. Ты стала нервной и слишком чувствительной. Я...
— Не подходи! Не подходи ко мне! — зеркало справа отразило испуганную девушку. Ее длинные каштановые волосы, спутанные после бурной ночи, едва скрывали следы горячих губ на шее. Глаза, безумно блестящие, недоверчивые.
— Ты же любишь меня! — еще один довод. — Мы любим друг друга!
— Черт... Я люблю! Я так люблю, что готов сам отправить тебя лечиться! — снова попытка подойти ближе, но выставленная рука мешает. — Давай попробуем? У нас получится! Я Каю и слова не скажу.
— Ты и так ему ничего не скажешь! — ладони упираются в крепкую теплую грудь. — Это фигня! Я не балуюсь этим постоянно! Иногда, для настроения...
— Настроения? Тебе... тебе плохо со мной? Для того, чтобы прийти, надо понюхать? — слова кислотой разъедают душу.
— Нет! — на красный свитер упала первая слеза. — Это неправда! Нет!
— А как тогда?! — чужие ладони крепко сжали запястья. — Зачем?! Объясни мне, зачем?! — и встряхивают так сильно, что запрокидывается голова.
— Не ори на меня! Не ори! — рывок — и запястья свободны. — Я не делаю ничего плохого! А если и да, то это не твое дело! — ключи подхватываются с полки.
— Я запрещаю тебе, — угрожающее шипение.
— Я всегда была непослушной. Тебе же это нравится, — и навстречу полутемному коридору.
— Стой! Не смей! Нельзя! — топот сзади босых ног еще больше гонит вперед.
Ступени заканчиваются неожиданно, испаряясь из-под ног, и лодыжку пронзает острая колющая боль. Но бег продолжается. Сзади слышна ругань. Видимо ступеньки и догоняющего подвели. Это дает время выскочить на улицу и кинуться к мотоциклу.
— Юджин! Юджин! — несется вдогонку, но любимый железный конь уже запел свою песню.
— Мне нужно проветриться, я скоро вернусь. И ты выбрось из головы этот бред, — и мотоцикл срывается с места.
— Юджин! Юджи-и-ин...

Сон обрывается неожиданно, отдавая болью в лодыжке. Вот что снится, когда в жизни полная фигня.

Следующие пару дней были тихим адом. На меня косились в универе. Еще бы, ведь в меня так классно можно стрелять краской и бросаться яйцами. За спиной то и дело шептались, в основном «сидела бы и не высовывалась», «защитница хренова» и «мало ей досталось, она меня все равно бесит». Хотя, если так разобраться, я этим людям ничего плохого не сделала, не говоря уже о том, и знать-то их не знаю.
До самой пятницы ни разу не видела Зизи. Говорили, что она взяла больничный и готовится к гастролям с театром. Все это произносилось с нескрываемым удовольствием.
Сухо все так же сидел на отшибе в столовой. Но к нему мне почему-то подходить не хотелось. Может, потому, что я видела его тогда в зале? Видела, как он ошарашенно вскочил в тот момент, когда первое яйцо коснулось сцены у ног актрисы, а потом, сжав губы, сел на свое место.
Зато Кенсу тихим спокойным приведением преследовал меня повсюду. Мы не разговаривали в универе на перерывах и в столовой, не шли вместе на остановку. Мы вообще никак не общались, но куда бы я не пошла, если резко обернусь, рискую встретиться с пристальным серьезным взглядом старосты.
— Ты за мной следишь.
— Нет, я просто тоже иду в библиотеку, — Кенсу безразлично пожал плечами и обошел меня.
Несколько раз видела Лухана. Он был очень занят тренировками и подготовкой к игре, что только издалека махал мне рукой и убегал, подгоняемый командой.
Чанеля в клубе я тоже не встречала больше, вздрагивая каждый раз от громких звуков. Я не видела его по вечерам.
Он являлся мне ночью. Во сне.