Shattered

Глава 13

Слиянье тел - это помощь душам найти друг друга.
Слиянье душ - это верх наслаждения в грешном танце обнаженных тел.


- Да о чем ты в самом деле? - воскликнула она и сделала неосознанный шаг назад. Я схватил её за запястье. Неужели это она напала на Браун двадцать минут назад?! Но ведь Блейз сказал, что её глаза были как у тетки Беллы, когда она направляла палочку на лав-лав.
Я посмотрел на Грейнджер. Не хотелось верить, что это она сделала. Хотя если взять её палочку... Черт! Нужно было сразу проверить палочку, а не закатывать ей истерику. «Фините инкантатем», и возможно я бы и не будил её, а спокойно ушел.
Грейнджер, до этого смотревшая мне в глаза, опустила голову, и через секунду заговорила.
- Малфой, ты меня достал уже! Или скажи по-нормальному что тебе надо, или вали к чертовой матери отсюда! - кажется, я действительно сглупил.
- Грейнджер, дай мне свою палочку!
- Обойдешься!
- Я прошу тебя, просто дай мне свою палочку! Пожалуйста! - её глаза неестественно раскрылись, затем она хмыкнула и подошла к постели.
В полу тьме её силуэт выглядел потрясающе. Помятая блузка, от долгого лежания в ней на постели, немного задравшаяся юбка. В голове помутнело. Я смотрел на гриффиндорку, как зверь на свою жертву.
Девушка достала палочку из-под подушки и протянула мне. Я прошептал нужное заклинание. Последнее, что она использовала это «протего», а перед ним было «экспеллиармус» и еще парочка «протего». Значит это не она. У меня будто камень с души свалился! Это не Грейнджер!
- А теперь, пожалуйста, расскажи мне, что там произошло с Браун, что ты так орал?! - я виновато улыбнулся.
- На Браун напали около полу часа назад, изрезали «сектумсемпрой» и еще какой-то фигней. МакГоногал сказала найти тебя и оповестить. А тут ты валяешься в одежде и спишь. Ну я и....
- Конечно, кто же это может быть кроме Грейнджер?! Она же такая ревнивая скотина, что готова убить за кого-то рыжего мудака, который её даже не любит! - она опустила голову. - Ты такой замечательный, Малфой! - а вот эту фразу я уже где-то слышал.
- Ты на неё сегодня хотела напасть! - начал защищаться я.
- Она назвала меня сукой, и обвинила в том, что я даже в отношениях с тобой пытаюсь увести у нее несравненного Бон-Бона!
- А ты не пытаешься? - я хотел съязвить, но получилось как-то жалко...
- Нет. Я этого не хочу.
- А чего хочешь? - гриффиндорка немного задумалась и прикусила губу.
- Тебя! - рявкнула она. Зло и не натурально. Стало неприятно, обидно, больно.
- Ты не в себе, Грейнджер.
- Я в себе! И я хочу тебя!
- Не говори то, что не думаешь!
На этих словах я ушел. Глупо было оставлять её одну, когда она не в себе, но я ушел. Совершил глупость. Аплодисменты мне! Хотя если бы я остался, она продолжала бы предлагать себя, а я бы не смог отказаться. Грейнджер бы мне не простила.
Я упал на кровать и закрыл глаза. Какое-то время еще ворочился, но когда я почти провалился в царство Морфея, дверь скрипнула. Я открыл глаза, посмотрел на дверь, и снова закрыл. Там была гриффиндорка. Я спросил ее, что еще она забыла мне сказать.
- Я думаю об этом постоянно, Драко. Ты нужен мне. Я хочу тебя, - она произнесла это тихо, и просто. Но для меня звук её голоса и так афродизиак, а уж с таким то смыслом. Умом я, конечно, понимал, что завтра она мне этого не простит и скажет, что все было ошибкой, но моё тело меня подводило. Жестоко.
Она быстро подошла ко мне, и оказалось, она только вышла из душа и стоит в одном полотенце. Грейнджер, нет! Мгновение, и полотенце лужицей валяется у её ног. Да я и сам упаду ей в ноги, как только последние ниточки моего здравого смысла разорвутся. Она прекрасна. О, как она прекрасна. Эти идеальные неидеальные черты её тела. Грудь, талия, ноги. Я видел много обнаженных девушек, но Грейнджер, безусловно, самая красивая из них.
- Гермиона, ты... - начал я, но она накрыла мои губы поцелуем, не дав договорить. Я провел рукой по её обнаженной спине.
Слишком долго. Слишком долго я об этом мечтал, чтобы теперь отказаться. И последние ниточки связующие меня с моими мозгами разорвались.
Я крепко сжал её плечи, и резко дернул на себя. Гриффиндорка как-то умудрилась встать на колени, и опереться руками по бокам от моей головы. Я запустил обе руки в её волосы и глубоко поцеловал, и наши языки переплелись. Я провел руками по всему её обнажённому телу (кстати сказать, я был в ночной рубашке) и прижал к себе. О, Мерлин, Грейнджер! Восхитительно! Так восхитительно чувствовать её тело на себе! Мои руки, попутешествовав по её спине, спустились ниже. Я схватил её за ноги, и перекинул на себя. Теперь она всем телом прижималась ко мне. А мой эрегированный член упирался ей в живот.
Она стонет. Я стону вместе с ней. Она прекрасна. Прекрасна. Она делает вид, что накручивает мои короткие волосы на свои маленькие пальчики. Потом проводит кончиками по лицу, шее, и начинает расстегивать пуговицы на ночной рубашке, и я с нетерпением ей помогаю. Мелкими поцелуями гриффиндорка покрывает всю мою грудь. На душе ощущение, как у кота напившегося валерьянки. Она моя. Моя Грейнджер. Наконец-то.
У меня снова вырывается стон. Я изнемогаю от желания оказаться внутри этой прекрасной, обнаженной гриффиндорки, что я ей собственно и сказал, но она загадочно улыбнулась и провела языком по оголённому плечу. Затем начала спускаться ниже, обвела вокруг пупка, немного его прикусила, а затем, взявшись за резинку штанов, повела вниз, к органу готовому к действиям, одновременно спуская штаны. Я касаюсь её волос. Мерлин. Они такие мягкие, непокорные. Я нежно тяну за них, и она стонет.
Когда пижамные штаны уже валялись где-то в стороне, Гермиона схватила мой член своими маленькими пальчиками и облизнулась. Мерлин, помоги мне не наброситься на неё прямо сейчас, и не оттрахать до потери пульса. Она нежно сжимает мой столь важный орган, и я практически задыхаюсь. Гриффиндорка довольная дальше некуда, сжимает его сильнее, и я, закрыв глаза, откидываю голову на подушку.
Я чувствую её горячее дыхание на члене, а потом она накрывает губами головку, и нежно втягивает в себя.
- О, Герм... - моральных сил договорить имя у меня не хватает, ибо она начинает изощряться, как только может.
Она посасывает, облизывает, втягивает, берет до конца, покрывает поцелуями. Я толкаю бедра вперед, и член входит ей по самые гланды. Она стонет. Искренне. Ей действительно это нравится. Она полностью высвобождает мой половой орган и снова полностью берет его в рот. Я снова толкаюсь, и теперь мы стонем одновременно. Такое ощущение, что она сосет леденец. О, мисс Грейнджер, я в диком восторге!
Не проходит и пары минут, как я чувствую, что вот-вот кончу.
- Гермиона, если ты прямо сейчас не остановишься, я кончу тебе в рот!
И о, великие Мерлин и Моргана и все их гребанные ученики, она не останавливается! Мантикора меня раздери!
Я хватаю её за волосы, но так, чтобы ей не было особо больно. Она заглатывает член еще глубже и прикусывает головку. Это мой Hard Limits. Я издаю полу-стон, полу-вскрик, вперемешку с её именем и кончаю прямо ей в рот. Гренджер довольная своей работой садится, а по губам её стекает капелька моего оргазма. Я в диком восторге от навыков этой гриффиндорки. В таком восторге, что дыхание спирает.
- Ты вкусный, - немного смущаясь, шепчет маленькая развратница.
Я восхищенно вздыхаю. Желание заполнить её изнутри с каждой секундой наполняет меня все больше. Как же я её люблю! Я люблю её волосы. В порыве эмоция я сажусь напротив неё, прижимаю её к себе, и вдыхаю самый лучший запах на свете. Запах её волос. Запах яблока. Я люблю её глаза, и целую их. Люблю её щечки, целую и их и нежно прикусываю. Люблю её губы, шею, ключицу, грудь, ложбинку между грудью, её живот, её... ох!... Я любил все части её тела, и целовал каждую. Вырисовывал узоры языком, а самые аппетитные места прикусывал. Теперь я с гордостью мог сказать, что знаю на вкус каждый сантиметр её тела.
Я готов был оттрахать ей все. От её заманчивого горячего лона, до мозгов. Но что я никогда не буду делать, так это трахать ей душу. Никогда.
Я остановился у входа в заветную дырочку, и широко улыбнулся возможности довести её до оргазма одними руками и языком. Её запах опьяняет. Запах желания еще больше сводит меня с ума. Я нежно дую на её клитор. Она извивается, и моё сердце подпрыгивает от радости и восхищения. Я медленно обвожу языком вокруг её клитора, она громко стонет, и цепляется за мои волосы, тянет вверх, обратно к лицу, намереваясь поцеловать.
- Э, нет, Гермиона. Я хочу...
- Я тоже хочу. Пожалуйста, Драко, пожалуйста!
Не реагируя на её мольбы, я возвращаюсь к её лону, и кончиком языка надавливаю на клитор. Она извивается и стонет. Я чувствую, как все её тело напрягается, и в этот момент я засовываю палец ей во влагалище. Она мокрая и готовая. Прости Мерлин! Я спешу ей сообщить это в самой непристойной форме, и в этот же момент провожу пальцем по кругу, слегка нажимая на стенки. Она начинает извиваться и практически биться в конвульсиях. И то же самое происходит у меня внутри. Мой язык повторяет круговые движения, и вот он её Hard Limits.
Глаза гриффиндорки затуманиваются, она кричит так, будто умирает от оргазма. Моя сладкая гриффиндорка.
В тот момент, когда я навис над ней, готовый предаться всем прелестям плотской любви, которые только знал, я совершенно забыл думать, что она может быть девственницей. Вероятно, по своей опытности, и заложенным природой инстинктам, я знал и понимал, что Гермиона уже женщина, и немного опытна. Мысли о её целомудренности меня посещали до и после совокупления.
Ее темные глаза вспыхнули, и я, исполняя все свои потаенные желания, с легкостью скользнул в неё. О, Мерлин! Чувствовать её вокруг себя было великолепно, и правильно. Девушки в моей душе бросили чепчики в воздух и восторженно закричали. Она толкнула бедрами, чтобы встретить меня, откидывая свою голову назад. Ее рот так прекрасно приоткрылся в беззвучном удовольствии. Она схватила меня за плечи, впиваясь ноготками в кожу. Это было невообразимо! Я обхватил ее голову, чтобы удержать ее на месте, ложась на нее и приподнимаясь снова. Я начал медленно двигаться, ощущая ее горящее тело вокруг меня, смакуя каждый дюйм её плоти вокруг моей плоти.
Ее глаза расширились, ее рот приоткрылся.
Когда-нибудь я нарисую картину «Гермиона Грейнджер занимается любовью». Это будет портрет. И разрази меня Мерлин, я буду часами любоваться этим портретом.
Я быстро накрыл её рот своим, глубоко целуя. И я начал двигаться. Так, как давно хотел двигаться в ней. Грубо, жестко, глубоко. И результат превзошел все мои ожидания. Гриффиндорка будто только и ждала, когда я начну двигаться по-настоящему. Дикий восторг, громкие стоны, царапины на моей спине. А я все толкался и толкался... Она была такой сладкой, и давно желанной. Я потерялся в ней. Она была всем. Она была близка. Я тоже.
Если хорошенько подумать, и припомнить все мои половые контакты, я и моя партнерша кончали с интервалом три-пять секунд раньше или позднее друг друга. Ни разу не было такого, что бы кончили одновременно. Ни разу. Но с Гермионой мы кончили вместе...