Shattered

Глава 18

Я проснулся утром и не сразу понял, где нахожусь. Моя комната. Ах, да! Мы пришли сюда после умопомрачительного секса в ванной и двух коридорах ночного Хогвартса. Да! Точно. После шестого раза у Грейнджер глаза были, как у Снейпа, если бы он узнал, что беременный. Хм... странное сравнение. Это все секс. А я ей еще сказал, что мне 16, а не 116.
Проснулся я от того, что в мое окно стучала сова. Черный филин. Весточка из дома. Безрадостное урааа!
Я вскочил с кровати, открыл форточку и филин впорхнул в комнату. Не ожидая ничего хорошего, я забрал письмо у птицы и перешел к чтению вслух.
-Сын, - начал я шепотом, - у меня к тебе важная новость... бла-бла-бла... Темный Лорд хочет бла-бла-бла... Давно пора... хм.... Что?! С уважением Люциус?! - если этот идиот думает, что я сделаю то, что угодно красноглазому ублюдку, то он глубоко ошибается!
Тут в открытую форточку влетела мамина сова. И ты Брут? И вот второе письмо из дома этим утром.
«Драко, дорогой.
Ты, верно, получил письмо от отца, и я более чем уверенна, что ты в ярости. Я прекрасно понимаю, что ты не захочешь делать то, чего от тебя просят, но ты должен это сделать.
Речь не идет об уважении твоего отца. Речь идет не о моей жизни (ты знаешь, как Люциус любит на тебя давить). Речь идет о твоей жизни. Если ты этого не сделаешь, Люциус будет под ударом, но это не так важно как то, что Темный Лорд решит убить тебя.
Я не хочу тебя потерять, мой мальчик.
С любовью, мама!»
Прости, мама, но даже под угрозой апокалипсиса, я этого не сделаю.
Уничтожив оба письма, я вернулся к Грейнджер в постель.
До бала оставался один день, а я еще не подобрал костюм под платье моей спутницы, мирно спавшей в моей постели. Её волосы волнами лежали на подушке. На лице блаженная улыбка. Как же она красива, когда спит.
Я тихо слез с кровати, подошел к столу и открыл ящик. Достав пергамент и карандаш, я поставил стул перед кроватью девушки. Еще ни разу я не рисовал гриффиндорку с натуры. Всегда лишь по памяти. И теперь меня душил восторг.
Гермиона была прекрасна. Никогда в жизни я не восхищался ей как сейчас. Её тонкие брови над закрытыми веками. Длинные ресницы, и почти незаметные веснушки на щеках и носу. Пухлые губы, от наших ночных поцелуев. Но самое прекрасное это волосы. «Птичье гнездо» или «меня ударила молния». Выгоревшие пряди, и шоколадные кудряшки. Да, несомненно, её волосы одна из прекраснейших частей.
Нарисовав очертания, я приступил к оттенкам, которые сделали бы её портрет неповторимым. Не таким как в жизни, а таким как вижу её я в своих снах. Я так увлекся работой, что не замечал нечего вокруг, пока кто-то восторженно не ахнул у меня за спиной.
- Драко, это потрясающе! Я и не знала, что ты рисуешь! - я мгновенно перевернул листок с рисунком, спрятав от её взора. И если бы Малфои краснели, я был бы похож на помидор. - А что это за девушка? - я широко улыбнулся. Неужели она не узнала саму себя? Чтобы она посмотрела на рисунок еще раз, я вновь его перевернул.
- Только он еще не закончен, - тихо сказал я. Она смотрела на рисунок с восторгом, а потом с неприкрытой грустью. Неужели ей не нравится?
- Девушка на портрете прекрасна, Драко. Это твоя знакомая или ты её придумал? - я хитро ухмыльнулся и мечтательно сообщил, что она моя знакомая. -Ммм...- она разочаровалась.
- У нее красивое имя. А фамилию можно использовать как имя нарицательное. Она умная и красивая. Я люблю её! - Грейнджер вспыхнула от злости, и начала одеваться. Неужели она действительно не понимает, что на рисунке она? - Грейнджер, её зовут....
- Нет, Малфой, мне все равно! Ты жалкий ублюдок! - дверь за гриффиндоркой захлопнулась, а потом снова открылась. - И не думай, что я не пойду с тобой на бал. Мы старосты. Твой костюм на диване внизу, - и дверь снова закрылась.

Я с силой хлопнула дверью. Его слова эхом раздавались у меня в голове «это моя знакомая». Кровь бешеным ритмом выстукивала по вискам «... я люблю её» ну почему я в самом деле не могу быть просто счастливой? Почему все должно портиться?! Легче было бы меня убить.
Упав на кровать, я начала плакать. С темнотой бороться сил нет просто. Тяжело вспоминать его образ. Я отдалась темноте.

Погода была пасмурной. За окном то и дело сверкала молния, а за ней почти незамедлительно слышались оглушительные раскаты грома. Солнце полностью скрылось за облаками, и казалось, что уже поздний вечер, а не разгар дня.
Девушка, чьи волосы всегда осмеивал змеиный факультет, лежала на кровати в своей комнате; задыхаясь от бессилия. Её сознанием овладевало безумие, совсем недавно ставшее причиной многих её бед.
Молния блеснула за окном, и девушка, уже не отдававшая отчета в своих действиях, начала отсчитывать секунды. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. От громкого звука девушка подскочила на кровати.
- Совсем рядом, - прошептала она в пустоту.
Снизу послышался звук закрывающегося портрета. Значит Драко ушел. Поднявшись с постели, девушка пошла в сторону комнаты Малфоя. Она прекрасно помнила про рисунок, но не будь дымки застилающей ее глаза, она бы не осмелилась пойти в комнату, из которой ушла какое-то время назад. Это был явно не первый портрет. У слизеринца талант.
Недолго копаясь в вещах своего молодого человека, она нашла альбом, и, открыв его, громко ахнула. В альбоме были её портеры. От первой до последней страницы.
Она недолго рассматривала рисунки. Через несколько минут дымка с глаз девушки спала, и Гермиона не могла вспомнить, как попала сюда.
Немного позже, стоя на астрономической башне, парень с платиновыми волосами вдыхал тяжелый, душный запах приближающегося дождя. Молния сверкнула во второй раз, и он начал отсчитывать секунды. Едва он досчитал до шести, как грянул трескучий гром. «Еще ближе» - пронеслось в его мыслях, я закапал дождь.
Он бил своими крупными каплями по крыше, по листьям деревьев, и по далекой (если смотреть с этой башни) земле. Легкий, но холодный порыв ветра, сделал воздух не удушающим, а свежим и пронизывающим до костей. Воздух поступал в легкие, и приносил такое долгожданное блаженство. Осенняя непогода - что может быть прекрасней?
Внезапно, легкие девичьи руки легли на плечи парню, и переплелись в районе груди. Кто-то прижался лбом к спине.
- Грейнджер, - выдохнул он. После недавней ссоры он и не знал как себя вести. Они ушла из комнаты злая, а теперь обнимала его. Девушка невнятно прошептала его имя, и он аккуратно к ней повернулся. Глаза девушки стоящей перед слизеринцем были наполнены непролитыми слезами. От вида ее покрасневший глаз, ему стало не по себе. Будто кто-то с силой треснул ему в солнечное сплетение, заставляя задыхаться.
- Герм... - снова произнес он.
- Это я, Драко. На тех рисунках. И сегодня утром ты рисовал меня. Почему?
Он рисовал ее потому, что любил. Маглорожденная Гермиона Грейнджер была самой красивой в его жизни. Она была его мечтой. Его музой. Он просто не мог не рисовать ее. Рисовать ее значило жить. Другие живут музыкой, стихами. А он ее портретами. Он дышал ими. Иногда его одержимость доходила до того, что он слышал ее запах, исходящий от картины.
Снова сверкнула молния.
В Болгарии в это время стояло солнце. Родовое поместье Крамов в это время года было необычайно красиво. В саду преобладали желтые и красные цвета, а воздух был наполнен запахом сухих листьев.
Молодой Болгарский спортсмен любовался видом сада из окна своего кабинета.
- Раз, два, три, - начал считать мужчина, даже не замечая этого за собой, - четыре пять.- И тут в его голове, словно раскаты грома пронеслись слова любимой девушки «Мне кажется, Виктор, что это любовь. Та, что бывает безумной. Безудержной. Любовь с отголоском зависимости. Я как наркоманка, обещаю завязать, но с каждым разом все тяжелее останавливаться...»
- Неужели она полюбила кого-то так, как я когда-то? - спросил он себя задумчиво. Он не видел Гермиону какие-то полтора года, но чувствовал сердцем, как она изменилась. Виктор мечтал подарить своей любимой счастье. Но его любимая стала счастливой без него.
А солнце в Болгарии светило все ярче.
За прозрачными стенами теплиц был ливень. Не смотря на то, что он шел уже около часа, гроза была относительно далеко. Сверкнула молния, и чернокожий парень начал отсчитывать секунды. Раз, два, три, четыре и бабахнул гром. Панси, мирно спящая на его плече, дернулась. Он притянул ее ближе.
Как же он ее любил! О, Мерлин! О, Моргана! И все их гребаные ученики. Любить кого-то так сильно, как любит он... рисковать всем на свете, и нарушать школьные правила. Они пробрались в теплицы, чтобы провести немного времени вместе. Чтобы обнимать ее.
Любовь причиняла Блейзу Забини боль ежесекундно. И как только люди не умирают от этого чувства? Блейз Забини был готов отдать жизнь за любимую. Готов был даже принять за нее метку. Его малышка. Его любовь. Его жизнь.
Он поцеловал спящую Панси в лоб, и в миллиардный раз решил ее никогда не отпускать.
Гарри Поттер смотрел на свою любимую, и принимал, наверное, самое трудное решение в своей жизни. Ему было больно, что люди умирают за него. Любимые люди. Он и так потерял двух отцов и маму. Его маленькая рыжая непоседа. Слишком взрывной характер. Закрыть бы ее где-нибудь, и не выпускать, пока война не кончится.
Гарри Поттер понимал, что пока она с ним, она подвергается невероятной опасности. Ее могут похитить, убить, пытать. Золотой мальчик не может такого допустить. Поэтому твердо решил, что уйдет от нее. Сегодня же. Разорвет помолвку. Наверное, навсегда, ведь Джинни никогда ему не простит такого предательства.
За окном гостиной гриффиндора сверкнула молния. Три секунды до грома. Три. Раньше их было трое. Золотое трио. А теперь Гермиона с Малфоем. Рона вообще практически не видно. И он один. После рождества он возьмет Гермиону и Невилла и отправится за хоркусами.
У Кети Селмон и ее брата был обычай, если блеснула молния, отсчитай секунды до грома. Спустя года она делала это на автомате. Просто считала пока не грохнет. Так и сейчас, сидя в пустом классе с обнимку с Фредом Уизли, она отсчитала две секунды. Девушка вздрогнула в объятиях любимого.
Демьян погиб во время такой вот грозы. Гроза была совсем рядом, и промежуток между молнией и громом составлял две секунды. Лошадь испугалась, и встала на дыбы, а он... Девушка с розовыми волосами часто винила себя во всем. Дракл ее дернул взять в тот день его лошадь. А ему пришлось взять ее. Лейла была пугливым животным, вот и испугалась молнии. Той молнии, что вызвала Кети. Она хвасталась брату, как управляет стихийной магией. Доуправлялась.
А Фред так напоминает ей Демьяна.
Молния сверкнула снова, и спустя всего секунду прогремел гром. Светловолосая девушка стояла во дворе Хогвартса. Её босые ноги по лодыжку увязали в луже. Холодные капли дождя падали на поднятое к небу лицо. Так Луна чувствовала себя комфортнее. Этой грозы она ждала давно. Говорят, молния отгоняет мозгошмыгов.
Но мозгошмыги волновали девушку не так, как судьбы других людей. Как хотела бы Луна быть обычной девушкой со странностями. Но нет! Она обязательно должна видеть ауру и чувства людей. Она обязательно должна знать их судьбу. Как не стать странной с таким багажом?
Луна очень переживала за своих друзей. Она почти точно знала, как сложится жизнь каждого из них. Она знала, что Гермиона сходит с ума. Она переживала за нее. Но больше она переживала за Драко Малфоя. Ее верный друг не был готов к тому, что обрушится на него завтра ночью. Не был готов...
Молния и гром пронеслись одновременно. Величайший мастер зелий всех времен и народов сидел в своем кабинете и издевался над работами своих учеников. Поттер и Уизли - бездарности. Гойл и Крэбб - выше ожидания. Малфой - великолепно. А вот Грейнджер в последнее время стремительно сдает позиции. Конечно, маг понимал, любовь кружит голову и все такое... Но Гермиона Грейнджер, даже будучи влюбленной в Уизли, никогда не опускалась до такого. Будут прокляты эти Малфои с их кровью.
Тут в кабинет влетела сова и, кинув письмо, улетела. Великий зельевар и просто великолепный мужчина вскрыл печать и начал читать.
«Дорогой Северус.
Ты прекрасно знаешь, что замышляет мой муж. И прекрасно знаешь, что мой сын ни за что на это не пойдет. Я писала Драко. Он не ответил, а это значит, что он сделает все возможное, чтобы пойти против Люциуса.
Если вдруг Драко придет к тебе за помощью, помоги. В память Лили. Я знаю, Драко связался с маглорожденной гриффиндоркой, история стара как мир, Северус!
Помоги ему, прошу тебя!
С Уважением Н.М.»
- О, эта горячая Блэковская кровь! - воскликнул зельевар.

Во время той грозы многие обитатели Хогвартса копались в себе, принимали важные решения, или просто вели внутренние диалоги. Все знали, что скоро все изменится. Но верить в это не хотел никто.