Shattered

Глава 20

Все страсти, все любви мои возьми, -
От этого приобретешь ты мало.
Все, что любовью названо людьми,
И без того тебе принадлежало.
Тебе, мои друг, не ставлю я в вину,
Что ты владеешь тем, чем я владею.
Нет, я в одном тебя лишь упрекну,
Что пренебрег любовью ты моею.
Ты нищего лишил его сумы.
Но я простил пленительного вора.
Любви обиды переносим мы
Трудней, чем яд открытого раздора.
О ты, чье зло мне кажется добром.
Убей меня, но мне не будь врагом!
В. Шекспир, сонет 40


Уже в моей комнате, Гермиона тихо посапывала на моем плече. Время было около шести утра, и за окном еще было темно. Ноябрь давал о себе знать.
Тихо переложив Гермиону с плеча на подушку, я взял свои вещи и вышел из комнаты. Раз отец зовет, я должен ехать. Одевшись в гостиной, я пошел к подземельям. Надеюсь, Снейп не собирается отпускать меня в Мэнор одного. И когда подошел к кабинету декана, оказался прав.
- Я кажется, сказал утром, но не уточнял, что в шесть, - сказал мужчина, когда я подошел к нему.
- Ну что вы, я с детства помню ваше особое пристрастие конкретно к шести часам утра, профессор, - зельевар мечтательно улыбнулся, видно вспомнив былые времена, и мы зашагали в сторону кабинета директора.
Глаза Дамблдора были печальны. Тоже мне страдалец нашелся. Сочувствовать не надо. Надо участвовать. Мог бы, и отказать отцу и не отпускать меня домой. Хотя, прогуливать уроки я любил так же сильно, как Грейнджер любила их посещать.
Грейнджер. Она наверное убьет меня по возвращении. Убьет за то, что я оставил ее одну. Мерлин, до каникул две недели, неужто отец не мог подождать? Видимо не мог. Может прийти и сказать «прости отец, у меня сегодня неблагоприятный день для принятия метки»? И схлопотать «круцио» по хребту.
Метка. Как бы Грейнджер меня не возненавидела за нее. Золотая девочка и жалкий пожиратель. Отличная парочка, нечего не скажешь.
Снейп шагнул в камин, высыпая летучий порох, и зеленое пламя поглотило его. В поместье может попасть лишь званный или желанный гость. Или член семьи. Родовая магия - штука сложная. Я уже шагнул в камин, но голос Дамблдора меня остановил, не успел я и сказать слово менор.
- Драко, помните, вы всегда можете обратиться ко мне за помощью. И говорить мисс Грейнджер о своих переживаниях не слабость. - Он смотрел на меня из под очков, и на секунду я почувствовал сильное желание всем с ним поделится. Но только на секунду. Потом я, поглощенный пламенем, оказался дома.
Первым, что я увидел, было лицо мамы. Она гордо подошла ко мне и крепко обняла. Такой родной запах океана. Мама.
- Сынок, прости меня, - тихо сказала она, - мы с отцом нечего не смогли сделать. Темный лорд хочет сделать тебя самым юным пожирателем, - и я поверил ей. За столько лет проведенных в обществе аристократов, я понял, что верить можно только ей. Лишь она не врала мне ни разу в жизни.
И тогда мама повела меня в зал приема. Когда я был маленьким, тут проходили великолепные по своей красоте балы; сейчас же это было мрачное помещение больше напоминающее дорогу к эшафоту. Видимо для того, чтобы сделать из меня пожирателя, Лорду надо устроить шоу. И чтобы на это смотрела Мерлинова куча пожирателей смерти.
- Здравствуй, Драко, - спокойным ровным голосом сказал безносый ублюдок, - ты, вероятно, знаешь, зачем мы здесь собрались? - и тут я почувствовал, что в мой мозг начинают врываться. Спасибо дяде Северусу, барьер у меня стоял всегда. Но если я захочу, он может стать нерушимым. Тянулись минуты, и вдруг красноглазый расхохотался, и мне впервые за пребывание на «эшафоте» стало страшно. - Ты прекрасно владеешь оклюменцией, юный Малфой. А теперь подойди ко мне.
Я подошел, и Лорд приказал мне встать на колени. Какое унижение. Он схватил мою левую руку, задрал рукав рубашки, и начал читать заклинание. Боль в предплечии становилась невыносимой, и перед глазами начала мелькать моя жизнь. Прошлое и будущее. И Грейнджер.
И если бы в этот момент меня попросили написать историю, я бы написал роман. О нас с Гермионой. В нем не было бы философии и глупых фраз о любви. Были бы мы, и наша физика. Это был бы бессвязный бессюжетный бред. Но это были бы мы.
Когда в голове полная неразбериха и путаница во времени. В этой истории Гермиона была бы самой счастливой на свете, а я был бы счастлив от ее счастья. Был бы и Дамби и Волди, но они были бы на самом заднем плане, на каком только могут быть такие значительные персонажи. И в моей истории Драко никогда бы не сделал больно Гермионе. Никогда бы не назвал ее грязнокровкой.
Если бы меня попросили написать мою жизнь, я бы все сделал по-другому. Тогда, в первый год, на платформе, я бы просто подошел к ней, и познакомился. При знакомстве с Поттером я бы сделал все правильно, а не так, как учил отец. И сейчас я бы я не стоял здесь и не принимал метку. Я был бы в Хогвартсе с Гермионой, и прижимал бы ее к себе.
И к концу жизни у нас было бы двое детей. Мальчик и девочка. Алиса и Скорпиус. Скорпиус играл бы в квиддич, и женился бы на дочери Уизли. А Алиса играла бы на рояле, и вышла замуж за сына Поттера. А крестным отцом стал бы дядя Северус.
Если бы меня попросили написать книгу о войне с Волди, я бы назвал ее «Гарри Поттер и ...» было бы семь книг и восемь фильмов. И у меня, безусловно, был бы псевдоним. И в этих книгах мы с Гермионой никогда бы не были вместе. Я бы до последнего скрывал свои чувства. Тайну о любви унес бы с собой в могилу. А самое главное я был бы трусом. Не боролся бы против отца все лето, а стал бы пожирателем. Стал бы вторым Люциусом. Возможно даже наследником Волон-Де-Морта.
Но только одно в этих книгах осталось бы неименным. Я бы безумно, бесповоротно, до смерти любил бы грязнокровку Гермиону Грейнджер. Но никогда бы она не узнала о моих чувствах.
Но моя реальность такова, что Гермиона любит меня, а я через секунду стану пожирателем смерти.
Одна гребаная секунда, и как бы я не хотел дорога к Грейнджер мне закрыта. Одна гребаная секунда, и я стану таким же, как все вокруг. Одна гребаная секунда, и моя жизнь сломается. Одна гребаная секунда, одно гребаное слово, в этом гребаном заклинании, и вот эта гребаная метка у меня на руке.
Все. Теперь это точно конец. Я медленно поднялся с колен.
- Тебе есть что сказать, Драко? - прошипела Белла, выкрадываясь из толпы пьяной, раскачивающейся походкой.
- Ну я вообще-то думал мы тут собрались отметить нашу с Панси помолвку, - сказал я, трясясь от страха. Страх просто сводил меня с ума.
- А ты смел, Драко. Или глуп. Но это не важно, главное, что помолвки с Паркинсон не будет. Панси не будет принимать метку. А значит она не ровень тебе. Верно? - темный лорд смотрел на меня выжидающе, а у меня подкашивались ноги. Надо было что-то ответить. Но с губ срывалось лишь шипение. Сзади послышались смешки.
- Да куда уж ей до меня, - сказал я громко и уверенно. Но в пустоту. - Простая смертная, - слова были пропитаны сарказмом.
- Уведите его, - сказал лорд, и мама, схватив за руки, увела меня.
Я не помню, как дошел до комнаты и уснул. Проснулся я только в три часа ночи. Получается, я проспал около восемнадцати часов. Мама сидела около меня и плакала. Но Малфои не плачут! Мама подняла на меня взгляд, и словно прочитав мои мысли сказала
- Да, сынок, Малфои не плачут. Они рыдают. От безысходности. Прости меня, Драко. - Я начал говорить, что она не виновата, что все это лишь стечение обстоятельств. А она плакала. Я говорил ей, что люблю, и готов был убить самого себя, ведь она плачет из-за меня. Но потом её внезапный вопрос совершенно сбил меня с толку. - Драко, скажи, а та девочка, которую ты любишь, она магглорожденная, да? - У меня волосы на голове встали. Откуда? Вот откуда она об этом знает? Я отрицательно покачал головой. - Милый, даже если твоя девушка будет магглой, я приму это. А про отца забудь. Знай, у тебя всегда есть выбор, - потом ее взгляд упал на мою левую руку, где красовалась метка. - Ну или почти всегда, - с этими словами она встала и вышла из комнаты. А я снова провалился в тревожный сон.
Я проснулся снова. За окном было темно. Ну и сколько я спал? Голова была чугунной. Мысли не поддавались. Тело ломило, тряслись руки и коленки. И было невыносимо холодно, хотя воздух в комнате был душным.
- Винтер! - позвал я тихо, и в комнате с громким хлопком появилась старая эльфиха; одетая в чистую, накрахмаленную белую простынь, которая смотрелась как платье. Винтер воспитывала меня с трех лет. Правда, раньше её звали Хоуп, но уж очень я любил зиму. К тому же с детства я любил чистоту, и заставлял Винтер стирать одежду раз в неделю. Мои эльфы, мои правила. И она была самой чистой эльфихой в доме.
- Молодой хозяин звал Винтер? - прокряхтела она.
- Говори тише. Во-первых, мне холодно. Во-вторых, какой сегодня день? В третьих... Я пить хочу!
- Мистер Драко, у вас лихорадка, поэтому вам холодно. Ваш папенька, господин Малфой, говорит, что вы маленький упрямый засранец...- тут она начала бить себя, приговаривая, что нельзя говорить плохо о хозяевах. Но я быстро ее успокоил, что слова Люциуса передавать можно. - Мастер Люциус сказал, что темный знак не приживается на молодом хозяине. И пока тот не смирится, темный знак будет убивать молодого хозяина. А воды Винтер сейчас принесет,- и эльфиха растворилась в воздухе.
Значит, я так и буду мучиться, пока не смирюсь. Что ж, значит я сдохну. Вот только ни Нарцисса ни Гермиона мне этого не простят. Гермиона! Я даже не сказал ей, что ухожу! Она там, наверное, с ума сходит! Вот черт!
Как только я подумал о Грейнджер, лихорадка начала отступать. Неужели... о, Мерлин, это жертва! Я приношу себя в жертву ради Грейнджер. Обрекаю себя на жизнь пожирателя. Какой несусветный бред!
Тут в комнате снова появилась Винтер со стаканом воды. И промямлила, что забыла сказать, что я спал два дня, но теперь молодому хозяину лучше, и она должна позвать мастера Люциуса, и снова растворилась в воздухе. Я залпом осушил стакан, который она поставила мне на тумбочку. Стало еще лучше. Но ненадолго. Дверь с грохотом открылась и ударилась о стену. В комнату вальяжно ввалился отец.
- Как самочувствие? - спросил он нарочито официально.
- Пока ты не зашел, было намного лучше! - заявил я. Он уселся в кресло, в котором сидела до этого моя мать, и начал криво, но самодовольно улыбаться. Меня передернуло от отвращения.
- Ты должен убить Дамблдора.
- Я смотрю, ты отец шутки шутишь. Убить Дамблдора. Ты еще скажи, что мне нужно починить исчезательный шкаф, что мы видели в «Горбине и Бёрке», - я начал истерично смеяться. Дамблдора я, конечно, не люблю, но и убивать его не собираюсь. А красноглазый ублюдок не заставит меня стать убийцей.
- Нет, починить шкаф поручено твоему однокурснику Нотту. - Я заявил, что убивать Дамблдора не буду, и отец схватил меня за грудки. - Ты разве не понимаешь, что это наш шанс восстановить доверие? Поттер не выиграет, он всего лишь мальчишка! А мы должны быть на стороне победителя. Запомни, щенок, я знаю каждый твой шаг в Хогвартсе. Знаю где, когда, с кем и о чем ты разговариваешь. И даже знаю, кто тебе снится по ночам. Убей Дамблдора до летних каникул. Иначе я... - он отпустил меня и с хитрожопой улыбкой вышел. И уже когда дверь почти закрылась, он просунул голову в щель и сказал, то от чего я едва не поседел. - Иначе, я убью твою грязнокровку! - В уже закрытую дверь полетела ваза. Стихийная магия мне всегда очень хорошо давалась.