Shattered

Глава 25

Порт-ключ сработал, и мы очутились в каком-то лесу, на заднем дворе какого-то дома. Я приземлился прямо в лужу, и испортил свои ботинки и брюки. Гермиона улыбалась.
Стоял сумрак. Где-то глубоко в лесу ухал филин, а в траве отпевали свои последние пени сверчки. Воздух намного легче, чем в Англии. И намного спокойнее, нежели в темном лесу возле Хогвартса. Почти все листья с деревьев опали, но оставшиеся поражали своей красотой. Желтая трава там, где не было грязи, выглядела притягивающее. Так и хотелось упасть в нее.
Я посмотрел вверх. Где-то на горизонте, за макушками леса садилось солнце. Закат кроваво красного цвета. И настоящее ощущение свободы. Я сразу узнал это ощущение. Такое было лишь однажды в детстве. Лет в семь, мы с отцом ездили в Россию к этому самому дому.
Из задней двери показался силуэт, держащий в руках ружье. Да, именно так в тот раз появился Макс О'Браян. До сих пор я помню его голос, от которого у меня тогда подогнулись коленки. Ни до, ни после этого я не слышал такого. Объяснить это не возможно. Надо просто слышать.
Макс О'Браян почти не изменился с нашей последней встречи. В свои тридцать один, он выглядел на благородные двадцать шесть. Темные волосы, болотного цвета глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и черные брови. На первый взгляд суровый человек, но на самом деле очень веселый. Довольно тяжелый характер. Чтобы с ним можно было нормально общаться, надо быть остроумным. Он не приемлет параноиков и людей с соплями вместо мозгов. Человек, который рано повзрослел и многое потерял. Но он никогда не покажет этого другим.
- Ну и чего ты встал посреди лужи, раздражар? - он называл так меня в детстве. Раздражар - это такое волшебное животное, напоминающее хорька-переростка (они издеваются надо мной, правда). Этот «хорек» умеет говорить, но его словарного запаса хватает только на обидные, грубые фразы[1]. - Мы с тобой не виделись всего семь лет, а ты, я смотрю, прямо таки полюбил грязь.
О, а я и забыл про самую главную отличительную черту О'Браяна. Он магглоненавистник. Аристократ до мозга костей. Считает, что даже полукровки низшие. И призирает предателей крови.
- Доброго вечера, мисс Грейнджер! - сказал он шутя, и приподнимая невидимую шляпу. - Я попрошу вас и вашего любителя грязи пройти в мой дом. Только тихо. У меня на втором этаже ребенок спит. - Он приоткрыл дверь, и ружьем указал нам направление. Когда Гермиона заходи внутрь, он что-то бормотал о позоре. Перед тем как вошел я, он взмахнул палочкой, и очистил грязь на моих ботинках и брюках. А потом поставил подножку.
Мы прошли по темному коридору, и оказались в просторной гостиной. Она была оформлена в бежево-коричневых тонах. На потолке висит дорогая люстра со свечами. Но светил только камин. Над ним весел портрет какого-то предка, а на камине стояла колдография с его свадьбы.
Девушка на колдо была красивой. Если бы я не знал, то не за чтобы не сказал, что она чистокровна. Девушка стройная и высокая. Волосы цвета пшеницы, голубые глаза, и улыбка. Она приподнимает подол платья, крутится и смеется. Не удивительно, что Макс ее полюбил. В ней только жизни.
Перед камином стоит светло-коричневый диванчик. На стенах несколько, несомненно, дорогих картин, одна из них, определенно Клода Моне. И у дальней стены, рядом с аркой, ведущей в кухню, стояли стеллажи с книгами. И я на сто процентов уверен, что там нет ни одной маггловской книги.
- Значит так, с тобой, раздражар, мы уже знакомы, - он кивнул мне, и я кивнул в ответ. Затем мужчина повернулся к Гермионе. - Меня зовут Макс О'Браян. Но ты будешь называть меня «сер», иначе вылетишь из моего дома. - Гермиона открыла рот, но Макс ее перебил. - И предупреждая твой словесный понос, я скажу, что не в восторге от тебя в моем доме. Грязнокровок не люблю.
Повисла не ловкая пауза, и я вспомнил, как сообщил Гермионе, что я собираюсь ее спрятать в другой стране.

«...»
Прочитав письмо, я почувствовал большое облегчение. Гермиона будет находиться в относительной безопасности. И пока она не будет применять волшебство, никто не узнает, где она. С широкой улыбкой я повернулся к ней.
- На каникулах мы переместимся к маминым знакомым. Так ты останешься в безопасности до того момента как кончится война.
Лицо Гермионы приобрело красный оттенок, и она сжала кулаки.
- Я не собираюсь спасаться бегством, в то время, как мои друзья сражаются и умирают! - воскликнула она. Признаться, я ожидал другую реакцию. - Лучше бы я тебе нечего не сказала!
- Гермиона, - подошел я к ней, обнял и прижал к себе. - Не кипятись. Просто ты теперь не одна. Вас двое. И терять вас я не намерен. Понятно? - она кивнула, но весь оставшийся вечер все равно злилась.
«...»

- Есть будите? - мы оба покачали головой. - Тогда идите спать. Дверь в вашу спальню открыта.
Гермиона уснула быстро. Все-таки беременность, перемещение в другую страну, свежий воздух. И вот она рядом со мной без задних ног. Я и все думал, почему же мама отправила Гермиону сюда? Все-таки хозяин этого дома не был любителем грязнокровок. Он бы мог стать пожирателем смерти, если бы гордость позволяла подчиняться. Тем более темный лорд полукровка. А подчинятся полукровки Макс О'Браян не будет ни за что в жизни. Даже за мир без магглорожденных.
Но успокоив себя мыслью, что мама настолько доверяет этому человеку, что отправила Гермиону именно сюда, я провалился в безмятежный сон.
***
На следующее утро я проснулся от прекрасного, пленительного запаха свежезаваренного кофе. И придя на запах, я увидел, как хозяин дома стоит у плиты с туркой. Он налил мне кофе, и начал расспрашивать о Англии. О Хогвартсе. Но я не сразу понял, что все его вопросы наводящие. Через какое-то время, он просил, как я докатился до такой жизни, что обрюхатил грязнокровку.
Ответа на этот вопрос я и сам не знал. Кровь для меня не была чем-то значимым в этой жизни. А Гермиона была жизнью. И хотя иногда нотации отца о грязной крови, как-то стукают в мою голову, это не вызывает ненависти или отвращения. Только непреодолимое грязное желание.
Какое-то время мы молча пили кофе, а потом на подоконник запрыгнул большой дикий кот. Этого кота я помнил с детства. Он каждое утро вот так приходит, и докладывает обстановку в лесу. Не то, чтобы он умел разговаривать или еще что. Просто в детстве Макс рассказывал мне, что бабка прокляла его, когда он убил ее кота. Проклятие на всю жизнь заключалось в том, что сам Макс мог общаться с семейством кошачьих. Он просто смотрел им в глаза, и обменивался мыслями.
- А зачем он доносит тебе об обстановке в лесу? - спросил я, когда кот ушел. Странно, что в детстве я не задавался этим вопросом.
- Дело в том, мой любопытный раздражар, что в этом лесу водятся такие твари, что Темный Лес Хогвартса показался бы тебе березовой рощей и полянкой для пикника. - Ответил мой собеседник, как будто о погоде говорил. - Лес разделен на три части. Река, по одну сторону реки, по другу сторону реки. С одной стороны обитают кентавры, великаны и тролли. Они друг друга не трогают, ибо это чревато последствиями. По другую живут такие как акромантулы, квинтолапы, мантикоры, химеры... а самое главное нунды [2].
- И на какой стороне стоит твой дом? - спросил я. Меня всего трясло. Я прекрасно знал, кто такие нунды, и почему они так опасны.
- На территории кентавров, - ответил он, пожимая плечами.
- А как министерство магии проглядело, что в этом лесу обитают такие твари?
- Этот лес необитаем, - сказал он как само собой разумеющеюся. А потом, перегнувшись через стол, тихо добавил. - Все кто сюда попадал, попадали по случайности, и живыми не возвращались.
- А как же мы?
- Вы мои гости.
- А ты?
- Это уже мой личный секрет, - он широко улыбнулся
На лестнице послышались торопливые шаги. Я точно знал, что это не Гермиона, а потому готовился встретиться с ребенком этого загадочного человека. В комнату влетел мальчишка лет десяти. Он был точной копией своего отца. Ни одной черты в мальчике не было от той женщины, на колдографии в гостиной.
- Доброе утро пап! - крикнул он, войдя на кухню. - Доброе утро, сэр.
- Что ж. Раздражар, это мой сын Рэй. Рэй, это раздражар, - ехидно улыбаясь, сказал Макс, и Рэй громко рассмеялся. Все таки детский смех заразителен, и мы с О'Браяном подхватили.
- Меня зовут Драко, - сказал я, посмеявшись. - Я приехал со своей невестой. Ее зовут Гермиона. Она пока спит.
- Очень приятно, Драко.
Остаток утра мы разговаривали на разные темы. Оказалось, у Рэя характер отца. Вот только видимо Макс не воспитывает в сыне презрение к грязнокровкам. Надо будет потом спросить у него почему. Так же мальчик умен и начитан. А еще прекрасно рисует.
Примерно через час, мальчик заявил, что хочет кушать. Макс подорвался, и стал готовить ему завтрак. На вопрос о эльфах, хозяин дома скривился, и заявил, что не доверяет этим глупым созданиям приготовление еды. И через какое-то время спустилась Гермиона. как она потом сообщила, ее затошнило от запаха еды. Макс фыркнул, а Рэй притих.
После завтрака мы с Максом сели играть в шахматы, а Гермиона и Рэй пошли осматривать стеллажи с книгами. Примерно через час мы стали свидетелями следующего разговора:
- Рэй, а что ты можешь рассказать о папе? - спросила Гермиона шепотом, и кинула взгляд на нас. Мы сделали вид, что не слышим.
- Ты все узнаешь сама. Тем более он мой папа, что я могу о нем рассказать?
- Ну я могу сказать, что мой папа маггл. Он очень добрый и сильный. Мама у меня тоже магглянка. Она смелая и веселая.
- А я вот не помню свою маму.
- А почему?
- Она умерла, когда я был маленьким.
- Из-за чего?
- Папа мне этого никогда не рассказывал.
- Рэй, твой папа не любит магглорожденных, - скорее утвердила, чем спросила Гермиона, после пятиминутной паузы.
- Ты наверное хотела сказать ненавидит, - мальчик усмехнулся.
- А ты?
- У меня нейтральное к ним отношение. Разве может иметь какую-то значимость кровь? Ты вот магглорожденная, а мне с тобой так же интересно как часто бывает с папой. Драко чистокровный, и у вас будет маленький.
- Это тебе папа или Драко сказал? - в ответ мальчик лишь загадочно улыбнулся.
Вообще было скучно. Макс постоянно болтал с кем-то по каминной сети. Рею очень нравилось читать и играть в шахматы с самим собой. Я же пытался посвятить Гермионе каждую свою секунду, ибо как бы я того не желал, нас ждало расставание. Гермиона дулась на меня. И я понимал почему. Я оторвал ее от друзей. Я оторвал ее от сражений. Она не будет получать никаких новостей. Все должно смотреться так, будто ее здесь нет вообще. Это можно с ума сойти. Мда, неудачный каламбур...
Вечером мы лежали в своей комнате. Гермиона читала учебник по зельеварению, а я на всю комнату громко декларировал «Алису в стране чудес», и периодически поглаживал ее животик. На любимых моментах я делал особый акцент, чем вызвал умиленную улыбку у Гермионы. Я бы почитал Шескпира или может Шерлока. Но эта женщина считает, что еще слишком рано для книг.
Внезапно нашу идиллию нарушил серебристый олень, ворвавшийся к нам через окно. То, что это Патронус я понял только тогда, когда он заговорил.
«Привет Малфой! Не хочу нарушать твой покой, но видимо придется. Пришло время исполнять долг перед Орденом. Завтра в семь утра активируется твой порт-ключ. Жду тебя, любовь моя. Привет Гермионе и малышу!»
- Гермиона, немедленно поклянись, что крестным наших детей станет Забини! - не знаю, с чего вдруг во мне родилось острое желание обломать Поттера с крестниками, но таковое было. Оно было похоже не на навязчивую идею, а на что-то вроде растекающегося тепла по всему телу.
- Я же говорила, что я хочу Гарри, Фреда или Снейпа! - воскликнула она, поднимая руки вверх в знак капитуляции. От чего ее грудь приподнялась и стала немного больше. А еще она дышала, что довершало композицию. - Оботри слюни, Малфой! Сначала, ты расскажешь мне, с чего вдруг ты так срочно понадобился Гарри, и какой долг?
Я пересказал ей, наш разговор с Дамблдором и она восприняла его относительно хорошо. Видя на ее лице понимание, я решил вернуться к теме с крестными.
- Знаешь, Снейп, скорее всего, откажется. Я против любого из семейств Уизли и Поттеров. Я хочу, чтобы это был Блейз. И ты можешь выбрать почти любую женщину малышу в крестные. - Гермиона расплакалась. Не знаю, что вдруг стало причиной ее слез, но я мгновенно бросился к ней. Она прижалась ко мне. На все вопросы, что случилось, она отрицательно мотала головой.
- Что, грязнокровка решила сырости навести мне в доме? Спасибо, не надо. - В дверях появился Макс. Он держал в руке монетку, какими пользовались ОД, во время властвования Амбридж. - Написано, завтра в семь. Я не глупый. Пойду наложу на стены заклинание. Ночь ваша, ребятки, - и вышел. Гермиона плакать перестала.
Я закрыл дверь на шпингалет, и вернулся к Гермионе, сидящей на кровати. Я протянул ей руку, и поклонился, приглашая на танец. Она удивилась, но с кровати поднялась. Чтобы мы не танцевали как идиоты без музыки, я начал напевать ей слова песни, которую слышал давно.
Я крепко прижал ее к себе, и закружил в не очень быстром вальсе. Комната была не больших размеров, особо не разгуляешься, но нам хватало. Кончиками пальцев я провел по ее позвоночнику, отчего Гермиона еще сильнее вжалась в меня. Сокращать расстояния - это мы умеем. Я провел по ее позвоночнику к шее, и откинул с нее волосы. Девушка улыбнулась. Еще больше сбавив темп, я прижался губами к ее шее. Проводил языком. А моя рука вновь спустилась вниз, и я стал поглаживать ее поясницу. Гермиона запрокинула голову и издала нечленообразные звуки, говорящие, что ей приятно. Я прикусил и оттянул кожу на ее шее. Он хлопнула меня по руке, но осталась довольна. И тогда я опустил руки ей на ягодицы. Гермиона ненавидела, когда я лапал ее подобным образом, но в этот раз виду не подала. И я даже не хочу думать почему.
Я остановился посреди комнаты совсем и запустил руки ей под брюки, лаская ее пятую точку сквозь ткань шелковых трусиков. В какой-то определённый момент Гермиона громко и довольно ахнула, запрокинув голову. Я нашел ее самое слабое место. Так вот почему она не подпускала меня к своим прекрасным ягодицам! Я еще раз более нежно провел по тому же месту, и Гермиона поймав мои губы своими, сквозь поцелуй, застонала. От такого мои чресла налились желанием. Я широко раздвинул ее ноги, и опустился перед ней на колени. Он посмотрела на меня вниз с диким возбуждением, и схватилась за спинку стула, стоявшего неподалеку. Коварно глядя на Гермиону я облизнул губы, и резким движением спустил ее штаны и трусы.
Передо мной открылся великолепный вид. Если бы я составлял список любимых частей тела Гермионы, то это было бы на втором месте. А на первом ее влажный ротик. Я провел рукой по ее половым губкам, и чуть не застонал. Она была мокрая и горячая. Такая ждущая, что сердце защемило. Я убрал руку и прикоснулся к ее клитору языком. Она застонала на всю комнату, и крепче вцепилась в стул. Я провел по ее половым губкам языком, и она выгнулась мне навстречу, бормоча, что-то о гребаном растягивании удовольствия. Я глубже поцеловал ее лоно, и даже на мгновенье проник в него языком. У Гермионы тряслись коленки. У меня руки. Мерлин свидетель как я хотел оказаться внутри нее. Но важнее было довести до оргазма ее. Посасывая ее клитор, отчего она чуть ли не визжала, я вошел в нее двумя пальцами. С размаху. От такого напора ее колени подкосились, и она, кончая, рухнула рядом со мной.
Недолго думая, я подхватил ее на руки и перенес на кровать. Девушка еще не отошла после оргазма, поэтому была словно тряпичная кукла. Но как только я начал целовать ее шею, она снова пришла в себя. Я целовал ее шею, оттягивал ворот футболки, чтобы поцеловать грудь, и вскоре Гермиона распрощалась со своей футболкой. Моя майка тоже долго на мне задерживаться не стала, и через какое-то время Гермиона умудрилась ее стянуть, почти не прерывая поцелуя в губы. Когда я стянул Гермионин лифчик, я успел миллион раз поблагодарить Мерлина, что он дал нам ребеночка. Грудь моей гриффиндорки налилась, сосочки стояли, словно вишенки. Возникало жгучие желание их укусить. И это еще маленький срок! Ох, что же будет дальше? И вообще глядя на обнажённое тело этой столь юной женщины, хочется стиснуть ее в объятиях и задушить. А еще лучше переломить ее позвоночник. И приходится стискивать зубы, чтобы этого не делать. Кто там говорил, что любовь губит?
Гермиона столкнула меня с себя и улеглась сверху. Своими ловкими пальчиками она без труда расстегнула мои брюки, и ловко спустила их почти до колен, а далее, не разрывая зрительного контакта, ступнями выкинула их куда-то в сторону. И что-то мне подсказывало, что искать их утром я буду долго. Эротично проведя кончиками пальцев от моих бедер до груди, она слегка ее помассировала и царапнула ногтем сосок. Затем хватила мои руки и занесла их над головой, при этом так соблазнительно-коварно улыбаясь. Чертовка. Мои чресла были уже достаточно возбуждены, чтобы оказаться внутри девушки. И от ее заветной дырочки палило как от камина. Вах, вах, вах! Она начала тереться о мой член сквозь боксеры животом. Наверное, Мерлин был милостив ко мне. Без его поддержки я бы просто умер от такой сладостной муки в исполнении восхитительной Гермионы Джин Грейнджер.
Я больше просто не мог терпеть, желая поскорее оказаться внутри нее. Мне кажется, мне никогда не будет хватать терпения вот на такие игры. Я снова оказался сверху, и присосался к мочке ее уха. Гермиона судорожно выдохнула и неосторожно, с некоторой резкостью стянула с меня трусы, при этом поцарапав ногтями. Откинув левой ногой ненужную тряпку как можно дальше, я закинул ее ноги себе на плечи. Я видел как у Гермионы, в предвкушении закатились глаза. Я медленно, насколько мне позволяла моя выдержка, вошел в нее до основания. Все то время, что я совершал это поступательное движение, Гермиона прекращала дышать, и как только я уперся в нее, весь воздух вышел из нее с протяжным стоном.
Больше я не сдерживался. Именно в этот день, в эту самую секунду нам было жизненно необходимо быть вместе настолько, насколько позволяет того природа. Природа нам позволяет многое, и дай Мерлин много раз. Но я твердо знал, что после этого раза, из меня выйдет весь дух, и больше меня не хватит. Как, собственно, и Гермионы. Я выбрал резкий быстрый темп. Вдалбливаясь до основания, и почти полностью выходя из нее. В комнате стояли отвратительные, но такие приятные сердцу звуки секса. Вдохи, выдохи, стоны, периодические слова Гермионы, просто бессвязный бред. Шлепки и легкое хлюпанье наших соков. В комнате стоял тот самый запах секса, объяснить который кроме как словом терпкий не получается. Я был уже на грани, но не мог позволить кончить себе раньше, чем кончит Гермиона. Но она все решила за меня.
- Кончай, - шепнула она, и от этого шепота у меня снесло крышу. Я даже не успел до конца войти в нее, как сокрушительный оргазм выбил меня из настоящего. У меня согнулись пальцы на ногах. И удивительно, что Гермиона кончила сразу после меня. Потратя последние силы на то, чтобы выйти и перевернутся на спину, я в блаженстве закрыл глаза. Через какое-то время Гермиона накрыла меня, и видимо себя тоже одеялом и положила голову меня на грудь. Я стал гладить ее волосы. Мерлин, даже не смотря на нее, я знал, какая она щас красивая. Раскрасневшаяся, растрёпанная, огонь в глазах.
- Знаешь, Драко, - начала она шепотом, выводя кончиком пальца у меня на груди фразу «I love you», - до того, как я поняла, что ты мне небезразличен, я практически нечего не боялась. Но представь просто, в какой я впала ужас, поняв, что ты мне нравишься. Что я тебя хочу, - от таких ее откровений я чуть не расхохотался. Но это было слишком серьезно для смеха. И вместо ответа я поцеловал ее в макушку, заработав скептическое «мило» и смешок влюбившийся школьницы. С того момента мы лежали в тишине.
Ближе в пяти часам утра, я стал с опаской поглядывать на часы. Гермиона все никак не засыпала, а прощаться мне не хотелось. Я, конечно, понимал, что поступаю с Гермионой очень не красиво, но по-другому просто не мог. Но все мои опасения и страхи развеялись, когда в 6:15 она засопела. Аккуратно переложив ее на подушку, я еле-еле нашел свои вещи, тихо оделся и собрался выйти, но чувство незавершенности меня остановила, когда я прикоснулся к шпингалету.
Тихо развернувшись, я подошел к Гермионе и склонился над ней.
- Ты и без меня все знаешь, - прошептал я, и поцеловал девушку в лоб. Затем вышел из комнаты. Внизу сидел Макс, и пил кофе.
- Не попрощался. Правильно сделал. Скоро активируется порт-ключ. Записку ей оставить не хочешь? - я не хотел. Если я умру.. .
- Если ты умрешь, - как будто прочитав мои мысли перебил меня Макс, - кроме ребенка, твоих денег, и отца-идиота, у нее может остаться что-то на что она может молится перед сном. Если, конечно ты напишешь все правильно.
У меня оставалось несколько минут, и я быстро нацарапал записку, впихнул ее Максу, схватил порт-ключ, у меня унесло за океан. Далеко от моего сердца.


[1] и [2] - это все взято из книги «Волшебные твари и места их обитания. С той только разницей, что во втором случае я намудрила с местами их обитания)