Разум и чувства

Часть 14

Люси замирает. Пару секунд молча заворожённо смотрит, вглядывается в обстановку - знакомую до боли.

В комнате темно.
Совсем-совсем.

Однако Люси это будто бы ни капли не мешает - переводит взгляд с кровати на шкаф, оттуда на подоконник. И мерещится ей всего на миг, что видит пальцы, по привычке отчаянно сжимающие его.

Но это - лишь мерещится.

Поэтому Люси на ватных ногах сама подходит к окну, сама, помедлив, касается этого самого подоконника холодными руками.

А где-то в душе всё по-прежнему скручивается в тугой узел.

Люси почти страшно.
И, парадоксально, почти смешно.

От своей глупости ей хочется в голос захохотать, вот только почему-то не смеётся.

Ведь хлопает дверь.

И Хартфилия, машинально обернувшись, вновь застывает на месте, совсем не дыша.

Она смотрит на Нацу пронзительно, пристально, а он и не спешит отводить глаза.
Он не спешит, а она - и вовсе не может. Попросту.

Не моргает, не дышит, не шевелится - разве что холодные пальцы стискивает посильнее в кулаки, впиваясь ногтями в кожу.
Больно.
Очень.

Но это ни разу не отрезвляет - она так же продолжает вглядываться в красивое лицо.
Нацу, Нацу, Нацу...

А вслух произнести его имя как-то не получается.
Звук застывает в горле.

Люси хочется побежать навстречу - но только сильнее вжимается спиной в подоконник.
И сердце колотится вдобавок как бешеное, гонит кипящую кровь быстрыми толчками по артериям, разгоняя жар по телу.
Мучительно.

А Нацу тоже дышит судорожно, не двигается, молчит.
И глядит в ответ на Люси, скользит взором по стройной фигуре, по медовым волосам и задерживается на слабой улыбке, едва тронувшей её губы.

- Т-ты... - выдавливает из себя через силу, и во взгляде его настоящее отчаяние прочитать можно.

Держит зрительный контакт с Люси долго, до тех пор, пока она, пересилив себя, не отворачивается.

Смыкает веки и тут же - вздрагивает.
Его дыхание чувствуется близко-близко.

- Почему ты пришла? - рассекающий тишину голос болезненным эхом отдаётся в ушах.

Люси дрожит.
Люси дёргается от каждого его выдоха. От каждого движения и касания.

Потому что слишком много самых разных эмоций, названия которым никто по сей день не знает, накатывают пламенными волнами, погружая в себя с головой, сжигая всю боль беспощадно да превращая её в пепел.

Очень жарко Люси в объятиях Нацу.
Будто бы его сильные руки пылают настоящим огнём.

Горячо.
Но по-прежнему мало.

Люси ищет взглядом его блестящие в темноте глаза, а когда находит - смотрит в них, понимая, что разум покинул её, уступив место лишь чувствам.

Поэтому шепчет осипшим голосом, в каждое слово вкладывая остатки горечи и вспыхнувшие искорки внезапной жгучей эйфории:

- Нацу, поцелуй меня...

Он вздрагивает. Смотрит с мгновение в её покрывшееся румянцем лицо...
И сдаётся.
И не медлит больше ни секунды - с мучительным рыком прорвавшегося наружу желания накрывает её губы своими.

Жарко.