Welcome to «Horrorhive» или «Улей Ужасов» начинает шоу.

Глава 13. Ной. Дело закрыто.

Когда что-то незримо рушится у тебя на глазах, а сам ты не оправдываешь собственных ожиданий, то в душе закрадывается самое неприятное из всех чувств — пустота.
Опустошенность. Потому что я от себя ожидал слишком многого, на многое рассчитывал, когда сделал выводы об убийце. Но они оказались не верны. Можно было, конечно, похвалить себя за то, что кое-какие догадки оказались все же правильными — Дросел Кайнц, точнее человек, скрывающийся под этой маской, убийца. Но меня, как бы дико и страшно это не звучало, не волновали смерти в старом работном доме, которые произошли черт знает сколько лет назад. Эта тайна принадлежит только рыжеволосым близнецам, всем остальным же красным цветом мигает табличка: «Доступ воспрещен». Да я и не особо рвался к этой секретной информации.
Меньше знаешь — крепче спишь.
Теперь-то я убедился в верности этого высказывания, когда после минувшего разговора в кабинете импресарио, напрочь отбилось всякое желание сна. Хотя желание-то было. А вот с исполнением появились проблемы. Ворочался я почти до рассвета.
Почему-то в голове так и стоял один образ, который никак не был связан с историей близнецов, но на фоне минувших событий красный круг вокруг обведенного числа «17» на календаре не давал мне покоя. Быть может, эта дата была чем-то символичным для иллюзиониста, раз он не преминул и новый цирковой костюм для нее подготовить. И чем ближе становилось это самое красное «17», тем хуже становилось на душе.
Я, кажется, уже упоминал, что интуиция меня никогда не подводила.
Но шестнадцатого числа все мысли я решительно выгнал из своей головы, все равно по полочкам они раскладываться не хотели. Единственный разумный поступок за шестнадцатое число — это мой звонок Бетти, когда я успокоил подругу, сказав, что все хорошо. А с этим дурацким знаком я просто ошибся. Не мог же я заставлять наставницу переживать. Все остальное в этот день я делал на автомате. И репетировал, и давал шоу.
Заученные маски легко одевались и так же легко снимались, стоило уйти от взглядов публики. На то мы и профессионалы в цирковом искусстве.
Но я не сдержал во время шоу тихого смеха, когда смотрел на жонглера Джокера, что с широченной улыбкой и уже знакомой самоуверенной дурашливостью перекидывал цветные шарики из рук в руки. Этот образ показного клоуна совершенно не вязался с тем лицом, перекошенным о боли, что я видел в полумраке кабинета. Это вообще можно было принять за сон. Но один фактор все же доказывал, что это была реальность — черная крупная слеза на щеке Джокера, старательно нарисованная старшим братом.
Идеальные образы неидеальных людей.
Пока убийств не было, можно было выдохнуть с облегчением. Но о каком облегчении можно говорить, если внутри все так и замерло в преддверии чего-то страшного. А интуиция скребла когтями по бешено стучащему сердцу, плача о том, что наш цирковой маньяк объявится совсем скоро.
А обведенное красным маркером число «17» так и не давало ноющему сердцу покоя...