Гедонист

Глава 18. Не всё может магия

Леголас завидел отца уже издали, когда только вышел из внутренних покоев в сад. Полуденное солнце пронизывало беседку, отчего та казалась возведенной из чистого золота, и червонным золотом же отливали волосы короля, возлежавшего в беседке на оттоманке, заваленной шелковыми подушками. Принц невольно замедлил шаг, к своему неудовольствию ощутив, как при виде отца его охватывает предательское волнение. Что, если король спросит Леголаса, куда он направляется?

Юноша остановился, не отваживаясь пройти мимо беседки. Сказать, что идет на охоту? Тогда почему он не зовет отца с собой, ведь они всегда охотились вместе? Или, быть может, соврать, что хочет проверить сторожевые посты на границах? Нет, нелепая мысль. Трандуил ни за что не поверит – ведь за всю свою жизнь принц ни разу не проявил интереса к защите королевства. Тряхнув головой, Леголас решительно двинулся в сторону беседки. В конце концов, отчего он должен отчитываться перед отцом, куда идет? Ведь сам Трандуил никогда не думал о чувствах принца, когда собирался поразвлечься с очередным любовником-на-одну-ночь. Когда отправлялся в лес к своим драгоценным оркам...

К тому моменту, когда Леголас поравнялся с беседкой, он настолько растравил свою обиду, что уже готов был ответить горькими, злыми словами на любой вопрос отца. Он даже чуть помедлил возле беседки, сам того не осознавая, ожидая, что Трандуил приподнимет голову с подушек и, смерив сына своим обычным чуть презрительным взглядом, спросит его, куда это его он направился без ведома отца. Но когда Леголас, набравшись смелости, взглянул на короля, то встретился с равнодушным взглядом его глаз: Трандуил лишь на несколько мгновений приоткрыл их и, увидев, что перед ним всего лишь его сын, вновь прикрыл тяжелые веки, отдавшись дремоте.

К стыду своему, Леголас почувствовал, что у него на глаза наворачиваются слезы: казалось бы, принца должно было порадовать то, что отец не стал расспрашивать его, но это равнодушие ранило юношу больнее, чем любые жестокие слова, что с такой легкостью слетали с губ короля. А ведь принца еще терзала совесть, когда он собирался в лес! Ему казалось, что он предает Трандуила... Юноше по-прежнему хотелось верить, что он хоть что-то значит для отца, и вновь он горько разочаровался. Леголас раздраженно утер глаза и почти выбежал вон из дворца.

Оказавшись в лесу, Леголас остановился, и, прижавшись пылающим лбом к прохладной коре дерева, прикрыл веки, растворяясь в умиротворяющих лесных звуках и запахах. Глаза все еще щипало, но юноша чувствовал, как его сердце успокаивается, и во рту уже не было солоно от слез. Его обида не исчезла, но улеглась, и Леголас постарался сделать вид, что забыл о ней. Что забыл о Трандуиле, который, сам того не зная, причинял боль своему сыну, о его совершенном теле, будто светившемся в золотых лучах солнца, о его чуть приоткрытых губах, манящих, как запретный плод, и о волосах, в которые хотелось зарыться лицом и вдыхать, вдыхать их пьянящий пряный запах... Леголас впился пальцами в кору дерева так, что содрал кожу с подушечек пальцев. Он обессилено опустился на землю, закрыв лицо руками, злясь на самого себя, на свою слабость...