Плевок в вечность

Часть 5. Укрытие

   Как ни странно, но именно во время приготовлений к свадьбе Бекхен стал ближе к повелителю. Каждый день альфа желал проводить в сопровождении мальчишки. В их близости не было никакой похоти или грязи. Простое желание убежать от одиночества. Они избегали касаний и разговоров, но каждый обед Бекхен проводил в столовой императора, исподтишка бросая взгляды на статного альфу. Рядом с Чанелем омежка чувствовал, как монотонно и брезгливо тянется одиночество.
Для подготовки Ифань выбрал себе более опытных прислуг и теперь, казалось, его величие в глазах Бекхена начинало крушиться. Теперь мятный запах главного омеги во дворце был буквально в каждом углу. Каждая щель в стене источала запах Ифаня. Сейчас, когда Ву почувствовал свою настоящую власть в доме, когда получил свои права на Чанеля, он смотрел на Бекхена презрительно. Пробегая по белоснежному коридору, Бекхен ловит на себе этот взгляд, но все равно кланяется, натянув на лицо излишне вежливую и обходительную улыбку.
С момента смерти старшего Пака Ифань сильно изменился. Все его намерения на спасение своего альфы канули в лету. Его не волновало больше сколько времени они с Бекхеном проводили вместе, и в какой комнате ночевал Чанель.

***

Бекхен ничему не удивился, когда спустя несколько недель воздержания молодой император отправил ему пригласительный желтый подарок.
Каждый раз, как в первый, Бекхен проводил в купальне несколько часов, тщательно распаривая молодую кожу и втирая в нее ароматное масло. Эта ночь перед свадьбой должна быть лучшей из всех, что когда-то у них с Чанелем были. Пак не должен забыть про неуклюжего, загорелого омежку, увидев красное одеяние на идеальном Ифане. Чанель должен помнить, должен приходить, должен продолжать осыпать вниманием и подарками Бекхена.
Постучавшись и услышав разрешение, Бекхен вошел во все также прекрасную комнату. Несмотря на глубокую ночь, свет от свечей разливался по желтым стенам с невероятным теплом. Боясь отступиться от своего плана, омега быстро проскользнул внутрь и добрался до Чанеля, сидевшего на краю расстеленной постели. Бекхен опустился у его ног и, тяжело выдохнув, вложил в левую ладонь альфы черную полоску ткани, когда Чанель ощупал предмет, он вопросительно повернул голову к сидевшему рядом омеге. Бекхен еле заметно улыбнулся и опустил свою голову на руки повелителя. Это будет самая правильная их совместная ночь. Чанель долго возился с узлом на затылке Бекхена, и, когда младший поправил повязку на глазах, он слепо толкнулся вперед, натыкаясь губами на подбородок повелителя.
Как слепой котенок ищущий ласки, Бекхен хватался за тело Чанеля. Он надеялся, что старший все поймет и примет его так, взяв все на себя. Теперь все действительно было правильно. Теперь Чанель, который был лишен зрения столько лет, превосходил по навыкам внезапно ослепнувшего Бекхена.
Это была первая ночь для Чанеля, когда он смог избавиться от клейма калеки. И первая ночь для Бекхена, который проснулся в желтой комнате один.
Бен знал, что Чанель планировал жениться на человеке с именем, неоскверненного грязью жизни. Бекхен знал, но почему-то начинал приходить в ярость от этих мыслей. Он никогда не позволял себе говорить об этом при альфе, но оставаясь в одиночестве в своей тесной комнатушке, Бекхен рвал и метал, посылая проклятиями в новоиспеченную пару.
Утром охраняемый целым отрядом стражи Чанель в обществе Ифаня и нескольких слуг отправился в главный дворец Корейской империи для проведения церемонии бракосочетания.
Весь день за пределами крыши дворца стеной лился дождь. Бекхен провел несколько часов на улице, укрывая нежные розы от резких порывов ветра. Ливень неприятно обволакивал своими влажными объятиями, пробирался ледяными руками в каждую клеточку тела, забирая у продрогшего мальчишки последние остатки тепла. Капли дождя скатывались по юношескому лицу, и Бекхен был уверен: не будь дождя, по его лицу катились бы настоящие слезы. От этих мыслей становилось еще хуже, еще холоднее. С неприкрытой тоской Бекхен оглядел двор: высокие неприступные стены по всему периметру словно отделяли его от настоящего мира, от мира где он не должен заниматься с кем-то сексом ради человеческого отношения и укрытия от вечного страха: остаться одному.
Кенсу принес в комнату к новому другу чашку горячего чая, но когда заметил того сырого до ниточки, немедленно бросился искать сухой ханбок. Бекхен не понимал к чему такая спешка, но когда старший омега начал резко сдергивать с него сырую одежду – все-таки поддался. Бекхен, как ребенок наслаждался той заботой, что окружили его в такой день. Слушая болтовню Кенсу о жизни в гареме, Бекхен даже стал забывать о том, что этой ночью его позорно оставили одного, что сейчас его шанс на счастливую жизнь находится в другом месте и должно быть уже дал клятву о вечной любви.
Какой любви? Чанель не умеет любить Ифаня так, чтобы задеть его. Ифаню не нужна любовь. Это Бекхену нужна! Это Бекхен извивается в руках повелителя от жгущих прикосновений, теряет память о прошлой жизни и о насмешках более опытных наложников. Это Бекхен нуждается в защитнике, в покровителе. В альфе.
Бекхен устраивал скандалы, вел себя вульгарно в присутствии других омег, но наедине с Чанелем становился истинным ангелом: податливым, молчаливым.
Когда за Кенсу закрылась дверь, Бекхен быстро допил чай и отставил чашку в сторону. Быстро забрался под одеяло, отвернувшись к стене, уткнулся носом в подушку. Так, чтобы никто и никогда не услышал его секрета:
- Эйгуо, - в беспамятстве шептал Бекхен, думая о том, что теперь это имя ему просто необходимо.