Малфои: путь восстановления

Глава 2

Пусть покинет меня все остальное, только б не покинуло мужество.
Иоганн Фихте

Гэй остановил машину около высокого бежевого дома с синей черепичной крышей. Дом Малфоев — Ричмонд-стрит двадцать пять.

— Ну что, девочки? Выходим, — проговорил мужчина, смотря на свою жену и дочь, которые сидели на заднем сидении машины.

Джин всю дорогу читала книгу, а Гермиона... не читала книгу, которую специально взяла с собой. Мужчина обратил внимание на это еще на первом светофоре: его дочь ни разу не опустила взгляда в книгу и даже для приличия не перевернула страницу. Она просто сидела, смотря куда-то перед собой, и держала книгу в руках. Гэй не мог знать о чем думала его дочь, но внутренне он не переставал надеяться, что все у его Гермионы хорошо и, если что-то все же случилось, она ему все-таки хотя бы намекнет.

— Барышни, — повторил мужчина.

Джин захлопнула книгу и потянулась, сладостно отмечая, что дороги у них в городе все-таки невообразимо хорошие. Гермиона тоже тряхнула головой и поддакнула матери, отстегивая ремень безопасности и выходя их машины.

Гермиона вдохнула свежий и теплый воздух и прикрыла глаза. Она всю эту неделю думала о том, как пройдет ее обед в доме Малфоев. Она боялась этого дня до такого слепого ужаса, что, засыпая каждую ночь, молилась проснуться во вчера. А на следующее утро, просыпаясь, понимала, что во вчера она не вернулась и день встречи с Драко был все ближе. В одно такое утро Гермиона проснулась в ворохе одеял из-за чьего-то настойчивого ухания. Выбравшись из теплого укрытия, Гермиона увидела на своем подоконнике у открытого окна Буклю. Рухнув головой обратно в подушку, волшебница лишь выдохнула. Ее в то утро разбудила всего лишь Букля... Букля! Новая сова Гарри! Пытаясь выбраться, гриффиндорка запуталась в одеяле.

— Ты долго ждала? — извиняясь, спросила девушка и забрала письмо у совы.

Та ухнула и взяла из пальцев Гермионы угощение — соленое печенье, которое стояло у волшебницы на столе. Распечатав конверт, девушка вынула оттуда письмо и читала его, иногда прерываясь, чтобы зевнуть. Как оказалось, Гарри преследовала та же участь, что и ее, и Рона. В «Норе», где Гарри был совсем недавно, стоял такой ажиотаж, связанный с новой тенденцией, что половина Уизли просто предпочла спрятаться где-нибудь поглубже и не выходить из подполья до конца всех бурь. Старшие Уизли хоть и понимали пульсирующие поджилки своих детей, но прятаться не спешили. Молли старалась относится ко всем внезапным гостям с улыбкой, а ее муж с натянутой улыбкой старался дать интересующимся более подходящую информацию о магглах. Гарри признавался, что встретил в «Норе» Грингарссов, чем был очень и очень удивлен. А еще Гарри много задавал вопросов на счет прошедшего у Гермионы обеда с Малфоем. Сколько вопросов, что в какую-то секунду Гермиона пожалела, что написала Мальчику-Который-Выжил. Но потом вспомнила — это же Гарри. Гарри...

— Гермиона, ты чего стоишь? Пошли, не думаю, что Нарцисса будет рада, если мы опоздаем, — позвала Гермиону Джин.

Волшебница тряхнула кучерявой головой и пошла следом за матерью. Как бы сильно Грейнджер ненавидела Драко, к его матери она относилась очень хорошо. Да и ради родителей она может пересилить себя и осилить этот обед.

Дурацкий обед в компании чистокровки-Драко Малфоя.

Одернув сарафан, который волшебница была вынуждена одеть, Гермиона гордо вздернула подбородок и пошла в след за матерью и отцом, которые уже подходили к двери и нажимали на звонок. Дверь открыл Малфой. Гермиона отчетливо видела, как за долю секунды выражение его лица изменилось — от презрения до вежливости.

Ну как же, как же долго ты протянешь в обществе магглов, а, Драко Малфой?

— Драко, ты чудесно выглядишь! — произнесла Джин и протиснулась между косяком и юношей с огромной легкостью. — Нарцисса! Ты так чудесна!

Гэй прошел следом за женой, одарив Драко лишь сдержанной улыбкой. Гермиона хмыкнула, ступая на порог дома. Поровнявшись с Малфоем, она услышала его презренный смешок.

— Добро пожаловать в Ад, Грейнджер.

— Посмотрим, для кого этот обед будет Адом, Малфой.

За спиной волшебницы захлопнулась дверь. Гермиона расправила плечи и обернулась к слизериновцу. Тот стоял всего в полуметре от нее и кривил свои отвратительные губы. Конечно, ему неприятно. Конечно, ему противно. Ведь рядом с ним сейчас стоит даже не Поттер, а грязнокровка Грейнджер. Ведь Поттер — полукровка. А она - нет. Ведь это низко для него, даже разговаривать с магглороженной. Его серые глаза так и говорили:

«Я хочу тебя убить, грязнокровка».

— Может, проведешь меня? Не стоит заставлять твою маму ждать нас, — усмехнулась гриффиндорка и гордо подняла подбородок.

Она его бесила, она его сводила с ума. Око за око, Малфой.

Когда волшебники вошли на кухню, взрослые уже сидели за столом и ждали их.

— Гермиона, ты так прекрасна! Драко, что же ты так долго держал девушку на пороге? — суетилась Нарцисса.

— Мы разговаривали, мама.

— Просто Драко решил меня поприветствовать отдельно, — говорила с улыбкой Грейнджер.

«Драко», — от его имени в ее устах Малфоя передернуло.

В последних строках своего письма Гарри советовал платить Малфою той же монетой. Эта идея уже приходила в голову Гермионы, но она так и не решалась пойти на нее. Как это будет? Стоит ли ей вести себя как-то иначе? Но потом, она поняла — это выгодно. Драко не хватит смелости оплошать перед матерью, а она просто будет вежливой.

Вежливой с Драко Малфоем.

За обедом у Гермионы было чувство дежавю. Родители опять что-то бурно обсуждали, а они с Драко молча ковыряли вилкой в тарелке. Убрав прядь кучерявых волос за ухо, гриффиндорка улыбнулась и обратилась к Драко:

— Нет ли вестей от Забини, Драко? Слышала, что он вернулся в Англию не так давно.

И девушка с удовольствием наблюдала, как отвращение на лице чистокровного волшебника удваивалось, утраивалось, умножалось во много раз. Вот он повел бровью, вот сжал тонкие отвратительные губы. Вот...

— С ним все хорошо. Он прекрасно провел все это время в солнечной Италии. Его семья всегда держала нейтралитет в войнах, так что его время вернуться обратно в Англию самое удачное, — ответил Драко, бросив взгляд на следящую за ними мать. — А как поживает твой Поттер? И этот рыжий... Уизли? Рон, кажется?

— Они просто замечательно. Я обязательно передам им, что ты справлялся о их здоровье, Драко. Им будет весьма приятно... — сказала гриффиндорка и резво обратилась к Малфой: мисс Нарцисса, здесь чувствуется рука домашнего эльфа... Уверена на все сто здесь есть один, верно?

Женщина сладостно улыбнулась и кивнула. Она позвала домового эльфа («Дарвин*») и тот явился к хозяйке. Он был обернут в чистую наволочку, подпоясанную какой-то коричневой веревочкой. Он поклонился и спросил, что хотела от него хозяйка. Изумленная Джин раскрыла свои прекрасные глаза еще больше, завидев эльфа. Ведь Гермиона так много ей рассказывала об этих существах! Так много... Так много, что женщина и половины сейчас не может вспомнить из-за неописуемого восторга.

— Дарвин, вы очень постарались, — обратилась к домовику Гермиона. — Вы молодцы.

— Он такой очаровательный, — вздохну Джин.

Малфой лишь мрачно закрыл глаза. «Магглы», — раздраженно думал он.

— Хозяйке что-то нужно от Дарвина? — еще раз спросил эльф.

— Нет-нет, можешь быть свободен. Ты сегодня действительно хорошо поработал, — произнесла Нарцисса и улыбнулась существу магического мира.

— Тот мужчина на портрете — это ваш муж? — спросил Гэй, отводя взгляд от окна. — Он очень красив и мужественен. Драко многим пошел в него. Но от вас ему досталось доброе сердце, я уверен в этом.

— Люциус, — выдохнула темноволосая женщина и прикрыла глаза. — Он ушел от нас уже так давно, что я и не могу вспомнить, какого это — быть защищенной им.

Драко покривился лжи матери. Защищенной? Ложь, наглая, наглая ложь! Драко еще помнил, как она сказала ему:
— Нам нужно восстановить нашу репутацию, Драко, понимаешь? Мы должны сделать все, милый Драко.

Драко с ужасом понимал, что «всем» могла стать эта грязнокровка. Чертова Грейнджер.

Которая сидит рядом с ним и улыбается чем-то своему.

— Гермиона, у нас такой красивый сад. Может, ты хотела бы посмотреть на него? Вместе с Драко, — добавила Нарцисса.

— Я провожу ее, мама, — быстро откликнулся платиновый мальчик. — Идем?

Гермионе осталось только улыбнуться и выйти вслед за слизериновем. Он вышел из дома и даже придержал дверь для нее. Они прошли путь од двери до небольшого сада на участке в полном молчании. Остановившись около цветущих кусов, подростки обернулись спинами к окнам. Каждый из волшебников знал — за этими стеклами сидят родители; и если хоть один из них, хоть на пол галлеона догадается, что между ними очередная перепалка, то всему будет конец. Всему спокойствию.

— Какого это — улыбаться магглам? — первой спросила Гермиона, искоса глядя на платинового мальчика.

— Какого это — сидеть в обществе чистокровных волшебников и знать, что не достойна их общества? — парировал Драко.

— Но это же вы, чистокровные, сейчас падки на магглов, полукровок и магглорожденных. Уже страшно на улицу выходить, — с насмешкой произнесла Гермиона.

— Не бойся, на тебя никто не позарится, — Малфой скривил губы от отвращения. — В тебе даже маггла сложно узнать. Больше похожа на бобра.

— И это мне говорит убийца Дамболдора?

— Я не убивал его — лишь обезоружил!

— В любом случае, Пожирателю Смерти уж точно нет места в послевоенном мире!

— Не смей поднимать эту тему, грязнокровка, — угрожающе прошипел Драко.

— А то что? «Твой отец узнает об этом»? Ох, прости. Его же нет, — вспылила гриффиндорка и с ужасом закрыла свой рот.

Малфой был вне себя. Вены под его алебастровой кожей вздулись и казалось, что они сейчас прорвут тонкую бледную кожу. Холодные, ледяные глаза смотрели на Гермиону сейчас с таким чувством устрашения и некого... убиения, что гриффиндорка пожелала вернуться в прошлое на минуту назад и не говорить обидных слов. Ведь Драко можно понять. Он потерял отца, был сломлен Темным Лордом, и был по крупицам восстановлен матерью.

— Заткни свой поганый рот, Грейнджер, — прошипел волшебник.

Гермиона примолкла, вновь увлеченно разглядывая сад. Она провела пальцами по нежным лепесткам и обернулась, посмотрев на Драко. Она осознавала, что была не права. И она хотела извиниться, пусть даже перед Драко. Сейчас она была не права. Темный Лорд мог насильно манипулировать Драко, а его отец мог ломать сына каждый раз, когда тот пытался хоть на пол галлеона засомневаться в его взглядах. У него могла быть сложная жизнь, могла.

— Прости, Малфой. Я перегнула палку, признаю, — произнесла гриффиндорка и подняла глаза на слизериновца.

Драко выглядел устрашающе-отвратительно. Он кривил отвратительные губы, презирал ледяным взглядом. Гермиона хотела отвести глаза — правда, хотела! —, но на нос разъяренного Малфоя приземлилась бабочка. Она так сильно выделялась своими синими, почти черными крыльями на алебастровой коже волшебника. Гермиона сначала улыбнулась, потом ее улыбка стала шире, еще шире — и после она вовсе засмеялась, прикрывая раскрасневшееся от смеха лицо ладонью.

Нарцисса и Джин с огромным женским любопытством смотрели в окно на своих детей. И когда они увидели, что Гермиона заливается смехом, то обе улыбнулись, посмотрев друг на друга. Каждая из них определенно-точно понимала — это хороший знак.

— Хотела бы я, Джин, чтобы так было всегда, — вздохнула Нарцисса. — Но долго ли сможет это продолжаться? Через месяц начнется учеба, а разве там они будут так близки?

— Нарци, если бы это было в наших с тобой силах, — погладила женщину Грейнджер оп плечу.

— Ты не понимаешь, Джин. Мой мальчик никогда еще не был так вежлив и учтив с девушкой. Даже с Пэнси, которую он приводил домой. Он такой холодный, такой отстраненный и одинокий... Когда-то давно, когда он был маленький, он был совсем другой! Мы гуляли по поляне около особняка и он собирал для меня ромашки. Понимаешь, Джин, ромашки! А сейчас, когда остались только мы вдвоем, мне так хочется, чтобы он снова улыбался. Джин, я не видела его улыбку так давно!

— Нарцисса, — произнес Гэй, успокаивающе похлопав волшебницу по плечу. — Мы можем тебя понять. Наша девочка — книжница. У нее есть друзья, она их любит, я уверен, но в ее сердце нет искры — это видно. А сейчас она так много улыбалась... так много ее улыбки за столом я видел только, когда ей пришло письмо! Нарцисса, если бы могли что-то сделать, мы бы были счастливы сделать это.

И в ту минуту повисло молчание даже между родителями. Они задумчиво смотрели через стекло на детей, которые о чем-то вновь заговорили. Прикусив губу Нарцисса считала секунды. В ее голове крутилась идея и она кричала:

«Озвучь им меня, озвучь!»

Но Нарцисса молчала и считала, высчитывала нужный момент. Ей нужна минута — та самая, когда она сможет сказать:

— А может, мы их обвенчаем? — и посмотреть с невероятным интересом на Грейнджеров. Ведь они — чуть ли не последняя ее надежда. Ведь ей срочно, срочно нужно восстанавливать статус Малфоев любыми — любыми! — способами.

— Что ты сказала? — переспросила Джин, удивленно посмотрев на подругу.

— Я произнесла это в слух? — растерянно спросила Блэк, распахнув глаза.

— Ты хочешь обвенчать наших детей? Это, конечно, идея, но не слишком ли она... глобальная? Они, все-таки, еще совсем дети...

— Я понимаю, это слишком глобально, но может это подтолкнет их друг к другу? Если они будут понимать, что мы хотим им счастья, что считаем, что они подходят друг другу... И это может быть разрушено, как только они точно будут уверены, что это не их. Джин, а что, если их обвенчать только на этот год? Они отучатся, разберутся между собой... Джин?

— Я не знаю, Нарци. Гермиона... Боюсь, она не поймет меня. Я всегда слушала ее мнение, считалась с ним, — поникла Джин.

— А мне кажется, это хорошая идея, — поддержал волшебницу Гэй. — Она поймет, что книги не помогут ей повзрослеть, что Рон и Гарри рано или поздно найдут своих девушек, а она может оказаться одна...

Нарцисса неподдельно обрадовалась тому, что Гэй Грейнджер был на ее стороне. Этот мужчина был умным магглом — Малфой осознавала это, но он был наивен и неопытен в отношении волшебников. Он не понимал, с кем имеет дело и это очень сильно облегчало ему жизнь.

— Давайте поговорим с детьми, — умоляла Нарцисса, сцепляя руки вместе. — Вы же видите, как они меняются, когда вместе.

Джин сомневалась, а Гэй уверенно кивал и говорил, что поговорит с дочерью.