Живой...

Глава 43

Всю дорогу до дома я не смотрела на Найла, довольствуясь лишь ощущением мягкости его руки в своей. Я вела машину, находясь в полубессознательном состоянии, будто запрограммированная на повороты в нужных местах. С каждым стуком его сердца я вспоминала жаркие, нетерпеливые поцелуи, хриплые стоны, терпкий, пьянящий вкус его языка. Его вдруг враз ставшие сильными руки, в которых прогибалось в сладкой истоме моё тело. Как жадно его губы искали мои, и как сладкой болью растекалось тепло внизу живота. Неуёмная страсть, так и не нашедшая освобождения. Отупляющая жажда, так и не успокоенная насыщением. И я дрожала от осознания того, что прямо сейчас, в эту самую минуту, я могу получить и то и другое. Знал ли мой мальчик, что ночь в этой машине может стать для него последней? Что если я не сдержусь, не смогу довезти его до дома? Что если я нажму на тормоз и прямо здесь, посреди безлюдной, заснеженной трассы сотворю с ним то, чего так неистово требовала моя изголодавшая сущность? Рывком спущу до колен его джинсы вместе с боксёрами, почувствую его твёрдую, раскалённую плоть в себе. Я не остановлюсь, пока не истерзаю его до полусмерти, до полувздоха, полустона. Задушу его своей страстью и лишь тогда я с хрустом отклоню его голову в сторону. Мои зубы прокусят тонкую кожу и густая, ароматная кровь тягучим потоком хлынет в моё потрескавшееся от жажды горло. Я буду продолжать двигаться на нём, пока он будет биться подо мной в предсмертных конвульсиях. Я возьму его полностью, иссушу досуха во всех смыслах, я...

- Потерпи ещё чуть- чуть... осталось совсем не много, моя сильная, храбрая Габриэль, - он был со мной всё это время. Он словно читал мои мысли, уже в который раз вытягивая меня на свет. В его глазах не было страха, хотя он прекрасно понимал, что балансирует на грани ножа. Он не боялся быть со мной в минуты моих терзаний. Не переставал верить в меня ни на секунду, даже в тот миг, когда я едва не поддалась искушению.

В гнетущей тишине мы подъехали к дому. Наши руки были всё ещё соединены, но думали мы каждый о своём. Надо выглядел на удивление собранным и сосредоточенным, чуть заметно нервничая. Его лоб был нахмурен, а челюсти сжаты. А я... я откровенно боялась. Нас никто не встречал, но я знала, что все они там. Ждут. Они не простят мне мой эгоизм, мою ошибку. И они спросят меня за Найла, а я не смогу дать достойного объяснения тому, что произошло. Я допустила это и должна буду ответить за всё перед ними. Перед своей семьёй, потому что сам Найл никогда не упрекнёт меня ни в чём.

Он едва держался, когда я помогла ему выбраться из машины. Стиснув зубы, он слегка облокотился об меня, словно это я была хрупкой и слабой, а не он. Нет, сейчас он был силён и решителен как никогда ранее.

Мы неторопливо вошли в дом, когда раздались шокированные вздохи.

- Твою мать! - громогласно взревел Лиам. - Ведь знал же я, чувствовал, что этой суке нельзя доверять!

Из моего горла вырвался гневный рык, и я было открыла рот, чтобы ответить, но Найл снова поразил меня. Уже в который раз за сегодняшний день.

- Никогда не говори так о Ри, Лиам! - его рука соскользнула с моего плеча, и он выдвинулся вперёд.

Этот мальчик закрывал меня своей спиной, спиной уже не мальчика, мужчины. Его плечи были расправлены, а голова поднята. Он закрывал меня от моей семьи.

- Что заставляет тебя так безоглядно верить ей? - изумлённо выдохнул Лиам спустя несколько секунд. - Это она? Она запугала тебя?

- Так говорит мне сердце, - слегка дрогнувшим голосом ответил Найл.

Я никого не видела из-за его широкой спины и могла только представлять как велико было изумление на лицах моих родственников. Ещё никогда за всё время моего существования я не была такой беспомощной как сейчас. Такой жалкой, слабой и уязвимой. Но никогда я не чувствовала себя такой защищённой.

- Что произошло, сынок? Почему ты так выглядишь? - Молли первой удалось стряхнуть с себя оцепенение и она, наконец-то поняв, в каком состоянии на самом деле находится Найл, подлетела к нему. - Господи, тебе нужно присесть! Ох, милый, твои колени... - в её голосе чувствовались дрожь и волнение. Она суетливо принялась ощупывать его, но Найл перехватил её руки.

- Ничего страшного, Молли, правда, - выдохнул он.

Его рука дёрнулась назад в поисках моей, и я позволила нашим пальцам переплестись. Всё, что я могла видеть из-за его спины, это неотрывно смотрящие на нас сверкающие глаза Элеонор, в которых светилось сочувствие и... гордость. Слабо вздохнув, моя голова обессиленно легла на его плечо. Я была выжата как лимон, а у моего мужчины всё ещё оставались силы на то, чтобы защитить меня, уберечь. В его хриплом, уставшем голосе слышались невиданные доселе твёрдость и уверенность. Он делал то, чего ему никогда не доводилось ранее. Но это было в нём всегда, а я по глупости и неверию принимала его силу за слабость.

Его ноги подкосились лишь, когда мы поднялись в мою комнату. Из груди вырвался надрывный стон, пока я усаживала его в кресло, помогая раздеться.

- Не волнуйся за меня, Рири, - выдавил он через боль.

Я присела перед ним на корточки, развязывая шнурки ботинок, по-прежнему не в силах произнести ни слова. Грудь сдавило словно тисками, а глаза щипало от невидимых слёз, которые не могли пролиться. Плакала душа, плакало сердце.

- Прости меня, малыш, - моя голова упала на его колени.

Так просто было быть слабой перед ним. Обыкновенной женщиной. Сломленной и запутавшейся. Находящей нежность, заботу и успокоение у его ног. Так страшно впервые чувствовать себя любимой. Так пугающе пусто после бесцельно прожитых лет. Так страшно ошибиться снова. Так страшно потерять. Его. Так страшно проснуться и с криком ужаса осознать, что это был сон.

- За что мне прощать тебя, Госпожа? - робко спросил он, перебирая мои волосы, давая понять, что он здесь, со мной. Такой настоящий, родной... любимый.

- За то, что подвела тебя... не уберегла, не защитила...

- Не защитила? - поражённо прошептал он, замирая. - Я был там, с тобой... но получилось, что ты одна! - я резко вскинула голову, вглядываясь в его потемневшие от скорби глаза. - А я настолько слаб и бесполезен, что не смог...

- Глупый, - ласково выдохнула я, поднимаясь на ноги и отходя от него на шаг. - Вот именно ты как раз смог! И только благодаря тебе мы сейчас здесь, вместе, и мои глаза не полыхают алым блеском!

Его буквально передёрнуло после моих последних слов. Взгляд вдруг помрачнел, голова понуро опустилась. Он выглядел так, будто я чем-то страшно оскорбила его. Сердце забилось с перебоями, и он сжался в кресле. Недоумевая, я пыталась посмотреть ему в глаза, но он усиленно отводил взгляд, отстраняясь от меня.

- Позволь мне пойти в душ? - сдавленно процедил он, не поднимая на меня глаз.

Я только кивнула, не понимая, что могло его так расстроить. Пусть делает то, что считает нужным. Ни к чему сейчас ему воспрепятствовать. Он, еле переставляя ноги, скрылся за дверью, а я в ожидании его присела на кровать. Чем я обидела его, чем огорчила? Мысли роем кружились в голове, но ничего разумного на ум не приходило. Я видела его потухший взгляд, когда он уходил в ванную. Мне ещё только предстоит научиться понимать его, чувствовать, слышать.

Одуряющая жажда затмила рассудок, толкая пойти за ним. Я держалась на пределе своих возможностей, но моё сердце разрывалось от боли, что я снова сделала что-то не так. Его мысли оставались для меня закрытыми.

Из ванной доносилось его раздражённое, а временами даже злое бормотание. Переждав несколько минут, я не выдержала и зашла к нему. Вспыхнув от смущения, он отвернулся и продолжил с остервенением возиться с ширинкой. Покрасневшие и распухшие от холода пальцы никак не могли протолкнуть пуговицу в прорезь.

Без промедления я дёрнулась в его сторону, желая помочь. Острая волна боли в ту же секунду отозвалась во всём теле. Казалось, будто кожа лопается в местах сгибов. Я не могла ни вздохнуть, ни сглотнуть яд. Горло разрывалось от адского жжения, дёсны пульсировали, а глаза будто наливались свинцом. Я изумлённо посмотрела на свои подрагивающие пальцы и испуганно прижалась спиной к двери. Запах Эдварда уже не одурманивал меня как прежде. Он принуждал, настойчиво взывал к моей тёмной сущности, а я изо всех сил цеплялась за остатки человечности, ускользавшие как песок сквозь пальцы.

- Ты... поможешь мне? - сдаваясь перед собственным бессилием, выдохнул он, обречённо опуская руки.

- Я... сейчас... я позову Лиама, - сипло прошипела я, отчаянно пытаясь нащупать ручку двери, которая так некстати исчезла.

- Пожалуйста, не надо Лиама, - испуганный, хриплый шёпот отозвался в моих ушах.

Он сделал шаг по направлению ко мне, а я заметалась как птичка в клетке, не находя выхода. Жар его тела загонял меня в угол, и парень явно чувствовал своё превосходство, но в его глазах я видела страх и растерянность. Я прекрасно понимала, почему его так пугала помощь Лиама. Не сейчас, не после того, что с ним сделал этот урод.

Мои дрожащие пальцы неуверенно опустились на застёжку его джинсов.

- Не шевелись! - рявкнула я, и он дёрнулся от неожиданности.

- Я не шевелюсь, Габриэль, - недоумённо пробормотал он, замирая.

- Ты. Шевелишься, - сквозь зубы процедила я, четко проговаривая каждое слово. Его тело незамедлительно откликнулось на мои прикосновения. Озверевший от голода и похоти мозг зверя начинал работать в совершенно другом направлении.

- Чёрт, - я сделала осторожный, болезненный вздох и мои ладони легли на его часто вздымающуюся грудь, - я не... не смогу помочь тебе, Мальчик. Прости, но... мне нужно уйти, - лёгким нажимом я пыталась оттолкнуть его от себя, опасаясь причинить боль.

- Уйти? - его горячие ладони накрыли мои, вызывая у меня мучительный стон. - Ри, - благоговейно прошептал он, ослепляя меня чистотой своих глаз, - я здесь, сейчас. Тебе не нужно уходить.

- Я не могу остаться. Я сделаю тебе больно.

Мы будто говорили на разных языках, каждый о своём и один совершенно не понимал другого. Теперь боялась я, а он... нет.

- Не сделаешь! - твёрдо произнёс он, делая ещё шаг ко мне.

- Убери руки и дай мне уйти! - яростно прошипела я, чувствуя, как безвозвратно ускользает контроль.

Глаза Найла испуганно распахнулись, и вся его уверенность испарилась как дым. Передо мной снова был до смерти напуганный мальчик, упавший на свои разбитые колени и с отчаянием вцепившийся в мои ноги.

- Милая моя, родная, - он прижался лбом к моему бедру, а я от шока и потрясения не могла сдвинуться с места, - чем я плох для тебя, чем не угодил? Что мне сделать, чтобы ты захотела меня? Возьми меня, слышишь! Возьми мою кровь, не чужую! Почему ты брезгуешь моей кровью, почему отталкиваешь?

Я снова его не поняла, не услышала, когда он так взывал ко мне всё это время. Развратные, похотливые мысли не позволили мне увидеть, как сильно я задела его чувства. А он не понимал и малой доли того, через что мне пришлось пройти ради него. И сколько мне ещё предстоит.

- Господи, Найл! - с досадой воскликнула я, вырываясь из его объятий. - Неужели ты так глуп, что не можешь понять, почему я до сих пор не попробовала тебя? - хотелось завыть от безнадёжности, найти выход из сложившейся ситуации. Ему было так просто предложить себя, а мне было невыносимо сложно отказаться. - Кого же ты видишь во мне сейчас? Как я могу быть с тобой человеком и зверем одновременно? Ты хочешь, чтобы я вскрыла тебе вены, а потом вежливо поблагодарила за вкусный обед? - мне хотелось подойти к нему и надавать пощёчин, встряхнуть, потому что даже сейчас он выглядел расстроенным. - Я хочу тебя, не твою кровь! Мне нужен ты! Как я могу пить кровь того, кого я...

- Не уходи, - всхлипнул он, закрывая лицо ладонями.

Зажмурившись, я прижалась к двери, с ужасом осознавая то, в чём едва не призналась ему. О чём не имела права говорить до тех пор, пока моё сердце ещё хранит память о другом мужчине.

- Я буду внизу, - устало вздохнула я, проведя рукой по волосам, - тебя никто не потревожит. Ты сделаешь свои дела, и я вернусь.

- Обещаешь? - его глаза засветились надеждой.

- Обещаю.

- Но кто же... - я, оказавшись перед ним, решительно рванула молнию джинсов, отвечая тем самым на его вопрос. Со свистом отлетевшая пуговица ударилась о стену, под удивлённым взглядом Найла.

- Ничего не бойся. Я тут, - ободряюще прошептала я, прикоснувшись губами к его виску и, почувствовав как он задрожал, стремительно вылетела за дверь.

Мама и Эл суетились у плиты. Луи я не видела, а отец снова работал в ночную смену. Я без удовольствия потягивала свиную кровь, изредка ловя на себе обеспокоенные взгляды матери. Мне нужна была передышка, а в присутствии Найла я не смогу разобраться в собственных мыслях, очистив их от грязи и похоти. Через день-другой мне придётся оставить его и уйти на охоту. Я и сама толком не знала, чего же боялась больше. Как же он будет без меня или того, что я могу не застать его в живых. Я не могу постоянно быть рядом, как бы сильно мне этого не хотелось. Найл должен привыкнуть к тому, что через какое-то время я буду уходить. Его сердце может остановиться, а я буду так далеко, что даже не услышу его последний удар.

Внезапно очнувшись от тягостных раздумий, я вдруг обратила внимание, что вода в душе наверху так и не включилась.

Найл не услышал моего появления. Сидя на полу, прислонившись спиной к стене, он спал. На ватных ногах я подошла к нему, присаживаясь на корточки. Со стоном разочарования я протянула руку к его левому боку, почти сплошь покрытым тёмно-бордовым кровоподтёком. Я ударила его ногой в машине, выталкивая на холод. Он всё это время мучился от боли. Мучился и молчал, а мне даже не пришло в голову осмотреть его. Я тащила его по улице, не обращая внимания на то, как он валится с ног от боли и усталости, разбивая и без того больную ногу. Джинсы были спущены до щиколоток, на большее у Найла не хватило сил. Колено снова распухло, в некоторых местах кожа была содрана. На шее посиневшие следы от моих пальцев.

- Ри, - со стоном выдохнул он, с трудом раскрывая глаза и поёжился, почувствовав моё прикосновение к боку, - прости, я кажется, уснул. Что случилось? - он тревожно вглядывался в моё лицо и вдруг, догадавшись о причине моего состояния, принялся стыдливо прикрываться валявшейся рядом футболкой.

- Обхвати меня за шею, малыш, - хмуро пробормотала я, пряча от него глаза, - я помогу тебе дойти до кровати.

- Послушай, Ри, - резко перехватив мои руки, зашептал он, испуганно косясь на дверь, будто боялся, что нас могут подслушать, - это всего лишь синяки...

- Да, всего лишь синяки, - грубо перебила я, уже не удивляясь его безразличному отношению к собственным травмам.

- Я очень тебя прошу, - сбивчиво, с мольбой в голосе, обратился он, - не говори, пожалуйста, об этом своему папе...

- Прекрати меня защищать! - разъярённо зашипела я, выдёргивая руки. - Я бы так хотела, чтобы кто-нибудь заставил меня испытать всё, что ты чувствуешь, я бы хотела оказаться на твоём месте, потому что я та, кто действительно этого заслуживает. Но единственное, что я испытываю - это ненависть и отвращение к самой себе. Поэтому захлопни свой глупый рот и не втирай мне, что это « всего лишь синяки», которые исчезнут так быстро, что я и заметить не успею. Что тебе совсем не больно сейчас и стонешь ты вовсе не от боли, а от того что тебе приснился интересный сон. И не надо мне говорить, что не обижаешься на меня. Это всё полное дерьмо! Я бы очень хотела, чтобы ты меня ударил и сказал, какая же я тварь. Но поскольку ты этого никогда не сделаешь, сейчас ты обхватишь меня за шею, и я доведу тебя до кровати. А потом я немедленно вызову отца! Так что шевелись, живо!

Он слабо вздохнул, оказавшись, наконец, на кровати и укрытый до груди одеялом. Я устроилась у него в ногах, погружённая в собственные мысли, и стараясь на замечать его обиженно сжатых губ. Но всё же краем глаза я видела, как пристально Найл наблюдает за мной. Слова кружились у него на языке, но он никак не решался заговорить.

- Он, правда, бил тебя... Франк? - тихий шёпот, словно иглой вонзился в сердце, больно ужалив.

Навязчивость мальчишки разбудила давнюю обиду, зависть к чужому счастью, ведь своего я так и не обрела за столько лет. Боль, которую я долгие годы душила в зародыше, всколыхнулась, разбуженная не нужным мне человеческим сочувствием.

- Ты... ты... что ты знаешь обо мне? - сжимая от ненависти кулаки, я нависла над Найлом, пригвоздив его к кровати. - Какое тебе грёбаное дело до моего прошлого? Какого хрена ты постоянно норовишь влезть мне в душу? Чего ты лечишь меня, щенок? Мне не нужна твоя проклятая человеческая жалость! - немыслимо, но его красивые глаза наполнились слезами сострадания, а никак не присущего ему страха. Они прожигали меня до костей, до основания. Заставляли чувствовать себя раздетой, беззащитной перед его чувствами, которые он больше не стеснялся открыть передо мной.

- Я никогда не сделаю этого с тобой, моя Ри... никогда не ударю, никогда, - тёплые пальцы уверенным движением пробежались по моей щеке, замирая на губах, призывно разомкнувшихся от его ласки.

- Разве? - иронично изогнув бровь, спросила я с ухмылкой. - Ты так уверен в том, что я не хочу тебя ударить? Думаешь, я никогда этого не хотела, думаешь, я боролась с собой?

- Если бы ты хотела... тебе бы не было так больно потом...

Даже сон не мог дать Найлу успокоения. На его лице застыло мучительное выражение. Боль и страдания не оставляли его и во сне. Повернувшись на бок, он, нахмурившись, что-то неразборчиво бормотал под нос, стискивая в руке одеяло. Лоб блестел от пота, под глазами залегли тени, и он всё ещё продолжал дрожать. Шея начала опухать. Даже моих довольно скудных познаний в медицине хватило, чтобы понять, что температура тела Найла выше, чем должна быть. События сегодняшнего вечера не прошли для него без последствий. Его состояние ухудшалось. Он сбрасывал одеяло и, разметавшись на кровати, тяжко дышал. Но буквально через минуту снова начинал дрожать, и я укрывала его. Стиснув зубы и ещё несколько минут понаблюдав за Найлом, я поняла, что больше не могу быть здесь рядом с ним, держать его за руку, целовать его влажный лоб и делать вид, что ничего не произошло. Подло и низко прятаться за его спину, когда он так слаб и беспомощен. Хоть Найл и отрицал это. Осторожно я положила свою прохладную ладонь на его горячий лоб и он, издав шипящий звук, облегчённо затих. И почему-то именно в этот момент на меня со страшной силой обрушилось осознание того, как Найл слаб. Как хрупок и уязвим в своей человечности. Он мог замёрзнуть, порезаться, обжечься. Мог поперхнуться во время еды и задохнуться. Мог упасть с лестницы и разбиться насмерть. Господи, да я сама могла убить его одним только движением пальца. Всё его мягкое и нежное тело избито и покалечено моими руками. Как жалко, трусливо и эгоистично с моей стороны продолжать мучить и себя и его. Находиться сейчас в такой опасной близости к нему, так грязно и постыдно желать его измученного тела, в то время как сам Найл нуждается в первую очередь в помощи врача.

Пока он спал, я осторожно, тёплой водой промыла его ободранные ладони. Положила на больное колено холодный компресс. Но это всё, чем я могла ему помочь. Шея распухла, а бок почти почернел. Рёбра наверняка пострадали, не говоря уже о возможных внутренних повреждениях.

- Что произошло, Рири? - тихий, настойчивый шёпот заставил меня подскочить от неожиданности.

- Чёрт, Эл, я... - я замялась, не зная, с чего начать и поглядывая на спящего Найла.

- Я имею в виду, что произошло между вами, там, в Городе? Ведь что-то же... было? - сестра, вопросительно изогнув бровь, прошла в комнату.

- Было... - выдавила я, пряча глаза.

- Ну тогда я могу сказать, что Эд ещё хорошо отделался, - сочувственно улыбнулась Эл, глядя на спящего парня. - И что будет теперь? С тобой, с ним?

- Я не знаю, Элеонор . Правда, не знаю. У меня в голове каша и...

- Тебе необходима кровь, Ри, - назидательным тоном произнесла она.

- Дорогая, мне нужно намного больше, чем банальная охота. Мне нужно обрести себя, разобраться во всём, - огорчённо вздохнула я, подходя к окну.

- Но почему ты не...

- Не взяла кровь? Я не смогла так поступить с ним, - улыбнулась я, с нежностью глядя на спящего мальчика.

- Я думала, этого никогда не произойдёт, - изумлённо воскликнула сестра, - я думала, ты никогда не полюбишь по-настоящему!

- Береги его, сестричка... пока меня не будет, - сглотнув, пробормотала я, присев на кровать к Найлу и взяв его руку в свою. - Он... он всё для меня. Не обижай моего мальчика и... пожалуйста, проследи за тем, чтобы его не касались. С ним чертовски плохо обошлись сегодня. Обещай, что будешь беречь его и заботиться!

- Обещаю, сестрёнка, - раздался рядом со мной дрогнувший голос.